– Я уверена, что у него ключ ко всему. Все сходится на группе студентов, когда-то работавших с ним.
– Отлично. Есть имена?
– Я знаю, как их раздобыть. Но, прошу тебя…
– Давай. Вперед. Иди по следу, если он есть.
– Поль, успокойся хоть на минуту и дай мне сказать.
– Слушаю.
– Я заперта в Инсбруке. Пленница в некотором роде, правда, в отеле. На улице вооруженные люди. У них под контролем все выходы.
– Кто же это?…
– Арчи. Он позвонил мне вчера вечером. Он знает, что тебя должны сдать ФБР.
– Откуда?
– Он говорит, что от ЦРУ.
– ЦРУ? А они как узнали?
– У них кто-то есть в охране ААЗП.
– Это он так сказал? Арчи утверждает, что они внедрились в охрану ААЗП?
– Да.
Поль замолчал. Связь была не очень хорошая, но Керри слышала, что он с шумом дышит, как бычок, готовый броситься на человека.
– В чем дело, Поль?
– А в том, что люди, которые меня схватили, не имеют никакого отношения к охране ААЗП.
– Ты уверен?
– В это время дня внутри здания вообще нет охраны. Она приезжает, только если срабатывает сигнализация. Эти ребята хотели, чтобы я проник внутрь через вход в гараж. Наташа, девушка Джонатана, открыла его своей карточкой. Парни, которые были с ней, там не работают. Она впустила их раньше и спрятала. Они сразу же смылись на машине, а меня заперли в багажнике. Я думаю, они хотели вернуться со мной туда к половине седьмого утра. Тогда Наташа вызвала бы охрану, заявила, что пришла по делам пораньше, случайно с ней оказался ее друг, который обнаружил меня и скрутил. Не важно. Главное, что охрана никак не могла знать, что происходило во время моего допроса по той простой причине, что ее еще не оповестили о происшествии.
– Ты хочешь сказать, если в ЦРУ знают о твоем задержании, значит, они внедрились прямо… в группу Хэрроу?
– Это одна из возможных разгадок.
– Так вот почему они попросили Арчи прекратить расследование! Они идут по следу Хэрроу и не хотят, чтобы кто-то путался у них под ногами.
Поль задумался:
– Это самое разумное объяснение.
– Ты видишь другое?
– Другое заключалось бы в том, что… кто-то из ЦРУ прикрывает Хэрроу.
Чудовищность такого предположения погрузила обоих в молчание. Каждый пытался оценить возможные последствия. Подавленность Керри куда-то исчезла, и ей словно передалась энергия Поля. Совершенно обнаженная, она мерила шагами комнату, прижимая телефон к уху.
У нас нет выбора, – сказал Поль. – Необходимо продолжить дело. Мы не можем больше никому доверять, если хотим помешать тому, что готовится.
– Дай мне время до завтрашнего вечера. Я постараюсь узнать побольше об учениках Фрича. Это наш последний шанс.
– Я думал, ты не можешь выйти из отеля.
– Ты забываешь, что нас учили одному и тому же. Кстати, по технике выживания во враждебной среде у меня были отметки получше твоих.
– Ладно, – ответил Поль. – Позвоню тебе завтра вечером.
– А что ты сам собираешься делать? Искать девчонку?
– Да, но сначала, по-моему, надо понять, что происходит в Провиденсе.
– Первый, кому удастся что-то узнать, вызывает второго. Мне бы хотелось быть с тобой, Поль. Очень хотелось.
Прелюдия завершилась, и теперь расставание давалось им тяжело. У обоих было только одно желание: оказаться вместе и разделить все, что предстоит. Стремление к этому переполняло их энергией.
Когда Поль дал отбой, уже совсем рассвело. Скрипнув покрышками, он резко рванул с места и, развернувшись, поехал на юг к побережью Род-Айленда.
Род-Айленд. Соединенные Штаты
Барни женился поздно. Он разменял уже пятый десяток, когда его супругой стала эфиопка Салехворк, моложе его лет на пятнадцать. Барни познакомился с ней на семинаре, организованном Всемирным банком в Вашингтоне, где он работал в службе безопасности после увольнения из ЦРУ. Именно там разыскал его Арчи, когда затеял авантюру с бюро в Провиденсе.
Салехворк была экономистом банка, специализирующимся в области структурного анализа. Она приехала в Соединенные Штаты вместе с родителями, после революции 1974 года бежавшими от красного террора. Сам не зная почему, после женитьбы Барни стал чувствовать себя в безопасности, словно этот брак положил конец мучительному состоянию раздвоения личности, свойственному афроамериканцам. Благодаря жене Барни осознал, что корни его не в Африке работорговли и колонизации, а в гордой, девственной и могучей стране, чье прошлое уходит в вечность.
