— Я могу с полным правом утверждать, что жил полнокровной жизнью, — говорил он. — Это не значит, что я захлебывался в удовольствиях, но смог оценить их в полной мере.
Георг многому научил ее. Давал ей советы. Ему нравилось, когда она рассказывает о своих профессиональных секретах и уловках, он похваливал ее за хитрость и не пугался внезапных взрывов возмущения, которые случались с ней, если что-то стояло на ее пути или получалось не сразу. Когда она его как-то кокетливо спросила, не было ли в ее назначении на должность начальника отдела личных мотивов с его стороны и не надеялся ли он таким образом подхлестнуть ее чувства, Георг взглянул на нее с таким изумлением, что Марлена смешалась и покраснела. Никогда она не забудет его насмешливого ответа:
— Конечно, я преследовал личные цели. Я хотел поставить на это место самого достойного человека. И мне это удалось.
Тот факт, что она так быстро после разлуки с Никласом вступила в связь с Георгом, стоил бы психоаналитику не одной минуты глубоких раздумий. Ее чувство собственного достоинства взывало к самоутверждению, и она остановила свой выбор на мужчине, которым восхищалась больше всего. Кроме того, Марлена никак не могла подавить в себе потребность чувствовать себя защищенной. Виновато ли в этом только воспитание, или это была ее натура? Желала ли она иметь кого-то в роли понимающего отца, которого у нее никогда не было? Или она лгала самой себе и мстила таким образом Давиду, ложась в постель с его тестем?
Георг почти никогда не говорил о своей семье. Он любил свою дочь и восхищался ее деловой хваткой; ее постельные истории интересовали его постольку, поскольку бывали связаны с фирмой. Поэтому он стремился поскорее избавиться от Питера Рота, любовника своей дочери.
— Карола непременно хочет изменить структуру издательства. Ей не нравится, что я фактически являюсь единственным владельцем фирмы.
— Она хочет быть компаньоном?
— Она хочет, чтобы все руководители издательства стали совладельцами и компаньонами: Давид, Питер Рот и она сама. — Георг затряс головой. — Позор. Муж и любовник — в одном ранге.
— Почему Давид мирится с этим? — спросила Марлена.
Георг пожал плечами: — Долгое время он ни о чем не подозревал. Или, вернее, не хотел знать. Потом между ними происходили серьезные размолвки и объяснения. Но Давид, похоже, проиграл в этом противостоянии. Моя дочь — настоящая бестия. Давид достоин более человечного и мягкого отношения к себе.
— Но если он такой слабак…
— Не суди так строго, Марлена. Я знаю, что с некоторых пор ты невзлюбила его. Но он относится к тому редкому типу мужчин, которые никогда не пытаются ущемлять свободу партнера. Знаю, многие расценивают это как слабость — в том числе собственные жены. Да, девочка моя, иногда и меня посещают мысли, что вы, женщины, просто не ведаете, чего хотите.
Марлена улыбнулась:
— Согласно последним опросам, все еще хотим сказочного принца — правда, осовремененного. Который способен на решительные действия. Он должен быть энергичным, надежным, общительным, приятным в обращении, физически привлекательным, в чем-то непредсказуемым, чувственным. Даже его недостатки должны быть достойны любви и восхищения. Ты знаком с подобным типом?
Георг хмыкнул:
— Это я.
Тогда Марлена лишь рассмеялась. Но чем больше она узнавала его, тем чаще приходило ей в голову, что он действительно обладает почти всеми перечисленными качествами, за исключением, быть может, особой физической привлекательности. Она неохотно вспоминала о первой ночи с ним. Все-таки он был на четверть века старше ее. И ей казалось странным развязывать галстук своему многолетнему начальнику или расстегивать пуговицы на его рубашке. Несмотря на свой сравнительно молодой возраст, она чувствовала себя лидирующей стороной, и вместе с тем подчиненной, поскольку помнила о его должности. Его шея была морщинистой, грудь — совершенно безволосой, ребра выпирали, а над грудной клеткой стареющего мужчины возвышалась тяжелая, породистая голова. Его янтарные глаза иронически поблескивали, как будто точно знали, что происходит сейчас в ее мозгу.
— Ну как, экзамен закончен?
— Мужчины тоже имеют привычку экзаменовать, — ответила она, дерзко переводя взгляд на его мужское достоинство.
Он усмехнулся:
— Однако они не привыкли к тому, чтобы их измеряли сантиметром даже мысленно. Зато они с удовольствием читают в бульварных листках, что у мужчин ценятся другие стати и что лысые, тщедушные или старые мужчины вполне могут быть сексуальными.
— Они не только охотно читают об этом, а еще и распространяют эту ерунду по всему свету. Но ты… ты ведь не старый и не тщедушный, — возразила Марлена, тронутая его откровенностью.
В ответ Георг поцеловал ее, благодарно, как ей показалось, и она узнала, что, по крайней мере, в этом отношении он ничем не отличается от других мужчин.
Он стоял в кухне рядом с Андреа. Они смеялись. На столе сидел мальчик одних лет с Андреа, он смотрел на ее дочь с восхищением. Она была ростом уже с Марлену, однако намного грациознее. Со временем ее волосы потемнели и превратились в светло-каштановые, с изумительным медным отливом.
— Алекс помогает мне с физикой. Чтобы я не срезалась в следующем году на выпускных экзаменах.
Алекс улыбнулся:
— За это Андреа помогает мне с биологией. Она в этом абсолютный ас.
Они вместе накрыли на стол. Андреа всегда была мила и непосредственна с Георгом, но со времени развода с Никласом так и не привязалась ни к одному из Марлениных мужчин. Иногда это, наверное, обижало Георга, но Марлена избегала разговоров на эту тему. Потому что ей тогда пришлось бы признать, что она все время чувствует себя виноватой. А вдруг своими двумя разводами она нанесла девочке непоправимый вред и Андреа вырастет в страхе перед близкими отношениями с мужчинами? По этой причине Марлена сделала над собой усилие и постаралась сохранить добрые отношения и контакты Андреа с Никласом, хотя это далось ей тяжело.
Он женился на той самой светловолосой сотруднице, из-за которой так ухудшились их отношения в последние месяцы брака, и изменился только в одном. Узнав об этом, Марлена чуть не расхохоталась. Он стал членом партии Свободных демократов и заседал теперь в магистрате маленького местечка, о котором прежде говорил с такой усмешкой и пренебрежением. Но эта работа, как он говорил, доставляла ему удовольствие, он поддерживал тесные связи со своими избирателями и очень солидно смотрелся на различных заседаниях.
— Итак, ты стал дерьмовым либералом. А почему же ты не пошел к «зеленым»? — поинтересовалась Марлена, когда он однажды зашел к ним.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
