Но богом-то он не был....
А значит всегда оставался вариант, что его перехитрят, задумают избавиться от него! Или для начала хотя бы прибегнут к саботажу его решений. Все, все людишки одинаковы! Елагин тряпка, которую он может намотать на руку и скрутить в бараний рог. Но и Кротов такая же тряпка, которую кто-то другой, у него за спиной, может так же намотать на свою руку!...
Успокоился он только в машине. Сейчас надо было держать себя в руках, быть хладнокровным.
Да и впереди его ждал прекрасный вечер. Накануне была арестована очередная группа офицеров МНБ - подонков, изменников, предателей. Он лично допросит их. Лично выбьет всю правду, как ни раз уже бывало.
Он присутствовал, конечно, не на всех допросах - на все его просто не хватило бы: конвейер работал безостановочно. Но на некоторые ходил. Иногда ради любопытства, иногда, чтобы выплеснуть накопившуюся агрессию, дать волю инстинктам.
То были страшные допросы. Вряд ли можно вообще придумать что-то страшнее, чем то, что испытывали в последние минуты жизни несчастные оклеветанные люди, оказавшиеся в запертом каменном мешке один на один со всесильным министром национальной безопасности.
Там, в камерах пыток он становился собой. Сначала он разогревался, заводил себя, распалял. А потом становился Зверем.
Иногда ему хватало двух-трех жертв, чтобы утолить свою жажду убийства и успокоиться. Но порой через него проходили десятки. Один за одним они заходили в ад, откуда перед этим выносили только что истерзанное, разорванное на куски тело...
В некоторые дни он требовал, чтобы тела оставались на месте. И тогда, после его ухода, надсмотрщики видели страшные картины, которые им не забыть до конца жизни: горы изглоданных трупов, забрызганные кровью стены и, главное, лица замученных, на которых навеки отразился ужас последних мгновений земного существования....
Вернувшись к себе, он заперся в своем темном кабинете и еще долго сидел в полной тишине, глядя в одну точку на стене. Секретарь в приемной боялся подняться со своего места, чтобы не дай бог не издать хоть какой-нибудь, даже самый тихий звук. Боялся, хотя прекрасно знал, что стены кабинета не пропустят даже грохот перфоратора, начни им кто-нибудь работать в приемной.
Страх витал повсюду в министерстве. Тотальный, всепоглощающий страх, который в то же самое время медленно, но улетучивался с улиц городов и деревень, уступая месту робкой надежде на избавление....
***
Специальный корреспондент еженедельника 'Новости Европы' Дж. Даррел. 'Мой первый день в России', 04 апреля 2039 г.
Русская весна приходит не сразу. Март еще зимний месяц, как и начало апреля. Снег постепенно сходит, но настолько незаметно, что кажется, будто он не растает никогда. Но, главное, настоящая зима уже позади!
Свой репортаж я пишу сидя в крепком деревенском доме. В России такие дома называют избами. Они сложены из стволом деревьев, между которыми просунут утеплитель. В каждой избе есть печка. В то, в которой сижу я, печка тоже есть. Сейчас она как раз горит, а потому, слава богу, не так холодно.
С момента моего последнего репортажа прошло больше месяца. Но мое молчание было вынужденным: я покинул Москву и все это время был в пути. Писать просто не было возможности. Но я делал небольшие путевые заметки, которые собираюсь использовать в этом материале. Но давайте обо все по порядке.
Как помнят те из читателей нашего журнала, кто читает его постоянно, в своем последнем репортаже я писал о том, что полностью подавлен. Моя депрессия была связана с тем, что с каждым днем отношение властей ко мне становилось все хуже и хуже. Им не нравились мои репортажи. Были попытки давления на меня.
Несколько раз я имел беседы с офицерами из Министерства национальной безопасности. Они предлагали мне покинуть Россию и как можно скорее. Каждый раз я отвечал отказом. В конце декабря на меня напали прямо рядом с гостиницей и жестоко избили. Лишь чудом не пострадал мой компьютер, который я успел прикрыть телом, приняв удары подонков на себя.
После этого случая я обратился в посольство нашей страны за помощью. Но там лишь развели руками. Они предложили мне срочно выехать из России. И это единственное, что они могли для меня сделать. Господин посол сказал мне:
- Мистер Даррел, находясь в посольстве, вы в полной безопасности. Но за его пределами я не могу вам ничего гарантировать. Поймите меня правильно.
