комнату.
Никого. Огромная каюта пуста. Дверь заперта на ключ. Жозеф смотрит на девочку с хлопковым цветком, вырезанную на остановившихся часах. Капитан наверняка на палубе, командует манёврами. Рукопись с загадкой он оставил на стене.
Жозеф подскакивает к койке. Скидывает матрас, вытаскивает два ящика. На них исполинские замки. Такие выдержат прямой выстрел из ружья и отвадят лучших воров. Но так уж вышло, что, несмотря на четырнадцать лет борьбы за жизнь, потасовок, уличных драк и морских сражений, тёмных делишек и расхищения затонувших судов, Жозеф никогда не считал себя вором. Так что замки он трогать не будет.
Он лучше просунет между досок свой кусок плинтуса на манер рычага и резким рывком аккуратно отожмёт боковую стенку вместе с гвоздями, не касаясь крышки. Он много раз проделывал то же самое с хлебным ларём в приюте, который всегда запирали на ключ, чтобы никто не трогал свежий директорский хлеб. Жозеф с другом Мухой вскрывали ларь со дна, а потом ставили его на место как ни в чём не бывало. Если бы не тот хлеб в их последние годы в приюте, Жозеф и Муха померли бы с голоду и лежали бы где-нибудь в маленьких могилках, даже без таблички с именем.
Жозеф запускает руку в ящик. И достаёт оттуда десятки сложенных накрахмаленных простыней, ночные сорочки в чехлах – килограммы белья, которое раскидывает по каюте. Он близок к помешательству. Потрошит второй ящик, точно такой же.
Потом встаёт, идёт к двери. Комната за его спиной вся в белом. Сокровища здесь нет.
Лазарь Бартоломей Гардель ожидал песчаную бухту, но маленький залив-подкова целиком окружён скалами. Только в одном месте, где они ниже и поросли сверху спутанными друг с другом деревьями, вероятно, можно причалить на лодке. Бросать якорь Гардель пока не хочет. Что-то его будто смущает.
Однако он обездвижил «Нежную Амелию», приказав лечь в дрейф. Это задача тонкая, как он любит. Искусно выставив разные паруса, он добился, чтобы ветер толкал их в противоположные стороны и они уравновешивали друг друга. Корабль топчется на месте, как испуганный зверь, которого бросили одного на арену.
– Уходим? – спрашивает кто-то.
В темноте волны красят подножие скал в белый.
– Нет, – говорит Гардель. – Ждём.
Экипаж готовится к любому развитию событий. Марсовые замерли на вантах, готовые тут же убрать оставшиеся паруса, если прикажут бросать якорь. На палубе матросы держат руки на такелаже, надеясь снова двинуться в путь.
Никто не заметил возникшего среди них Жозефа Марта в слишком большом дождевике с завязанным у подбородка капюшоном.
Он знает, что должен подать условленный знак: просто зажечь фонарь на самой вершине мачты. Знак, который скажет, что всё пропало, что нужно всё бросить.
Но Жозеф топчется на месте. Он думает о невольниках внизу. И кое о ком в погребе, кого он точно не оставит, если надо будет уходить.
Он бежит в носовую часть. Трое присели вокруг новой крышки люка. Они увидели, что задвижка открыта. Ни одной руке не протиснуться через решётку и не изогнуться так, чтобы отпереть её изнутри. Наверняка тот, кто их сторожил, забыл её задвинуть.
Трое матросов костерят виновника и потешаются над слепотой ничего не заметивших невольниц. Они поспешно забивают крышку огромными гвоздями, для верности. С кого взыскать, разберутся позже.
В корме дверь в камеру Пуссена открылась. В проёме стоит кок с мешочком галет в руках.
Он таращит глаза на разбитое окно.
– Где малец? – спрашивает он неузнаваемым голосом.
– Вышел прогуляться, – отвечает Пуссен.
Кок выпускает мешочек из рук. Разворачивается впол-оборота, с хрустом топча галеты. Дальше по коридору дверь капитанской каюты распахнута настежь. Замок выбит.
Он заходит внутрь.
Вся каюта в белых простынях: они точно призраки. Кук подходит к переборке. На уровне его глаз приколот таинственный листок. Это загадка Люка де Лерна.
В этот же миг в порту Ла-Рошели Амелия Бассак вырывается из рук мадам де Ло.
– Куда вы?
Часом ранее они поднялись на судно «Жемчужина», их багаж – два дорожных сундука и небольшое фортепиано розового дерева. На берегу они оставляют лишь воспоминания. Больше на этом континенте ничего для них нет.
Часть швартовов уже отвязана от причала. Корабль постепенно приходит в движение.
– Капитан, прошу вас! Мне нужно всего на миг!
Амелия смотрит на него большими умоляющими глазами. Мужчине ничего не остаётся, кроме как скомандовать матросам отставить. Барышне помогают сойти на причал. Она пробивается сквозь раздражённую толпу провожающих. Они не спали допоздна, чтобы проститься с близкими. Которых, возможно, больше никогда не увидят. И всё же они хотели бы лечь поскорее.
– Сударь?
Амелия кладёт руку на плечо пареньку, который стоит к ней спиной. Совсем рядом, за «Жемчужиной», пришвартовано ещё одно двухмачтовое судно.
Мальчик оборачивается. Увидев розовую, укутанную в меха четырнадцатилетнюю девушку, он спешно снимает свою красную шапку.
Она смотрит на него. Точно, тот самый.
– Сударь, я видела вас в церкви.
Мальчик изображает смущение.
– Я не часто посещаю службы, мадемуазель. Да простят меня папенька с маменькой, если они где-нибудь живы.
Он весьма приблизительно крестится.
– Вы были в церкви Сен-Совёр на Рождество, – уточняет Амелия.
Взгляд мальчика чуть проясняется.
– И говорили с господином Ангеликом.
– Припоминаю. Да, вы правы. Он ещё мало заплатил, крысёныш.
– За что заплатил?
– На его имя пришло одно письмо.
– И откуда письмо?
– Отсюда.
– Отсюда?
Мальчик доволен впечатлением.
– С этого корабля, куда меня наняли и который завтра отчаливает в обратный путь.
Амелия оглядывается на небольшой двухмачтовый бриг. Он называется «Высший свет».
– Так что я проводил его сюда, а потом тот господин ушёл.
– А подробнее? – спрашивает она. – Что этот господин сделал с письмом?
– С письмом? Он сразу прочёл его. И не вернулся в церковь. Я прошёл за ним немного. Потому что был недоволен тем, что получил за труд. И оставил его, где начинается мостовая из больших булыжников.
– Что за мостовая?
– Улица Эскаль.
Амелия медленно кивает.
– Что с ним случилось? – спрашивает мальчик.
– Ничего.
– Капитан вот там, если захотите что-то уточнить.
Амелия кладёт мальчику в ладонь золотой. Она подходит к капитану. Пока они разговаривают, румянец понемногу сходит с её щёк. К концу они совсем бледны.
Амелия бежит к «Жемчужине», где её ждёт мадам де Ло.
На этот раз швартовы уже отданы.
– Вы страшно меня напугали, – говорит ей наставница.
Она крепко держит Амелию под руку. Обе смотрят, как набережная уходит вдаль.
Письмо, которое получил тогда Ангелик, вручил капитану «Высшего света» на африканском побережье один темнокожий кок. Свободный человек, назвавший себя Куком и говорящий с сильным английским акцентом.
