и Тилшарг хотелось хорошенько треснуть подругу по лбу. Вдруг получится выбить то, что мешает говорить? Но она, конечно, сдержалась, терпеливо дожидаясь, когда мысли Миджирг выплеснутся словами.
— Это… ну… короче… Мне кажется, я его пугаю, — изрекла та, наконец.
— Что? — Тилшарг аж закашлялась от столь неожиданного заявления. — Он разве нежная феечка, чтобы тебя бояться? Откуда такие мысли?
— Ну, ты представь, — обстоятельно начала Миджирг, — ты родился и вырос в маленькой деревеньке, видишь только людей, живущих по соседству. А потом — бах! — и ты в другой стране с другими обычаями, языком и… жителями.
— Послушай, житель! В смысле, жительница… — Тилшарг сделала знак официанту, подзывая его к себе, и попросила принести две пинты темного сидра. — Тебя Ханет чурается, что ли? С чего ты взяла, будто он испуган?
Миджирг молчала, скорбно соскабливая абрикосовую глазурь с тыквенного пончика, потом проткнула его вилкой и помахала им, словно маятником, над тарелкой. Это подействовало успокаивающе. Она перестала хмуриться, а уши, прижатые до этого к голове, вернулись в нормальное положение.
— Мне так кажется. Просто кажется.
— Тогда укуси его — и все дела! Понятное дело, укус на людей действует слабее, чем на эмрисов, но действует ведь. Средство это проверенное!
Миджирг ничего не ответила, лишь вздохнула еще тяжелее.
— Ну что опять-то не так? — изумилась было Тилшарг, но осеклась. Она-то ведь тоже еще не кусала Нейтана, хотя тот и без укусов был всем доволен.
— Тут ведь еще такое дело… — вздохнула Миджирг. — Торговец напугал мальчика нелепыми россказнями об укусах, да и я в первый же день довольно глупо пошутила о том, что толстых гзартм в Забраге едят. Теперь бедняга старается поменьше есть…
Тилшарг развела руками.
— Мне, признаюсь, совсем не кажется, что твой Ханет такой уж робкий и пугливый, но тебе, конечно, виднее. Жди, значит, когда он привыкнет к тебе, что еще остается? Ну и не пугай его больше!
— Завтра я приведу его на финальный бой, — буркнула Миджирг, откусив от пончика сразу половину.
— Вот это дело! — одобрительно заметила Тилшарг. — А то что он у тебя взаперти-то сидит? Того и гляди совсем скоро от скуки скиснет!
Официант поставил на стол две кружки сидра и Тилшарг отсалютовала своей Миджирг прежде, чем сделать первый глоток:
— Бери его с собой почаще, выводи в общество, так и он быстрее привыкнет к нашей жизни, и быстрее у вас дела пойдут на лад!
* * *
Финальный бой сезона приходился на двадцать пятый день Огайошэдра[3]. В девять утра Миджирг и Ханет вышли из гостиницы и уселись в повозку. Грэбс устроился на козлах и, взяв в руки поводья, громко крикнул:
— Дазэ!
— Что такое «дазэ»? — спросил Ханет и Миджирг ответила:
— Вперед.
Кивнув, Ханет откинулся на спинку сиденья, время от времени поглядывая в окно. Сперва они ехали по уже знакомым ему улицам, но затем свернули в ту часть города, где ему еще не доводилось бывать. Вскоре впереди показалось огромное здание из черного камня, перед которым собралась внушительная толпа.
— Волнуешься? Ничего, Нейтан поможет тебе освоиться на ваших местах, — проворчала Миджирг таким недовольным тоном, словно это Ханет придумал рассаживать огр и гзартм в разные сектора Арены.
Повозка остановилась, Миджирг уже привычно помогла своему гзартме выйти из повозки. Одетый в бархатный плащ, подбитый мехом, жемчужно-серый наряд с сиреневым поясом и украшения из аметистов, Ханет снова чувствовал себя разряженной в пух и прах куклой. Всю дорогу ему было не по себе, несмотря на заверения Вагги, уверявшего, что гзартме столь высокопоставленной особы, как «атир министрисса» полагается блистать, что в переносном, что в буквальном смысле. Но теперь, стоя посреди толпы, где было немало гзартм, разодетых куда наряднее него, Ханет успокоился и даже улыбнулся Миджирг. Та озадачено моргнула и вопросительно шевельнула ушами. Ханет улыбнулся шире.
— Я просто рад быть здесь! — ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум толпы.
— А вот и ты, сестра! — послышался зычный голос Тилшарг. Оглянувшись, Ханет увидел, как та энергично пробирается сквозь толпу, огры и гзартмы расступались перед ней, словно волны, разбегающиеся от носа корабля. За Тилшарг следовал Нейтан, облаченный, как обычно, в зеленое.
— Вовремя вы подъехали. Мне уже пора готовиться, — сказала Тилшарг, добравшись до них. Нейтан поклонился Миджирг и подмигнул Ханету.
— Я никогда не опаздываю, ты же знаешь, сестра, — пробасила Миджирг и обернулась к своему гзартме.
— Сейчас я должна пойти с Тилшарг, но вечером расскажу тебе историю строительства Арены и объясню значение каждого барельефа. Ты знаешь, что такое барельеф? Это те белые фигуры, которые…
— Да-да, сестра, ты непременно расскажешь ему об этом, а сейчас поспешим, — нетерпеливо перебила Тилшарг.
Нейтан встал на цыпочки и что-то шепнул ей на ухо.
— Еще бы! — довольно хохотнула та и, махнув Нейтану на прощание, поспешила вместе с Миджирг к одному из боковых входов.
— Что ты сказал? — заинтересованно спросил Ханет.
— Что она обязательно победит. А тебе следовало сказать Миджирг о том, с каким нетерпением ты будешь ждать ее рассказа. Причем, с самым искренним и заинтересованным видом, даже если тебе неинтересно на самом деле. Ладно, идем.
И он увлек Ханета к входу для гзартм. Народу здесь было меньше, да и вели себя гзартмы куда тише огр, приветствовавших друг-друга рычанием и дружескими тычками в плечо или спину. Гзартмы чинно раскланивались, негромко переговариваясь, входили в двери и поднимались по лестнице.
— Вот наша ложа, — объявил Нейтан на первой же площадке. Они прошли по длинному коридору и нырнули в одну из многочисленных дверей, тянущихся по его левой стороне. За ней оказалось несколько десятков кресел, обтянутых бархатом, стоящих по нескольку в ряд, и еще одна лестница сбоку от них, на этот раз не такая высокая и более узкая.
— У нас — новичков, далеко не самые лучшие места, — поднимаясь к последнему ряду, тараторил Нейтан. Вел он себя так, словно во время их последнего разговора между ними ничего не произошло. Ханет был этому рад. — Конечно, в нашей ложе сидят только гзартмы и аргх-гзартмы высокопоставленных огр: мэра Запопья, министрисс, их заместительниц, помощниц, и прочих, но наше с тобой место пока на галерке. Впрочем, не переживай. Эта ложа находится на первом уровне и каждый ряд кресел в ней стоит чуть выше предыдущего, так что нам все будет прекрасно видно. Куда меньше повезло бедолагам, чьи места находятся на шестом — последнем уровне. Но там публика совсем простая.
Нейтан был очень возбужден, его глаза блестели, губы улыбались, а на щеках играл яркий румянец. Он явно предвкушал победу Тилшарг и,
