Я уже почти решила вернуться к себе – усталость брала верх, когда заметила чуть приоткрытую дверь. Едва-едва… другой ракурс, и пропустила бы.
Здравый смысл уступил любопытству, и… я вышла наружу.
Луна была огромной настолько, что мерещилось, будто занимала половину неба. Круглая, песочно-желтая, с прожилками, рисующими таинственные знаки, за которыми, как говорили, скрыт ключ к секретам мироздания, она отражалась в ровной глади озера, выстилала ровную дорожку, ведущую к деревянным мосткам, уходящим прямо в позолоченную неверным светом воду. Следующим, что заметила, оторвавшись от чарующего зрелища, был стоявший на берегу Северов. Полностью обнаженный и окутанный призрачным сиянием.
Мне бы сразу уйти, но… я замерла, не в силах отвести от него взгляда.
Я видела его тело, когда обрабатывала рану, но сейчас… это было другое. Там – лишь проблеском чувственности, когда представлялось, как я нежно провожу по коже, скрывающей сильные тренированные мышцы. Оттенками, полутонами, в которых была робкая нега и мечты… Несбыточные, но тем не менее сладкие.
Здесь – реальность, до которой легко было дотянуться рукой. Вот он… весь! Широкие плечи, крепкая шея, мускулистая спина, треугольником уходящая к узким бедрам, упругие ягодицы, сильные ноги…
Похоже, я забыла, как дышать, бесстыдно разглядывая это великолепие, потому что судорожно хватала воздух, когда он после нескольких резких движений руками вдруг бесшумно, без малейшего всплеска, ушел в воду.
Дав себе еще минуту, чтобы полюбоваться на то, как тело Северова, похожее на неукротимую стрелу, разрывает надвое струящийся по воде свет луны, вернулась в дом. Ко всем уже имеющимся проблемам мне только этой и не хватало.
Князь Даниил Северов… Я понимала, что теперь не просто приемная дочь вдовы бригадного генерала Елизаветы Волконской, но это мало что меняло. Не для того, чтобы влюбиться… чтобы думать о чем-либо более серьезном, чем просто поддаться на какое-то время вспыхнувшей страсти.
Его жизнь… Моя жизнь… Я не видела вариантов, чтобы их совместить.
Эта мысль не успокоила эмоций, но приглушила их, дав возможность уснуть. Мне нужен был отдых, терять время на ненужные переживания я не собиралась.
На этот раз разбудило не ощущение, а тихий голос:
– Уже утро!
Подскакивать, хоть он и прозвучал неожиданно, я не стала. Потянулась, сладко зевнула, прикрыв рот ладошкой, и только после этого демонстративно медленно открыла глаза, встретившись с понимающим взглядом князя. О моем появлении ночью на крыльце не знать он не мог. О том, что мне об этом известно, тоже.
– Ваше предложение спуститься вниз через двадцать минут еще в силе? – позволив рубашке сползти с плеча, поинтересовалась я, невинно глядя на полностью одетого Северова.
– В силе, – улыбнувшись, подошел он еще ближе. Наклонился, заставив сердце замереть, коснулся волос… вроде как поправить прядь, вот только те были слишком короткими для столь невинного жеста. – Одежда на кресле, – выпрямляясь, продолжил он. – Я предположил, что вы предпочтете мужские костюмы, но если ошибся…
Я, прижав одеяло к груди, села, тут же предпочтя вновь лечь. Ворох был не просто внушительным, он вызывал опасения.
– Вы собираетесь держать меня здесь месяц? – довольно язвительно поинтересовалась я, на какое-то время даже забыв о мести за ночное развлечение.
– Что заставило вас так думать? – вполне искренне удивился он. Судя по всему, действительно не понимал.
Перевела взгляд на довольно небрежно сброшенную на кресло одежду, давая ему возможность самому сделать правильный вывод.
Пару минут ничего не происходило – князь просто смотрел, чуть сведя брови к переносице, потом совершенно неожиданно для меня улыбнулся и кивнул: – Да, с этой точки зрения именно так и выглядит.
– А с вашей? – не преминула я воспользоваться ситуацией. Когда еще доведется узнать лучше.
– Я отдал нечеткий приказ, – повинился он, присаживаясь на край постели. – Два-три дня, и вы будете дома.
– Успевая на бал в императорском дворце! – с детским восторгом глядя на него, воскликнула я. Улыбка быстро сошла с моего лица. – Надеюсь, вы знаете, что делаете.
– Не сомневайтесь в этом, – поднеся мою ладонь к губам, заверил князь и поднялся. – Жду вас внизу. И… – продолжил он уже от двери. Не закончил, посмотрев то ли сочувственно, то ли… сожалея, и вышел из комнаты.
