Иван опомнился только утром, в роскошном гостиничном номере, когда услышал, как несколько раз на его телефон поступило одно и то же SMS с телефона Эн: «Ив, выручай, я в беде!» Только в этот момент Ив вскочил как ошпаренный, принял холодный душ и выскочил из номера, как протрезвевший алкоголик выскакивает наутро из вытрезвителя. Он не соображал ничего, как все это могло получиться, как мог он забыть об Эн и оказаться в одной постели с Натали Парман? Но самое интересное, у него не было никакого чувства раскаяния. И он не стал бы сейчас оправдываться. Он поступил так, как хотел, он считал, что имел на это право! И он не виноват в том, что нарушил обет, данный во время венчания. Его ведь тоже не предупредили, что в его жизни возможно осуществление самой несбыточной мечты. И он мужчина, в конце концов! Почему, спрашивается, нужно придумывать какие-то законы верности, если их невозможно соблюдать, он и так готов до конца дней своих прожить с Аней… А готов ли он? И только сейчас Иван засомневался, засомневался вообще в людской верности, в обещаниях, данных женщине и мужчине, засомневался в себе. Он поймал такси и поехал по указанному адресу, меньше всего он понимал, что могло произойти с Эн, хотел было позвонить Андрею, по поглядел на часы — было всего шесть утра, и он решил сам разобраться в ситуации.
Иван приехал на улицу Уборевича, 6. Выйдя из такси, погрузился во тьму и холод абсолютно пустой улицы. Внезапно прямо в него ударил свет от фар. Из машины собственной персоной вышла Лари и направилась к Ивану. Он инстинктивно потянулся за телефоном, но тут же почувствовал удар сзади, еще секунда, и дюжий мужичара скручивал ему за спиной руки.
Иван пытался оторвать его от себя, но со всей силы под дых вмазала ему Лари. Ив скрутился калачиком, и мужичара застегнул на его руках наручники.
— Не советую дергаться, — прошептала Лари. — У нас твоя Аня, и любое твое движение не пойдет ей на пользу. — Лари бесцеремонно лапала его по всем правилам обыска, забрала мобильный телефон и вывернула карманы.
— Ну, вот и все, — сказала Лари, глядя Ивану в глаза. И нужно признаться, он не ожидал такого взгляда, такого леденящего душу своей загадочной, одной Лари известной правдой. — Садись в машину! — скомандовала она.
Иван сел на заднее сиденье ее черного джипа, мужичара завязал ему глаза черным грубым шарфом, и они поехали.
— Ну ты, парень, не промах, — обратилась к Ивану Лари низким хрипловатым голосом, — видела я вчера, как ты с Парман отплясывал. А мог бы, между прочим, и отказаться, и тогда, возможно, заметь, возможно… мы бы не взяли твою девушку так легко и без боя. Вот ведь философия — человек всегда должен к чему-нибудь стремиться. И заметь, я тебя понимаю, нет предела достигнутому. И тут, милый, ты перешел черту, понимаешь, к чему я веду?
— Нет, не понимаю!
— Понимаешь. Есть мир причин, а есть следствий. То, что ты оказался с Натали — это следствие, причину нужно искать в другой жизни. А в этой ты сделал только то, что сделал бы любой на твоем месте, но следствие наступило. Как наступает гром после грозы, как неизбежно вырастают на колосе зерна.
— А я и не знал, что вы такие философы!
— А вот ты и попался, — возликовала Лари, — ты сейчас признался, что знаешь нас, знаешь, кто мы, и значит, мы не будем долго терять время, вытрясая из тебя душу, добиваясь признания.
— Я понятия не имею, кто вы, и не понимаю, о чем идет речь! — запоздало отрекся Иван.
— Хочешь честно, — обернулась к Ивану Лари, — я ненавижу все эти процедуры, все эти пытки, забивание иголок под ногти, все эти слезы и стоны. Я люблю спокойный разговор двух умных собеседников. Ты и я, больше никто не узнает о нашем разговоре!
Иван не отвечал.
— Так вот, Иван, не правда ли странно, что человека всегда тянет ввысь и вперед любой ценой и никакие веревки обещаний не могут связать его желания.
— Да, согласен, это странно, — подтвердил Иван, удивляясь философскому уму «пантеры».
— За все нужно бороться в этом мире, даже за то, чтобы сдержать свое собственное слово.
— Я не понимаю, к чему вы ведете…
— Да так, просто философствую, нужно же как-то время занять, — объяснила Лари. — Нам ехать еще минут двадцать.
— Так почему же за все нужно бороться? — спросил Иван, так, будто бы не получил только что под дых, будто бы они были закадычными приятелями.
— А потому, что все имеет свою цену, получать все бесплатно — скучно. И каждая новая цель, это как буек для пловца, не будет цели — некуда будет плыть!