Я понял его правильно. Мне стало ясно, что помощи в работе ждать неоткуда, а потому придется действовать на свой страх и риск. Уезжать из России я не собирался.
Как вы знаете, за последний год в этой стране многое изменилось. На территории России действует Армия Свободы, которая борется с действующим режимом. Правительство называет борцов террористами.
За прошедший год я ни раз пытался выйти на повстанцев. Но это было не так-то просто сделать. Они соблюдали тщательную конспирацию и до определенного момента никто толком даже не знал, что за люди их возглавляют. После ситуация несколько прояснилась. Но именно, что несколько. Полной ясности не было.
Правительство полностью попыталось отключить граждан страны от повстанческих информационных каналов. Телевидение молчало о совершаемых акциях. Газеты ничего не писали. Молчало и радио. Но в мои руки все же попадали редкие материалы, исходящие из лагеря повстанцев. Это были листовки. Некоторые из них я уже приводил в своих предыдущих репортажах.
Как вы понимаете, листовки - это мизер. Да, из них кое что удалось узнать, но ведь понятно, что в листовках можно написать все, что, как говорят русские, душе угодно. А мне нужна была правда. И эту правду я всем сердцем мечтал донести до своих читателей....
Именно поэтому я в результате решился на тот безумный поступок, который чуть не стоил мне жизни. Я решил самостоятельно добраться до повстанцев и выяснить все на месте. Об этом я сообщил в письме к главному редактору нашего журнала. Он ответил мне в том духе, что это очень и очень рискованно, но он не вправе меня останавливать. Я свободный журналист из свободной страны.
Буквально на следующий день ко мне пришли люди из МНБ. Они плотно закрыли за собой дверь и приказали мне сесть. Страх овладел мной, и я послушно опустился на диван.
- Что это? - спросили меня они и помахали перед моим лицом каким-то листком бумаги.
Сначала я не понял. Я им так и сказал: я не понимаю вас. Тогда они протянули мне листок. С ужасом я увидел, что это то самое письмо, которое вчера я писал нашему главному редактору! Я был шокирован и раздавлен. Они подключились к моему компьютеру, что было вообще нарушением всех международных норм! Я попытался сказать им об этом, но в ответ получил лишь порцию смеха. Все было ясно.
- Так значит, мистер Даррел, - спросили меня, - вы хотите попасть в лагерь повстанцев?
- Да, - смело ответил я, понимая, что назад пути уже нет.
- Что ж, - сказали они. - Очень интересно. Если так, то мы с радостью вам поможем. Довезем вас до того района, где действуют партизанские группы.
Признаться, я был удивлен. Что за щедрость? Может ли помощь от МНБ быть честной и бескорыстной. Мое чутье профессионала подсказывало мне, что быть такого не может. Это была подстава, как говорят русские! Ловушка! Я сразу раскусил их замысел. Я понял чего они хотят....
Если вы, читатели, еще не догадались о чем я говорю, то я поясню. И действительно такие вещи требуют пояснения. Свободное европейское сознание просто не способно вместить в себя и осознать все это коварство. Здесь нужен особый нюх.
Так вот, я сразу смекнул, зачем они вызвались помочь мне. Понял, что стоит за их добротой. Они решили просто убить меня! Избавиться таким иезуверским способом. Конечно же, что может быть проще и изящнее? Вывести меня из города и пустить мне пулю в ближайшем лесу. Потом кинуть тело, а когда его найдут, сказать: это не мы! Это повстанцы пристрелили его. Да, именно они! Он же к ним направлялся. У нас и доказательство есть, письмо!
Одним словом, я оказался в смертельно опасной ситуации. Как говорят в России, попал в переплет. И из этого переплета надо было срочно выбираться. Я решил перехитрить всесильную спецслужбу.
- Хорошо, - ответил я. - Я согласен. Отвезите меня к повстанцам. Я был бы вам крайне признателен.
Эти убийцы в серых костюмах расплылись в улыбках. Еще бы! Все складывалось именно так, как хотело их руководство! О, если бы они знали, с кем имеют дело....
- Отлично, - ответили они. - Тогда прямо завтра с утра и поедем. Будьте готова. Машина придет за вами в восемь часов.
- Ок! Здорово! - Деланно обрадовался я. - Даже не знаю, как вас и благодарить!
- Ну что вы, что вы, мистер Даррел, - вроде как засмущались они. - Мы всегда рады помочь прессе, а тем более такому талантливому журналисту как вы.