Подскочила, как только осталась одна. На этот раз голод оказался сильнее, и я решила, что сначала поем, а потом уже и все остальное.
Умылась быстро, чуть больше времени потратила на то, чтобы выбрать костюм. Кто-то явно не поскупился. Расцветки, фасоны, ткани… Белье лежало отдельно, упакованное в аккуратные свертки. Обувь стояла на полу.
Переодевшись в добротный темно-серый костюм и выбрав удобные сапожки – очередных сюрпризов я не исключала, подошла к окну. Открыла ставни, впуская внутрь утреннюю свежесть и любуясь открывшимся видом. Озеро было огромным, его берега терялись вдали, намекая о себе лишь темной линией, которой мог быть подступающий к воде лес.
Взгляд невольно скользнул по деревянным мосткам… возвращая к событиям ночи. Он… Я… Усмешка вышла горькой. В том-то и дело, что он и… я. Каждый в своем мире.
Тряхнув головой – за всей этой романтикой и переживаниями я забывала о главном, резко развернулась, чтобы отправиться вниз, и… замерла, глядя на надпись на конверте, лежавшем на комоде.
Всего два слова изящной вязью. Моей дочери…
«Не мертвым словам на бумаге рассказывать эту историю, но, когда ты окажешься в Марикарде, я буду уже далеко, вновь вернувшись в тот дом, который ты, волей Провидения, никогда не сможешь назвать своим».
Я сглотнула, чувствуя, как подкашиваются ноги, с трудом дошла до кровати. Присела на краешек, не позволяя себе потерять остатки самообладания, закрыла на мгновение глаза.
Он был рядом…
– Если хотите…
Я подскочила, пошатнулась… Князь успел не то чтобы подхватить – помочь сохранить равновесие.
– Почему?! – не сдержавшись, выдохнула я. Не с горечью, с отчаянием.
– Для него важно ваше счастье, Анастасия Николаевна, – твердо произнес Северов, продолжая удерживать меня за плечи. – Ради него он готов считать вас погибшей и скорбеть в день, когда смерть опалила его дочь своим дыханием.
– Звучит поэтично, – не делая попыток вырваться, заметила я. Посмотрела на пол… куда соскользнул лист бумаги. – Вы знаете, что там?
– Да, – прижимая меня к себе, ответил он. – Ваш отец дал мне прочесть, прежде чем запечатал конверт.
– Почему? – вновь спросила я, но теперь уже о другом.
Уточнять не пришлось, Северов понял суть моего интереса.
– Посчитал, что для меня это тоже имеет значение, – развернув меня спиной к себе и обняв двумя руками, произнес он. Дыхание шевельнуло волосы на макушке… нежной лаской. – Вам известно, что заставило Елизавету Николаевну тайно выскочить замуж за бригадного генерала Волконского?
Он чуть шевельнулся, сдвинулся, принуждая меня сделать шаг…
Остановились мы уже у самого окна. Он и… я.
– А вам? – поторопила я Северова, когда наше молчание затянулось.
Нет, тишина не тяготила, но… было в ней что-то… многообещающее.
– Имя ее жениха, – не затянул он с ответом, – граф Александр Игоревич Шуйский.
– Кто?! – дернулась я, пытаясь повернуться, но безуспешно. Северов удержал меня, не то усмиряя, не то… успокаивая.
– Наставник князя Леонида, второго сына императора Владислава, граф Александр Игоревич Шуйский, – повторил для меня Северов. – Весьма выгодная партия, на которую рассчитывал отец Елизаветы Николаевны, мечтая с его помощью поправить свое финансовое положение.
– Что значит поправить? – Я предприняла еще одну попытку посмотреть князю в глаза.
На этот раз она оказалась удачной. Северов не только отпустил меня, но и отошел к кровати. Поднял упавшее письмо, присел на краешек.
– Отец Елизаветы Николаевны увлекался картами. И даже одно время слыл удачливым игроком, пока однажды не сел за один стол с Шуйским. Проигрыш был небольшим, но с тех пор он больше терял, чем выигрывал. Внешне практически ничего не менялось – приемы, балы, выезды, только наряды женщин становились все скромнее, да украшений меньше.
– Бесприданница, – вздохнула я, не требуя уточнений. Знакомая история, с которой приходилось встречаться за время службы в департаменте. Причины – разные, последствия – схожие. Изломанная жизнь.
– Бригадный генерал был вхож в их дом, и даже влюблен в Лизоньку, но своих чувств не открывал, пока не узнал, каким образом его приятель собирался решить свои проблемы. Елизавета Николаевна, которая не смогла найти защиту ни у кого из родственников, включая моих родителей, ухватилась за его предложение и тайно вышла за Волконского замуж. Четыре месяца спустя он был убит в полевом лагере. Кем, следствие так и не установило.
