— Как, черт возьми, тебе это удалось? Оно ведь вернулось ко мне нераспечатанным — печать была на месте!
— Ну-у… э-э-э… я просто не хотел, чтобы ты догадался, что я его читал, — подержал его над свечкой и осторожно отлепил печать. — Стащив с головы ночной колпак, Катберт смущенно вертел его в руках, старательно избегая встречаться взглядом с Джулианом. — Если хочешь знать, я жутко разозлился на тебя! Думаешь, приятно было, когда твой братец со своим приятелем обозвали меня твоим прихвостнем! — обиженно пробурчал он.
— Перестань нести всякий вздор, Кабби! Какой же ты прихвостень? Обычно так называют смертного, который охотно служит вампиру — заботится о нем во время его дневного сна, например. Как правило, такой человек бегает по его поручениям, а кроме этого ссужает вампира деньгами, когда у него их… — Перехватив выразительный взгляд Катберта, Джулиан прикусил язык. — Ладно, не бери в голову, — поспешно добавил он.
Какое-то время Джулиан беспокойно мерил шагами комнату, потом обернулся. Во взгляде его темных глаз читалось отчаяние — и Катберт мгновенно поймал себя на том, что сердце его сжалось от самого горячего сочувствия.
— Послушай, Кабби, сегодня я пришел к тебе вовсе не потому, что мне отчаянно понадобились деньги, клянусь! Сейчас мне нужна твоя помощь. На кон поставлена жизнь маленькой девочки. И мое собственное будущее. Мои надежды на счастье.
— Э-э-э… я понял, — проблеял Катберт. — Скажи только, это опасно? Если я соглашусь тебе помочь в этом деле, будет ли это означать, что я добровольно подвергну себя смертельному риску?
— Самому что ни на есть смертельному, — с мрачным видом кивнул Джулиан.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что я подвергну опасности не только свою жизнь и бренное тело, но и мою бессмертную душу? — с опаской спросил Катберт.
— Боюсь, что так, Кабби. Если мы попадем в лапы моих врагов, то нас ждет жестокая и мучительная смерть.
Катберт с решительным видом расправил плечи.
— Ну и ладно! Рисковать так рисковать. Все равно лучше, чем помереть от подагры или просто от старости в своей постели! Или медленно дохнуть от скуки, слушая нравоучения моего папаши! — Он лихо сдвинул набок ночной колпак. — Итак, когда отправляемся?
* * *
Вскоре после рассвета доктор, которого срочно вызвали к Каролине, вышел из спальни Вивьен и бесшумно притворил за собой дверь — именно сюда, в особняк Ларкина, несколькими часами раньше Эйдриан принес потерявшую сознание жену.
Встрепенувшись, Эйдриан бросился к нему. Лицо его страшно осунулось и постарело, он был небрит и выглядел измученным и усталым, однако при виде доктора в глазах его впервые за все это время вспыхнула надежда. Ларкин машинально обнял жену за плечи. Все это время Вивьен разрывалась между гостиной и детской, куда то и дело поднималась посмотреть на близнецов, мирно спавших в своих кроватках. Порция, стоявшая у дальнего окна, резко обернулась. Последние часы она не отрываясь смотрела в окно, наблюдая за тем, как из-за горизонта медленно встает солнце, и думала о Джулиане. Удастся ли ему избежать его смертоносных лучей, с тоской в душе гадала она.
Эйдриан так беспокоился за жену, что даже не подумал о том, чтобы снять с себя прожженную рубашку и измазанные золой башмаки и переодеться.
— Как она, доктор? — с тревогой спросил он, хватая врача за рукав.
Доктор Маккинли, пухленький коротышка с носом-пуговкой и добрыми глазами, которые при менее печальных обстоятельствах обычно искрились смехом, тяжело вздохнул:
— Боюсь, ваша супруга пережила ужасное потрясение. Но у меня есть все основания полагать, что с ребенком, которого она носит, все будет в порядке.
— Слава Богу!
Испустив шумный вздох облегчения, Эйдриан привалился к стене. Было заметно, что ноги едва держат его.
Проведя дрожащей рукой по взъерошенным волосам, он с надеждой взглянул на Доктора:
— Могу я что-нибудь сделать?
— Ну, надеюсь, непосредственной опасности для ребенка нет… во всяком случае пока. Но ваша супруга вне себя от горя. Боюсь, если не удастся отыскать мерзавцев, похитивших вашу дочь, то ее состояние может ухудшиться.
— Мы их найдем, — с мрачной решимостью проговорил Эйдриан, словно давая клятву. В глазах его при этих словах появилось такое выражение, что добродушный доктор даже слегка попятился.
— Вы уже связались с властями? — осторожно спросил он.
Эйдриан с Ларкином обменялись молчаливыми взглядами.
— Я сам в свое время был констеблем, доктор, — кашлянув, ответил Ларкин. — Уверяю вас, все, кому следует об этом знать, были сразу же поставлены в известность. Мы делаем все, что только в человеческих силах, чтобы вернуть мою маленькую племянницу домой. Надеюсь, это произойдет еще до заката солнца.
— Могу я пойти к жене? — спросил Эйдриан, уже взявшись за ручку двери.
К удивлению всех, доктор Маккинли решительно преградил ему дорогу — на редкость смелый поступок, учитывая, что он едва доставал макушкой Эйдриану до плеча.
— Только не сейчас, — невозмутимо проговорил он. Очки его блеснули. Нагнув голову, он обвел глазами всех участников этой сцены. Наконец его взгляд остановился на Порции. — Это вы Порция? — осведомился он.
Девушка бросилась к нему.
— Да, это я.
— Ваша сестра хочет вначале поговорить с вами.
— Сo мной?! Она хочет видеть меня? — Порция не могла опомниться от удивления. Сказать по правде, она ни минуты не сомневалась, что Каролина винит в случившемся в первую очередь ее. Правда, Каролина не умела подолгу сердиться, и раньше ей всегда сходили с рук все ее глупые детские выходки. Но только не сейчас… Какая мать может простить зло, причиненное ее ребенку? Даже Каролина с ее добрым, любящим сердцем не способна на это.
Они с Эйдрианом обменялись растерянными взглядами, словно спрашивая друг друга, что все это значит. В конце концов, Эйдриан слегка пожал плечами, давая понять, что сейчас следует прежде всего считаться с желаниями Каролины.
Собрав все свое мужество, Порция протиснулась мимо доктора, бесшумно проскользнула в спальню и плотно прикрыла за собой дверь.
Каролина, одетая в одну из ночных сорочек Вивьен, лежала в постели. Кто-то подсунул ей под спину подушку. В спальне стоял слабый аромат лаванды. Бледное лицо Каролины было обращено к окну — она тоже как будто ждала рассвета.
Она заговорила еще до того, как смущенная Порция успела подойти к постели.
— Я так боюсь, что они держат ее в темноте. Ты же помнишь, она боится темноты. Знаешь, я всегда твердила ей, что не нужно ее бояться, что чудовища не прячутся в темноте. — С трудом оторвав взгляд от окна, Каролина повернулась к Порции. Глаза ее казались такими же серыми и прозрачными, как светлеющее небо за окном. — Наверное, мне не нужно было этого говорить… лучше было бы солгать ей, как ты думаешь? Зачем только я это делала?
