Щелк.
“Я люблю тебя, Лепесточек. Я понял это уже давно, но прошлым вечером для меня все изменилось”.
Я кивнула, чувствуя еще большее головокружение. “Хорошо”.
Он прикусил губу, затем отпустил ее, чтобы расплыться в порочной улыбке. “Хорошо?”
“Да”. Я вернулась к своим пуговицам, расстегивая одну за другой. Я пыталась не расплыться в самой широкой улыбке на свете.
Щелк.
“Тебе больше нечего сказать, кроме как ‘хорошо’?”- спросил он, выглядывая из – за свой фотокамеры. “Я сказал, что люблю тебя, и в ответ не заслужил хотя бы ‘спасибо’ или ‘как мило’?”
Я почувствовала, как блузка слетела с моего тела на пол, и повернулась к нему спиной, заводя руки назад, чтобы снять лифчик – щелк– и бросить его к блузке.
Щелк. Щелк.
Я расстегнула молнию на своей юбке, и она присоединилась к остальным вещам, потом я повернулась к Максу лицом.
“Я тоже люблю тебя”. Щелк.“Но я боюсь”.
Он опустил свою камеру, глаза устремились на меня.
“Я не хотела в тебя влюбляться”, - сказала я.
Он сделал шаг ближе. “Если это тебя хоть как – то успокоит, то ты очень достойно сопротивлялась”.
Макс не отложил фотоаппарат, когда шагнул ко мне и поцеловал меня. Он просто свободной рукой взял мое лицо в свою ладонь и прижался к моим губам.
“Я тоже боюсь, Сара. Я боюсь, что я тебе не подхожу. Боюсь, что мы все испортим. Боюсь, что ты устанешь от меня. Но дело в том, - сказал он, улыбаясь,- что я больше никого не хочу. Ты полностью разрушила меня для других женщин”.
Он, должно быть, сделал сотни моих фотографий, пока я закончила раздеваться, залезала в кровать и смотрела, как он пробирался ко мне, рассказывая о том, что еще он чувствовал: что он был сбитым в толку, ненасытным, что он готов был поблагодарить Энди, вместо того, чтобы убить, что он искренне переживал, что меня ему всегда будет мало. И он заворожено запечатлевал каждую мою реакцию на его слова.
Нависнув надо мной, он навел на меня камеру, прижимая свое тело к моему. Я закрыла глаза, теряясь в ощущениях его близости, и в мягких звуках щелчков фотоаппарата. Когда я открыла глаза, мой взгляд встретился с его.
Я потянулась, направляя фотокамеру к своей шее. Он делал снимки, позволяя мне поднимать ее выше и выше. Он смотрел на меня через фотообъектив.
Его руки дрожали, пока он настраивал фокус, делая снимок за снимком моего лица, того, как он проводил пальцами по моему подбородку, как гладил мою щеку, потом он отвел фотокамеру в сторону, снимая наши поцелуи.
И в эту секунду все свелось к ощущению его губ на моих губах, его волос в моих руках, его языке на моем теле, его губах, шепчущих слова у моей кожи. Я чувствовала каждый вздох, который он делал и каждый малейший звук, который он издавал. Я чувствовала, как его губы становились все более жадными, пока он спускался ниже по моему телу. Медленно, он ввел в меня два пальца и стал сильно всасывать мой клитор, толкая меня к оргазму. Я оставалась тихой; я не хотела слышать свой голос. Я хотела чувствовать только его.
“Ты прекрасна”,- прошептал он, когда я начала кончать, выкрикивая его имя, а затем он, наконец, поднялся ко мне, глубоко целуя меня в губы. “Это необыкновенно. То, как ты действуешь на меня”.
Я потянулась к нему и провела ногтями по его груди, на этот раз, побуждая его воспользоваться моим телом, чтобы он взял все, что ему было нужно, чтобы он почувствовал все, что, хотел. Мои руки двигались в своей собственной гармонии, блуждая, скребя, притягивая его ближе и отталкивая его назад так, чтобы я могла видеть его лицо, когда он готовился в меня войти. Я провела своими пальцами еще ниже, чувствуя, как его мышцы напряглись под моими прикосновениями.
Я прошептала: “Пожалуйста”.
Макс простонал на выдохе, опустился на меня, и одним движением полностью заполнил собой. Ощущение было поразительным – все разом – его грудь на моей груди, его лицо у моей шеи, мои руки вокруг его шеи, мои пальцы в его волосах, его руки, раздвигающие мои бедра и располагающие их вокруг себя и вращение его бедер, пока он двигался во мне.
Пожалуйста, пускай это никогда не кончается. Я хочу, чтобы этот момент никогда не кончался.
Мы не могли говорить, мы были скользкие от пота, и это -подумала я – вот это значит заниматься любовью .
Он перекатил меня наверх, и мы смотрели друг на друга, пока все это не стало слишком сильно, слишком интенсивно, и, кончая, я позволила своим глазам закрыться. Я услышала щелчок фотоаппарата, и почувствовала, как он с тяжелым ударом приземлился на кровать, и Макс снова навис надо мной, на этот раз став более диким, своими руками поднимая мои бедра выше, и сдвигая свои брови в сосредоточении.
Сейчас моими глазами улавливались лишь изображения света и теней, но я отказывалась их закрывать.
Он навалился всей своей тяжестью на меня; его губы прильнули к моим, и мы держали их открытыми, чувствуя дыхание друг друга. Он еще ближе прижал свои приоткрытые губы ко мне, снова перекатываясь на меня, и мы начали говорить без слов.
Я близко,молча умоляли мы друг друга. Я близко.
Мы оба пропустили ужин, и я с затаенным вниманием смотрела, на то, как Макс совершал налет на мою кухню.
На нем были боксеры и больше ничего, и я вспомнила, что мне никогда и не доводилось просто пялитьсяна его обнаженное тело. Безусловно, Макс был высоким и мускулистым, но он комфортно чувствовал себя в своем теле. Мне нравилось смотреть, как он почесывал свой живот, исследуя содержимое моего холодильника. Я потерялась от того, как он шевелил своими губами, пока перечислял все, что видел на полке с овощами и фруктами.
“Женщины, охренеть, какие потрясающие”,- пробормотал он, лазая в разнообразии имеющегося у меня сыра. “У меня в холодильнике стоит горчица. Может, завалялось еще несколько старых картофелин”.
“Я недавно ходила за покупками”. Я надела его футболку и подняла ее, чтобы вдохнуть его запах. Она пахла как его мыло, его дезодорант и запах его тела, присущий одному только Максу.
“А я в прошлый раз ходил за продуктами в мае”.
“Что ты ищешь?”
Он пожал плечами, вытаскивая кисть винограда. “Закуску”. Он взял упаковку с шестью бутылками пива и поднял ее в руке, расплываясь во все тридцать два зуба. “Стелла. Прекрасный выбор”.
