Карел пожал плечами. Он прекрасно видел, насколько неуютно Джои стало в доме, в котором появился еще один ребенок. И если Карел хоть что-то понимал в людях, то он был уверен: Джои ушел сам, и на то у него были свои, детские, но все равно необычайно взрослые причины.
– Я думаю, он вернется. Как только устанет и захочет есть – обязательно придет.
Лиа снова посмотрела на него, и Карелу показалась, что он увидел в ее глазах чистую, незамутненную ненависть. Сам он не умел никого так ненавидеть.
– Ты думаешь, это я во всем виновата? – с вызовом бросила она.
Карел поднялся и попятился. Лиа, казалось, могла и загрызть.
– Я ничего такого не говорил, успокойся, пожалуйста. Я просто считаю…
– Уходи, – процедила Лиа и резко взмахнула рукой.
Карел поспешно отшатнулся, рука взлетела в опасной близости от его лица, плеснув холодным воздухом.
– Ты ничем не можешь помочь. Я не хочу тебя видеть.
И раньше, чем она успела сказать что-то еще, Карел вышел из комнаты, столкнувшись с Дааном в дверях. Тот с виноватым видом потрепал его по плечу и шмыгнул в комнату, к жене.
Карел вышел и закрыл за собой дверь. Нет, он не злился на Лиа, хотя настроение, и без того не блестящее, совершенно испортилось. Он был уверен, что Джои вернется. Не сегодня, так завтра. Он же мальчишка, кто же ему запретит в свое удовольствие носиться по улицам? Хотя, бедный Джои: как же ему влетит от матери, когда он вернется домой.
По меркам Карела, когда он вышел из подъезда, была уже глубокая ночь. Он прошел мимо переулка, сначала заглянув за угол. Увидев там одиноко курящего рабочего, растерянно ему кивнул и пошел дальше, то и дело поглядывая через плечо, чтобы тот не пошел за ним.
Черт бы их побрал.
Нет, он все-таки злился на Лиа.
– Дьявольские отродья, – пробормотал Карел, адресуя свой упрек всем женщинам, которых когда-либо встречал в своей жизни.
Он поднялся в квартиру, надеясь, что его комнату еще не заняли, а Ян не начал запирать дверь. Не начал, не заняли. Наказав себе завтра встать пораньше, Карел рухнул на кровать, не раздеваясь, и уснул.
Утро снова началось с Яна. Только на этот раз он, похоже, пришел со смены. Видимо, он начал ночевать в собственной постели чаще, чем делал это раньше.
Потерев лицо, Карел вышел в коридор.
– Уму непостижимо, – Ян скинул один ботинок и остановился, держа вторую ногу за шнурки. – Тебя уже выгнали?
– Нет, – буркнул Карел. – Сюда было ближе идти. Ты пока не ложишься? У меня к тебе разговор.
И ушел в ванную, где немедленно сунул голову под воду. Проснуться до конца никак не получалось, Ян что-то мрачно бормотал, стаскивая ботинок, а до рабочего дня оставалось всего двадцать минут. Да ну его к Мастеру, все равно до обеда работы нет! Можно и попозже приходить.
Промокнув волосы измочаленным полотенцем, Карел вышел в коридор и направился на кухню, где уже поскрипывал чайник. Грелся он почему-то из рук вон плохо, но никто никогда не жаловался.
Ян сидел на единственном стуле у столика – прибитого в углу кухни, потому как ножек у него не было, – скрестив руки, и вид имел не очень довольный. Видимо, собирался немедленно же ложиться спать после смены.
– Что у тебя опять стряслось?
– Почему у меня?
Карел облокотился на дверной проем и растерянно потеребил мочку уха. С чего-то нужно было начинать.
– Что делать, если пропал человек?
– У нас люди не пропадают, – быстро ответил Ян, не изменившись в лице.
– Ян.
– Я Ян. Но я серьезно. Если кто-то пропал, значит, это кому-то нужно. Никто никогда не исчезает просто так.
– Кому может быть нужен маленький ребенок?
Карел сильнее потянул себя за мочку. А что, если правда? Возьмет Джои и не вернется.
– Неправильный вопрос, – отрезал Ян. – Не кому нужен ребенок, а кому перешли дорогу его родители. Если опираться на здравый смысл прилежного заводчанина, то с такой вопиющей проблемой нужно идти к Мастеру. А мой здравый смысл, как человека, прожившего здесь много лет, говорит, что это бесполезно. Не то что толку не будет, Мастера даже не увидишь. А оно, может, и к лучшему.
– Тогда что я могу?
– Ты – ничего. Разве что ты можешь обратиться к своим друзьям, они весь Завод перетрясут ради мастерского информатора.
Карел нахмурился, не совсем поняв, о чем идет речь. Отпустил ухо, потер морщинку между бровей. Из всех друзей в голову лезла Лиа, но он очень слабо верил, что она теперь сможет что-то перетрясти. Слишком многое изменилось со времени их жизни в Горе.
– К каким друзьям? Ян, ты можешь не говорить загадками?
– Если бы ты мне не подсказал, – едко отозвался Ян, – ни за что бы не стал. Но теперь сам Мастер велел, так что слушай: в ранний час, когда в доме петуха еще совсем темно, кого-то из них ты точно там обнаружишь. А теперь я спать. И не смей меня будить по пустякам.
Ян решительно встал и вышел из кухни, оставив Карелу закипающий и плюющийся чайник.
– Чтоб тебя, – пробормотал он, адресуя ушедшему соседу, натянул рукав рубашки на ладонь и ухватил за ручку чайника, снимая его с плитки.
Ему после такого разговора чая вообще не хотелось.
Петушинник так петушинник, если другого варианта действительно нет. Не к Мастеру же ломиться.
Йорри был на своем месте, что и требовалось доказать. Невозмутимо смахивал пыль со столиков, на которых ее все равно не было видно из-за ужасного освещения. Как что-то можно разглядеть при таком свете?
– Привет, – Карел прикрыл за собой тяжелую дверь и прищурился, высматривая очертания в глубине помещения. – А где все?
– Какие все?
Йорри символично смахнул с тарелки грязь и вернул ее на стол. Хельга, сидевшая за этим самым столом, мрачно поджала губы и кивнула Карелу, чтобы он присел рядом.
– Что-то случилось?
Карел сел на стул, переплел холодные пальцы, которые чуть дрожали. Совершенно ужасное чувство, когда повода переживать вроде бы нет, но и успокоиться никак не можешь. Карел заставил себя глубоко вздохнуть, повторяя, что Лиа зря беспокоится. Все будет в порядке.
Но все же ответил:
– Ребенок пропал. И я не знаю, что делать и как его искать.
– Твой ребенок?
Хельга посерьезнела, скрестила руки на груди и, судя по ощутимому удару ботинком, вытянула ноги.
– Нет, не мой.
Карел покачал головой и подумал, что уж Луиза никогда надолго от себя сына не отпустит. Теперь-то точно, когда беспутный папочка взял и пропал.
– Тогда чей и зачем он тебе сдался?
– Это… – Карел задумчиво покрутил запястьем, размышляя, какое слово здесь будет уместно. – Друзья семьи. Их ребенок. Мне показалось, что он мог просто уйти, поругавшись с матерью, но все убеждают меня в обратном. Я хочу его найти, но совершенно не знаю, что с этим делать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