Салехворк и сама воплощала торжествующую независимость своей родной Абиссинии. Барни любил, когда она ходила в белоснежном национальном платье, которое надевала на все торжественные церемонии коптов. В это утро он отвез ее на Род-Айленд вместе с их двумя дочерьми – восьми и десяти лет. На девочках были такие же белые платья, искусно расшитые золотом. Взгляд Барни, следившего за тем, как они удаляются, был преисполнен нежности. Все трое вдруг обернулись и помахали ему руками, поднимаясь по ступенькам православной церкви среди толпы прихожан. Из уважения к ним, а может быть, из тайного опасения заразить семью опасным вирусом сомнения, Барни не пожелал сменить веру. Он никогда не участвовал в торжественных обрядах и лишь провожал своих до храма.
Как с ним всегда бывало, садясь обратно за руль, он никак не мог успокоиться. Барни поставил машину довольно далеко от церкви, располагавшейся в пешеходной зоне. Какой-то охранник, приткнувшись в своей будке, лениво наблюдал за въездом на стоянку. Он смотрел фильм с кунг-фу на экране своего портативного DVD-плеера и не ответил на приветствие Барни. Тому пришлось дважды обойти ряды машин, пока он наконец не отыскал свой «форд». Барни сел в машину, вставил ключ зажигания и трижды крутанул стартер, ожививший видавший виды мотор. Он вырулил со стоянки и поехал на запад. Хотя было и воскресенье, он хотел заскочить в офис. Новые контракты, привезенные Арчи с Дальнего Востока, требовали внимания. Оперативный отдел был завален работой.
Барни настроил радио на какую-то музыкальную волну, потом открыл окно, поскольку кондиционер в машине едва тянул. Кроме того, Барни любил, посвистывая, разглядывать проплывающие мимо пейзажи. Он намотал уже двадцать миль от выезда из Род-Айленда, когда почувствовал, что в машине есть кто-то еще.
– Привет, Барни.
В зеркале заднего вида нарисовалось приветливое и спокойное лицо Поля.
– Вынужден предупредить тебя, что я вооружен. Поскольку лучше разобраться с этим сразу же, я бы просил тебя вынуть твой 7,65 и положить его на правое сиденье.
Арчи всегда настаивал, чтобы его агенты носили оружие только на задании. Исключение было сделано лишь для начальника оперативного отдела, чье положение считалось более уязвимым, чем у остальных.
Барни выполнил просьбу Поля, и тот забрал пистолет.
– Что это еще за игры, Поль?
– Возможно, мы и договоримся, Барни, но сейчас, уж прости, я никому не доверяю.
– Куда ты хочешь поехать?
– Съезжай с трассы и остановись у первого попавшегося кафе. Нам надо сесть и серьезно поговорить.
Барни сбавил скорость. Он снова закрыл окно, чтобы они лучше слышали друг друга.
– У тебя утомленный вид, – сказал он, поглядывая в зеркальце.
– Просто подыхаю, – ответил Поль. – Всю ночь не спал.
– Как дела в клинике?
– Уже неделя, как я туда не звонил. Эта чертова операция вконец меня измучила.
– Есть что-то от Керри?
Поль пожал плечами:
– Ты ведь не хуже меня знаешь, где она сейчас.
– Ошибаешься, Поль. Арчи всех отстранил от этого задания на прошлой неделе, и с тех пор на этот счет гробовое молчание.
– Об этом-то я и хотел поговорить.
Они съехали с трассы и катили теперь среди разбросанных там и сям белых домиков в окружении аккуратно подстриженных газонов. Первая лежавшая на их пути деревня оказалась совершенно пустынной. Все прихожане, должно быть, отправились на службу в храм. На выезде нашлась маленькая автостоянка, где расположился торговец гамбургерами. Его лавочка была переделана из старого контейнера, поставленного на кирпичи и разрезанного с одной стороны. Три или четыре столика поджидали клиентов. Барни запарковал машину, и они устроились за одним из них, подальше от провонявшего прогорклым маслом контейнера. Добродушный латиноамериканец принял у них заказ. На лице его отразилось разочарование, когда клиенты отказались от его хот-догов и попросили только кока-колу. Поль почувствовал себя неловко, оказавшись лицом к лицу с Барни. Ему стало стыдно, что он так грубо обошелся с ним.
– Не стоит обижаться, приятель. Сейчас я всего лишь беглец.
– Как бы то ни было, я твой друг. Не знаю, поверишь ли, но я ждал твоего появления в любой момент.
– Почему ты думал, что я появлюсь?
– Все дело в том, что произошло в Провиденсе. Кое-кто из ребят не понял решения Арчи. Вот так сразу взять и прекратить дело. Керри и Поль больше не имеют отношения к бюро. Прекратить с ними все связи.