Дальше они ехали молча, Иван пытался на всякий случай просчитать, сколько поворотов сделала машина, пытаясь определить направление и трассу. Судя по всему, они ехали по третьему кольцу. Но неожиданно машина остановилась, и мужичара грубо выпихнул его наружу. Дальше его вели двое конвоиров, сначала он спускался по ступенькам, их насчитал всего восемь, потом его вели глухими коридорами, это было понятно, потому что двое шли сзади один за другим и переговаривались. Потом Ивану приказали стать на колени и ползти, потому что проход был очень низким, потом снова пошли коридорами. Наконец Ивана втолкнули в комнату и сорвали с глаз повязку. В первую секунду он не увидел ничего, кроме ослепительного света, направленного ему в лицо. Иван зажмурился и открыл глаза еще раз. Обыкновенная комната для допросов, такие он видел тысячу раз в фильмах, вместо одной стены стекло. Иван пожмурился еще чуть-чуть и заметил, что «пантера» стоит у стекла и жестом приказывает ему подойти. Он подошел и как раненый дельфин издал крик отчаяния. В той, другой комнате, которая была видна через стекло, на стуле сидела Аня, вся в синяках и кровоподтеках, она, видимо, была без сознания, потому что ее голова свесилась набок, а губы были в крови.
— Сука, подлая тварь! — Иван бросился на Лари скованными за спиной руками, но Лари ловко отскочила и треснула Ивана по руке электрическим зарядом. Он упал на пол и задергался от боли. Лари помогла ему сесть на стул и еще раз дала разряд тока. Иван почувствовал, как рвутся сосуды.
— Все, Иван, ты никуда не рвешься, и я тебя не обижаю, — ласково проговорила Лари, садясь напротив. — Ты думаешь, дурачок, что я могу обидеть такого красивого парня? Нет, с такими парнями я люблю заниматься совершенно другими вещами, гораздо более привлекательными. — Она нежно провела пальцем по щеке Ивана. — Вот если бы ты был на нашей стороне, я бы могла провести с тобой две-три горячих ночи!
— Спасибо, в услугах проституток не нуждаюсь, — огрызнулся Иван.
— И зря, Иван, совершенно зря, никогда нельзя отказываться от того, чего ты не попробовал.
— И вы для этого меня сюда притащили, чтобы переспать?
— Совратить младенца, — засмеялась Лари. — Нет так нет, не будем об этом. Итак, Иван, ты заметил, что твой друг в крови, как это поется в песне. Причем кровь эта, как ты понимаешь, отчасти лежит и на тебе. А я заметила, как в одном московском дворе один седой умирающий мужчина передал неизвестному парню кое-какой дар.
— Я не понимаю, о чем вы говорите!
— И я не понимаю, как ему это удалось, все думали, что он взорвался в машине, а он — на тебе, ухитрился! Так вот, Ваня, сделал он это за несколько секунд до смерти. Как ты думаешь, к чему я веду?
— Понятия не имею!
— К тому, что мне на фиг не нужно с тобой сотрудничать, даже если бы ты ползал на коленях и умолял дать возможность перейти на нашу сторону, я бы и ухом не повела. Мне это не нужно!
— Чего же тогда тебе от меня нужно? — взревел Иван.
— Честно? Мне не нужно тебя — совсем! Ты засвечен, я думаю, даже Воронов знает, кто ты! — Иван подскочил, как от удара очередного разряда током.
— А что, как ты думаешь, он ни с того ни с сего пригревает на своей груди твою группу. Ты что, считаешь, что он идиот, выкидывать деньги на таких, как вы, кретинов?! Я так говорю с тобой, понимая, что и ты знаешь, кто он, предполагаю, что и все ваши знают. Понимаешь, к чему я веду?
Иван понимал, он понимал даже больше, чем она думала! Он закрыл глаза, это единственное, что он мог еще сделать. Вот она, расплата! Жуткая страшная догадка пронзила Ивана еще сильнее, чем высоковольтный разряд. «Лучше бы я умер маленьким, в зародыше, подумал Иван, — во всяком случае, не взял бы на себя грех обмана и грех предательства!»
— Должна признаться, — продолжала Лари, — что Воронов ничего не знает о моей операции, это только мои дела. — Лари замолчала, а Иван не ответил.
— Вот что значит, что ты новый Элион! Все продвинутые Элионы на этой фразе начали бы мне тыкать в лицо законами нашей Иерархии, что, мол без разрешения вышестоящего начальства я и шага сделать не смею! — И глядя на непонимающего Ивана, Лари продолжала. — Да, он вышестоящий, он самый-самый и во всех отношениях! Но разрешение на операцию у меня имеется, хоть и не от него. А хочешь узнать, от кого?
