ментальности мрачность наверняка нарисовали тебе безрадостную картину предстоящих переговоров. Я прав?
– Не без этого.
– Несоответствие ожиданий может вызвать сильную эмоциональную реакцию. И это навредит. Постарайся держать себя в руках, ладно?
Опричник расстроенно вздохнул и пожаловался:
– И здесь запреты. Всегда так! А ведь я искренне рассчитывал поаплодировать твоему убийце. Даже бумажку с ручкой прихватил: автограф на память никогда не помешает. Внукам буду показывать!
Мне нравилось его чувство юмора. Тихонько посмеиваясь, я хлопнул опричника по плечу:
– Так и знал, что сработаемся! Наберись терпения, дьяк, осталось уже недолго.
В подтверждение моих слов снаружи, перекликаясь между собой, затрубили охотничьи рожки. Прибыли гости…
Дипломатическую миссию тёмных кланов никто не встречал. Казалось бы, признак неуважения, но в этом случае этот нюанс был прописан в договоре как непременное условие со стороны гостей. Параноики.
В качестве жеста вежливости переговорщикам указали путь: от реки вверх размашистым зигзагом уходила нахоженная тропа. Чтобы гости не заблудились, тропу дополнительно обозначили столбами резных тотемов с прибитыми к ним небрежно ободранными черепами и значками банды казнённых хунхузов. В конце пути дипломатическую миссию ожидала просторная юрта из чёрного войлока, украшенная яркими праздничными лентами.
И ни единого человека во всей округе. С момента, когда китайцы поймут это, весь план повиснет на волоске. Мне оставалось надеяться, что их будет занимать предстоящая встреча, а не поиск возможностей разобраться со мной одним ударом. К тому же… Все участники переговоров понимали одну простую истину: даже у двоих Мастеров мало шансов не упустить убегающего Учителя. Особенно такого, как я. Луэн имел возможность убедиться в том, насколько неудобным противником может стать Леон Хаттори. Смертельно неудобным.
Наблюдая за тем, как гости входили в юрту, я не скрывал неподдельного любопытства. Меня интересовало многое. В том числе, как на послов повлияла «тропа смерти».
Первой вошла юная китаянка. На вид лет двадцать – чуть старше моей младшей жены. Строгое зимнее ханьфу не сумело скрыть крутых изгибов сексуальной фигуры, миловидное личико старательно изображало хладнокровие, но глаза…
Глаза выдавали «сандаловую палочку» с головой. В них плескался тщательно скрываемый страх перед тем, кто столь открыто демонстрировал свою любовь к жестокости. Девушка шла уверенно, не забывая старательно покачивать бёдрами и демонстрировать свою женственность. Но главным её оружием стала загадочная улыбка.
Следом за ней, отставая на пару шагов, степенно и чинно шествовал Мастер Горы клана Фуисин. Сухощавый, убелённый сединами старик недовольно хмурил брови: его статус позволял открыто демонстрировать недовольство. И мне было приятно осознавать, что его причиной является мой замысел. Вывести послов из равновесия ещё до начала переговоров – что может быть лучше?
Традиционный и строгий стиль белых одежд, украшенных золотым шитьём, указывал на статус старейшины Джианджи, недвусмысленно намекая: за его плечами сотни лет истории рода, и с ним стоит считаться.
Последним в юрту вошёл мой враг. Дэй-младший Луэн. Рослый и широкоплечий, с наголо обритой и высоко поднятой головой. Его фигура, как будто облитая эпоксидной смолой, источала угрозу – об этом кричал рельефный нагрудник брони пилотного комбинезона, демонстрируя гипертрофированные плиты мышц груди и брюшного пресса. Тёмные кланы никогда не стеснялись использовать даже такие способы демонстрации собственной мощи.
