- Так они сегодня не выступают? – спросила Сара.
- Эта пьяная братия? Офицеры не смогут заставить их двинуться сегодня. Может завтра, если повезёт. Сегодня вечером мы посмотрим, что творится на улицах, но не думаю, что нам удастся уйти. Они должны выставить патрули на улицах. Лучше выждать, пока они не уйдут, а потом пересечь мост и двинуться на юг.
Сара секунду поразмышляла, потом почесалась и нахмурилась:
- Мы будем только идти вслед за французами? А как нам обойти их?
- Безопаснее всего добраться до Тахо, – предложил Висенте. – Придётся пересечь горы, но потом мы найдём лодку и поплывём вниз по течению к Лиссабону.
- Но перед этим нужно ещё кое-что сделать, – сказал Шарп. – Найти Феррагуса.
- Зачем? – нахмурился Висенте.
- Затем, что он нам должен, Джордж. Или, по крайней мере, должен Саре. Этот ублюдок украл её деньги, и мы должны их вернуть.
Висенте эта идея явно не понравилась, но он не стал противоречить.
- Что, если сюда заглянет патруль? – вместо этого спросил он. – Они будут разыскивать по городу своих, верно?
- Вы умеете квакать по-лягушачьи?
- Немного.
- Тогда скажете, что вы – итальянец, голландец – в общем, как вам будет угодно – и пообещаете, что мы обязательно вернёмся в свою часть. И вы даже не соврёте, потому что именно это мы и собираемся сделать. Если получится.
Они вскипятили чай, поделили на завтрак сухари, солёную говядину и сыр. Потом Шарп и Висенте сторожили, а Харпер помог женщинам устроить постирушку. Одежду пришлось прокипятить, чтобы избавиться от канализационной вони. Когда к вечеру всё высохло, Шарп с помощью раскалённой кочерги выжег в швах вшей. Харпер сорвал в спальне занавески, выстирал их, порвал на полосы и настоял на том, чтобы перебинтовать Шарпу его рёбра, которые всё ещё очень ныли.
Увидев на его спине шрамы, Сара спросила:
- Это от чего?
- Меня пороли, – объяснил Шарп.
- За что?
- За то, что я не делал.
- Наверное, было больно.
- Жить вообще больно, – сказал Шарп. – Бинтуйте туже, Пат.
Рёбра всё ещё болели, но, видно, заживали, потому что теперь он уже мог сделать глубокий вдох, не содрогаясь от рези. В Коимбре сегодня было гораздо тише. Столб дыма, гораздо более жидкий, чем вчера, всё ещё поднимался в небо от сгоревшего склада. Шарп считал, что французам удалось спасти из пламени кое-что из продовольствия, но, чтобы избежать искусственно устроенного лордом Веллингтоном голода, это было явно недостаточно. В полдень Шарп осторожно пробрался по извилистому переулку и, как и ожидал, увидел, что французские патрули выгоняют своих солдат из домов. Они с Харпером рассыпали в переулке разный садовый мусор, чтобы патрульные решили, что не стоит туда заглядывать. Уловка, должно быть, сработала, потому что никто в переулок не сунулся. В сумерках на соседней улице загремели копыта и окованные железом колёса. Шарп перебрался через наваленный в переулке мусор и увидел, что там встали две артиллерийские батареи под охраной нескольких часовых. Один оказался бдительнее остальных: заметил у входа в переулок тень Шарпа и потребовал пароль. Шарп присел. Часовой ещё раз окликнул его и, не получив ответа, выстрелил в темноту. Пуля срикошетила от стены над головой. Шарп потихоньку отполз назад.
- Un chien, – крикнул другой часовой.
Первый несколько мгновений всматривался в тёмные извивы переулка и, не заметив ничего подозрительного, согласился, что это, должно быть, и впрямь собака.
Шарп стоял на посту вторую половину ночи. Сара осталась с ним. Сидя в кресле, она глядела в залитый лунным светом сад и рассказывала о том, как росла, как потеряла родителей.
- Для своего дяди я стала неприятным сюрпризом, – печально заметила она.
- И он постарался от вас избавиться?
- Так быстро, как только мог, – Сара повернулась к нему и провела пальцем по кожаной зигзагообразной нашивке на кавалерийских штанах Шарпа. – Британцы останутся в Лиссабоне?
- Потребуется гораздо больше, чем эта армия, чтобы заставить нас уйти, – презрительно заявил Шарп. – Разумеется, мы остаёмся.
- Если бы у меня было сто фунтов, я купила бы в Лиссабоне маленький дом и преподавала английский язык, – задумчиво произнесла она. – Я люблю детей.
- Я – нет.
- Конечно же, да! – Сара слегка шлёпнула его.
- Вы не собираетесь возвращаться в Англию? – спросил Шарп.
