Бронированная колымажка доставила ее в центр плавней, в место, где одиночных полицаев днем не встретишь. В форме — не встретишь, потому что не дураки полицаи, и жить хотят очень-очень. Но она заблокировала колымажку и пошла по панели в полицайской форме, ничего не боясь. Давно хотела это сделать, почему не перед серьезным разговором?
Она шла и непроизвольно улыбалась. Легко было на душе. Родина. Она выросла вот здесь, на этих ярких, шумных улицах, она хорошо знает, как живут в закрытых кварталах местные общины. Потом, конечно, была жизнь с мамой и учеба в Высокой школе, но плавни — они в сердце. Вместе с горечью и болью — навсегда.
На нее косились, оглядывались даже. Полицайка-главняк, а идет! А она шла себе, ни на кого внимания не обращала. Спокойно зашла в пробегаловку, в ту самую, куда все детство хаживала, с удовольствием куснула, чего там наготовили. Усталая стряпальщица молча подала, даже не улыбнулась, как положено.
— С ночи? — спросила ее госпожа Тан.
Стряпальщица виновато развела пальцы. Понятно, мало капает на обеспечительную карточку, вот и идет стряпальщица с ночной готовки на дневную продажу, здоровья не жалеет. Арктур жалости не признает, он такой — родной, но суровый…
Мужчина остановился напротив нее. Простой мужчина, в рабочей форме, наладчики много чего в таких ходят. Лицо морщинистое от солнца — значит, и на рыбных промыслах побывал мужчина, и как-то жив остался. Попросил у стряпальщицы кусок подешевле, куснул, чего там взял, и с удовольствием зажмурился.
— Зря ходит в плавнях полицайка, не надо ходить, опасно, — доброжелательно предупредил он. — Я — голос профсоюзов, верно говорю.
— Ах вы еще живы-поживаете? — сердито подняла пальчик она. — Или заново развелись-размножились? Вас бронированными леталками давят-нет? Отравными газами не травят? Снайпера-балахонники за голосом профсоюза не гоняются? Нет? Может, даже бандитов с улиц убрала полиция? Может, молодежные банды разогнали бойцы-полицаи? Так пусть преисполнится уважения к полиции профсоюз!
Мужчина смешался.
— Не травят, — признал он неохотно. — Бандитов разогнали, тоже да. Но полицаи — враги навек. Так всегда было. Мы в плавнях проживем без вас очень даже неплохо. Это — голос профсоюза.
— Сила? — прищурилась она. — Силу доказывать надо. Вот улицы в плавнях грязные. Сделай, чтоб не сорили, чтоб уважение к уборщикам испытывали все, я посмотрю. Еще — вот стряпальщица с ночной готовки, а работает. Значит, мало хозяин капает ей на карточку, надо, чтоб больше капал. Почему не следите, если сила? Еще — за нас сделайте работу, разгоните бандитов, если полицаев не желаете в плавнях. Проявите силу, профсоюз, станьте хотя бы равными, и лишь потом подавайте свой голос. Работайте, как Мэй Мао работала, как Ян Хэк даже, почему нет? Это — голос полиции.
— Голос полиции — кто? — уточнил мужчина.
— Представляюсь: госпожа Тан, полицайка-главняк, округ плавней. В округе нет меня главней. Есть главный полицай, но он не главный, а я — главная.
Мужчина с любопытством на нее посмотрел.
— Передам слова полиции головным, — пообещал он. — Такие слова — передам точно. Самому любопытно, что ответят головные!
— Еще скажи: мы по разные стороны баррикады, но стоим на одной улице и делаем одно дело. Они поймут.
— Ха, запретные экзотизмы Руфеса как не понять!
И мужчина исчез. Просто отошел от пробегаловки, и вот уж нет его. Плавни — они такие, в миллионах людей один затеряется легче, чем песчинка.
Она доела, чего брала в пробегаловке, и пошла дальше, к месту встречи, к пирсам. Пошла, но голосу профсоюзов все же вняла. Отчего не внять, если разумное говорит? Вняла и оружие незаметно к руке пристроила. Если кинется кто неразумный, чтоб сразу из пулялки в голову, из той, которая на военных зарегистрирована. Это если с левой руки. Под правой рукой у нее пряталось кое-что серьезней. Так что, когда ее схватили грубо и решительно, она мгновенно ответила: вскинула руку с пулялкой да как дала.
— Вуй! — прошипели над ней болезненно.
Она подняла голову и встретилась взглядом с командиром сильной разведки. Гигант морщился, потирал грудь и смотрел так, словно убить собирался. Да он, конечно, и собирался. Вернее, сильно-сильно желал, но пока что не решился.
— Лоботомница! — прошипел разведчик. — Кто так стреляет? В упор через броню больно-то!
Текущая по панели бесконечная толпа аккуратно раздавалась в стороны, никто не желал оказаться между вооруженной полицайкой и бойцом в военной броне. А она смотрела в бешеное лицо гиганта и предельно четко чувствовала, что так и нужно было — дать из пулялки, чтоб не лапал. Да, неразумно, да, команде отдай всё — но вот чувствовала! И рука сама тянулась к смертобою. Чтоб, если вознамерится ударить, убить на месте!
Разведчик внимательно посмотрел на смертобой. Заледенел взглядом, отступил и пальцами показал: иди. А она стояла и понимала: сделает шаг и пропадет. Убьет ее старый разведчик, непослушания не спустит. И смертобой сам лег в руку…
Такими их и увидела воздушная танцовщица: внимательными, настороженными, ненавидящими. Увидела, удивилась, даже губы трубочкой вытянула и присвистнула от полноты чувств. И сразу стало понятно, что где-то тут, в плавнях, родилась воздушная танцовщица, а может, даже и выросла. Если свистит от удивления — точно в плавнях.
Женщина еще полюбовалась на противников, потом изящно вклинилась между, обдала запахами ароматных трав, зачаровала глубокими взглядами. Госпожа Тан даже обзавидовалась: она сама так не смогла бы, даже если б сильно постаралась.
— Изменилась нюйка! — заметила танцовщица иронично. — Очень странно, может, даже опасно? Надо послушать, что скажет нюйка, убивать потом, да-нет?
— Согласен весь, — уступил разведчик под внимательным взглядом.
— Стареешь! — безжалостно заключила танцовщица. — Иди-иди. Старые не нужны, ошибаются часто старые.
И подала госпоже Тан легкую руку, как подруге подала. И они пошли вдоль берега, как подруги.
— Бандитов не видно в плавнях, — сказала танцовщица задумчиво. — Затаились бандиты, полицаев боятся. Можно по плавням даже гулять, и не тронут. Это понимаю, это правильно. И воришек нет-не видно, и это правильно тоже, хотя очень-очень сложно сделать, понимаю вся и уважаю. Молодцы твои доглядальщики, побольше б таких. И профсоюзы голову подняли в который раз. Правильно ли? Не знаю. Но не опасно. Может, неправильно, но не опасно точно. Надо будет — затопчем профсоюзы. Цайпань исчез — очень неправильно! Надо было беречь Цайпаня! Он твоя броня, он защита от господарей, а не сберегла. Понимаю, что хотела и не смогла. Следующего Цайпаня береги лучше. Но — в плавнях спокойствие, работают плавни, живут-существуют, на нас не кидаются. Значит, умна госпожа Тан, талантлива даже, сама понимаю и команде то же говорю, чтоб ценили госпожу Тан. И команда ценит. Но вот станция перемещений… не понимаю. Э?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