Гости демонстративно неспешно заняли места напротив моего подиума. Старейшина невозмутимо опустился на устланное шкурами ложе, проигнорировав подушки, а «сандаловая палочка» встала за его правым плечом. Дэй Луэн невозмутимо скрестил руки на груди, оставшись чуть позади и сбоку, тем самым давая понять: он пришёл не для разговоров.
– Приветствую вас на своей земле, проводники воли клана Фуисин, – медленно проговорил я на русском языке. – И выражаю надежду, что бессмысленное кровопролитие наконец-то закончится.
Невежливо. Коротко. Без должного церемониала. Всё как и должно быть.
– Лун Тао клана Фуисин признателен за гостеприимство, хан Хаттори, – не скрывая иронии звонко ответила референт на очень уверенном русском, – и также выражает надежду на мирное разрешение давних конфликтов. Лун Тао Джианджи благодарен за согласие сесть за стол переговоров.
– Прошу гостей не пренебречь угощением, – натянуто улыбнулся я, указывая на стол между нами. Стол, заставленный всевозможными дарами моей земли.
Пробный и очень грубый шар. В Японии существует один из основных принципов: равный не убивает равного за столом. В Китае всё обстоит несколько иначе. Поднебесная империя славится многокомпонентными ядами и воздействующими на психику веществами.
Гости сдержанно кивнули, однако старейшина даже не притронулся к предложенному угощению. И тем дал мне повод обидеться.
– Вы благодарите меня за гостеприимство и отказываетесь от него. Слова Фуисин всегда расходятся с делом?
Мои глаза неотрывно наблюдали за нагло усмехнувшимся Дэем. Китаец откровенно забавлялся над союзниками и бросал на меня оценивающие взгляды. В них читалось предвкушение.
– Согласно традициям Поднебесной мы можем вкусить одну пищу только с союзником, – вежливо пояснила референт, подбавив в голос нотки извинений. – Противостояние ханства и клана Фуисин длится не одно столетие. Пролилось столько крови, что даже воды великой Янцзы неспособны смыть разногласия и недопонимание.
Я вопросительно приподнял бровь.
– Причины первых конфликтов так и остались неизвестны, – обрадованно ухватилась китаянка за оставленную ей ниточку и повела беседу в нужном направлении, – и на сегодняшний день сложно однозначно сказать, кто положил начало многовековой резне. Клан не желает выглядеть разбойниками…
– Вы видели, как я привык поступать с разбойниками…
– О да, это было очень убедительно, – неожиданно отозвался старейшина Джианджи. Простуженный голос старика звучал внушительно. И говорил он на чистом японском. – Но мы пришли договариваться.
– Именно поэтому у границ моего ханства стоит тысяча воинов клана Фуисин и наёмники клана Луэн? Поэтому на месте поселений моих данников остались выжженные дотла земли? – парировал я, не меняя язык, чтобы Еремей понимал каждое слово. – Поэтому позади вас стоит один из моих врагов?
– Клан не может терпеть пощёчины. Наших людей неоднократно встречали копья и стрелы. А они всего лишь хотели наладить торговлю! – вновь уверенно перехватила инициативу девушка.
– Или контрабанду? – лениво подал голос Еремей, нарушая ход разговора и действуя строго по инструкции.
Старейшина Джианджи даже удостоил опричника плохо читаемым взглядом.
Как хороший хозяин, я счёл необходимым пояснить:
– Этот человек посвятил свою жизнь служению Российской империи. В случае если мы не договоримся или моя жизнь преждевременно оборвётся, он уполномочен принять вассальную присягу моих подданных.
На краткие мгновения в юрте повисла тишина. Китайцы некоторое время рассматривали выложенный мной козырь, в корне меняющий расклады игры. Утратив автономию, ханство теряло прежнюю привлекательность.
– Клан Фуисин всегда рассчитывал найти в лице ханства торгового партнёра, – заговорила после некоторой паузы референт, но смолкла, остановленная старейшиной.
– Довольно, дочь. Хан не желает изысков и предпочитает