- А что мне там делать? Никто там не захочет учить португальский язык, зато многие португальцы желают, чтобы их дети учили английский. Кроме того в Англии – я обычная девушка без состояния, перспектив и будущего. Здесь я не такая, как все. Это интригует, и я могу извлечь отсюда некоторую выгоду.
- Меня вы точно заинтриговали, – сказал Шарп, за что получил ещё один шлепок. - Вы могли бы остаться со мной, – добавил он.
- Стать женщиной солдата? – рассмеялась она.
- Это не так уж плохо, – ощетинился Шарп.
- Нет, конечно, – поспешно согласилась Сара.
Некоторое время она молчала, а потом вдруг заявила:
- Всего два дня назад я думала, что моя жизнь зависит от других людей. От моих работодателей. Теперь я думаю, что моя жизнь зависит только от меня. Вы научили меня этому. Но мне нужны деньги.
- Ну, да, легкий заработок, – беззаботно согласился Шарп.
- Но не в том смысле, как это обычно представляют, – сухо заметила Сара.
- Я имел ввиду – украсть.
- Вы были когда-то вором?
- Я всё ещё вор. Кто был вором – тот вором и останется, только теперь я краду у противника. Когда я наворую достаточно, чтобы мне хватило, я перестану и не дам никому украсть у меня то, что я наворовал.
- У вас очень простые представления о жизни.
- Вы рождаетесь, выживаете и умираете, – пожал плечами Шарп. – Что в этом трудного?
- Так живут животные, а мы ведь – больше, чем просто животные.
- Слышал я об этом, – сказал Шарп. – Однако когда начинается война, становятся нужны как раз такие, как я. По крайней мере, были нужны…
- Были? Почему «были»?
Он засомневался, стоит ли говорить, но потом пожал плечами:
- Мой полковник хочет избавиться от меня. У него есть шурин, некто по имени Слингсби, которому понадобилась моя должность. У этого типа, видите ли, есть манеры…
- Это очень полезная вещь - манеры.
- Когда наступают пятьдесят тысяч лягушатников, манеры не помогут. В такие моменты нужна кровожадность.
- И у вас она есть?
- Да целая бочка, любовь моя.
Сара улыбнулась:
- И что теперь с вами будет?
- Не знаю. Я вернусь, и если мне не понравится то, что будет, переведусь в другой полк. Возможно, перейду на службу в португальскую армию.
- Но останетесь солдатом?
Шарп кивнул. Он не мог себе представить никакой другой жизни. Когда-то давно он мечтал владеть несколькими акрами земли, но ничего не знал о сельском хозяйстве и сам понимал, что это всего лишь мечта. Шарп всегда был солдатом и, если задумывался о будущем – когда у него находилось время и желание об этом поразмыслить - то мог себе представить только, что умрёт, как солдат – от лихорадки в лазарете или на поле боя. Сара словно прочла его мысли.
- Думаю, вы выживете, – сказала она.
- Думаю, вы тоже.
Где-то в темноте завыла собака. Устроившаяся на пороге кошка выгнула дугой спину и возмущённо фыркнула в ответ. Вскоре Сара заснула. Шарп присел рядом с кошкой и смотрел, как на востоке потихоньку светлеет небо. Рано проснувшийся Висенте присоединился к нему.
- Как плечо? – спросил Шарп.
- Болит меньше.
- Значит, заживает.
Помолчав, Висенте спросил:
- Если французы сегодня уйдут, не разумнее ли будет уйти сразу за ними?
- То есть, забыть про Феррагуса?
- Ну, да. Наша главная обязанность – добраться до армии.
- Это само собой, – согласился Шарп. – Но за долгое отсутствие мы получим «чёрные метки» как неблагонадёжные. Не думаю, что ваш полковник сильно обрадуется, увидев вас. Чтобы оправдаться, нам придётся сдать им кое-кого.
- Феррагуса?
- Нет, Феррейру. Армия должна знать о нём. Мы найдём его, если отыщем его братца.
Висенте понимающе кивнул:
- Значит, когда мы вернёмся, выяснится, что мы не просто отсутствовали, а делали кое-что полезное?
- И вместо того, чтобы отпинать, им придётся нас благодарить.
- Значит, когда французы оставят город, мы пойдём искать Феррейру, арестуем его и доставим к нашим?
- Просто, верно? - сказал с улыбкой Шарп.
- Я не умею так, как вы, – вздохнул Висенте.
- Как?
- Самостоятельно принимать решения.
- Скучаете по Кейт?
- Скучаю.
- Это понятно, – понимающе сказал Шарп. – И вы всё умеете, Джордж. Вы такой же хороший, черт возьми, солдат, как и все в этой армии, и если мы сдадим Феррейру, они решат, что вы герой. Тогда года через два вы будете полковником, а я всё ещё капитаном, и вы пожалеете, что когда-то завели со мной эту беседу. А не вскипятить ли нам чайку, Джордж?
