Дракон из Вэнтли (The Wantley Worm). Дракон наводил страх на всю округу. У него было сорок четыре железных зуба и длинный шип на хвосте, грубая, очень прочная кожа и огромные крылья. Он поедал деревья и скот, как-то раз он сожрал трех детей за один присест. Из ноздрей у него вырывалось пламя, и ни один человек не отваживался приблизиться к нему. Неподалеку от драконьего логова жил рыцарь по прозванию Мур из Мурхолла — да такой крепкий, что, как сказывают, однажды схватил лошадь за гриву и хвост и давай вертеть — покуда та не померла. А все оттого, что он на ту лошадь был зол. Так вот, как говорится в сказке, сожрал он лошадь целиком — одну голову оставил. Наконец окрестные жители собрались и направились в Мурхолл: со слезами молили рыцаря избавить их от подобного чудища, которое не то что пожирает все их пропитание, но и держит их в постоянном страхе за свои жизни. А еще предложили они за подобную службу рыцарю все имущество, какое только у них еще осталось. А рыцарь и говорит, что ничего ему не надо, кроме шестнадцатилетней девицы с черными волосами, чтобы помазать его ночью на битву да снарядить его в доспехи поутру. Это было обещано. Тут-то он отправился в Шеффилд, где нашел кузнеца, выковавшего ему доспехи, с пят до головы покрытые железными шипами — каждый пять, а то и шесть дюймов длиною. Рыцарь спрятался в колодце, куда дракон ходил на водопой. Только тот склонился к воде, рыцарь с криком как даст ему по морде со всего маху. Да только что дракону такой удар, он оправился сразу. Вот и сражались они на протяжении двух дней и ночей — даже друг друга не ранили. Наконец дракон как налетит на Мура — хотел он его подбросить повыше в воздух, но тут-то рыцарь и нанес удар ему прямо посередь спины. Уязвимое это было место, железное копье вонзилось в тело чудища так глубоко, что он принялся весь извиваться и рычать от боли и злобы, но не прошло и пары минут, как все было кончено — дракон рухнул на землю, туша беспомощная, и помер6.
Дракон из Амера (The Dragon of Aller). Это извергавшее ядовитое дыхание чудовище, похожее на огнедышащую летающую змею, было покрыто чешуйчатыми доспехами. Оно обитало в берлоге на южной стороне Круглого холма, что поблизости от Адлера. Время от времени оно спускалось в болотистую низину — и всюду, где чудище пролетало, и скот, и деревья оказывались отравлены. Доярки бежали прочь, едва раздастся шум его крыльев, в несколько мгновений два десятка ведер молока оказывались опустошенными. Люди жили в смертельном страхе за себя, за своих детей и за свой скот. Наконец один рыцарь по имени Джон из Адлера, или лорд Адлер, храбро отправился им на помощь. Он обмазал свое тело дегтем, а на лицо надел маску, чтобы дыхание дракона не смогло нанести ему вреда. Вооружился копьем, специально изготовленным для этого подвига, поехал прямо к берлоге и напал на дракона, пока тот спал. Впотьмах завязался жестокий бой, и наконец дракон был повержен. В логове рыцарь обнаружил еще двух-трех маленьких дракончиков и отправился домой, чтобы привести с собой людей и заделать вход в пещеру железной бороной. Оттого-то некоторые и говорят, дескать, дракона Адлера бороной убили…7
Согласно другой версии этой истории:
Прошло немало лет с тех пор, как огнедышащий летающий дракон жил неподалеку от Карри-Ривелл. Иногда он перелетал через болота прямо к Адлеру, уничтожая своим ужасным дыханием посевы и все, что окажется поблизости. Наконец Джон Адлер, отважный и храбрый человек из самого Адлера, поклялся убить дракона. Он затаился и вот, когда дракон перелетел через Адлерский холм, набросился на чудище, завязался жестокий бой, и Джон отсек дракону голову. Огненная кровь пролилась на траву — и в тех местах, где она струилась, с тех пор ничего не растет. А Джон оказался так сильно обожжен драконьим дыханием, что помер почти одновременно с драконом. Люди забрали его тело и похоронили в церкви, а деревню назвали в его честь8.
Удивительная легенда о Ламбтонском черве (The Wonderful Legend of the Lambton Worm). Юный наследник Ламбтона вел беспечную жизнь, пренебрегая как своим высоким положением, так и заповедями веры. По своему неправедному обыкновению он отправился ловить рыбу в воскресенье, закинул удочку и стал ждать улова, в то время как все добропорядочные люди отдыхали по случаю праздника. Поначалу его усилия были тщетны — вот он и принялся к ущербу для спасения своей души честить и бранить неудачу на все лады, да такими словами, что те, кто слушал священную мессу, приуныли от смущения. Тем временем нить напряглась, и вот в надежде поймать большую рыбу он схватился за удочку, стал подсекать и потащил улов на себя что было силы — так и вытащил на сушу. А на крючке, к его ужасу и удивлению, и не рыба вовсе — один только червь, ни на что не похожий и отвратный на вид. Ну тут он его с крючка снял и со всей силы как швырнет в колодец, что был поблизости (колодец этот с тех пор и называется Змеиным). Забросил опять он удочку — давай рыбачить по новой, а мимо как раз проходил незнакомец почтенной наружности. Тот и задает ему вопрос: «В чем дело?» — «Да вот, — говорит, — вроде как попался мне дьявол на удочку» — и показывает ему на колодец. Незнакомец посмотрел на червя и сказал, что никогда ничего подобного раньше не видел, — червь этот был вроде тритона, только с каждой стороны рта у него по девять отверстий — подобный знак ничего хорошего не сулил.
Червь так и остался в колодце: кому он нужен, да только вскоре так вымахал, что пришлось подыскивать жилище побольше. При свете дня он обычно сворачивался кольцами вокруг камня и отдыхал посреди речки, а ночью навещал холм, что в окрестности, и ложился вокруг него. Так он и продолжал расти — до тех пор, покуда не стал троекратно опоясывать холм своим телом (а был то Змеиный холм рядом с Фэтфилдом). Чудище стало наводить страх на всю округу: пожирало овец, выпивало молоко у коров, калечило скот перепуганных крестьян. Местность эта совсем опустела, и червь, не обнаружив для себя ничего съедобного, перебрался на северный берег реки, поближе к Ламбтон-Холлу, где в печали и трауре по-прежнему жил старый лорд Ламбтон. Молодой-то наследник в своих грехах раскаялся и отправился искупать их на войну куда подальше, говорят даже, сражаться с неверными.
Перепуганная челядь собралась на совет, тут эконом, человек в летах и с опытом, и предложил наполнить большую лохань, стоявшую во дворе, молоком. Червь приполз на двор, со смаком молоко выпил, никакого вреда чинить не стал и отравился восвояси отдыхать, расположившись вокруг своего холма. На следующее утро червь приполз вновь, в том же часу он перебрался через реку и направился прямо к господскому дому. Вскоре выяснилось, что ежедневно нужно выставлять девять кадок молока, и ничуть не меньше, — иначе червь демонстрировал свое негодование: обвивал хвостом деревья в парке и вытаскивал их прямо с корнями. Множество благородных и прославленных рыцарей, отличавшихся доблестью и отвагой, пытались справиться с этим чудовищем, наводившим ужас на всю округу. Сражения были не на жизнь, а на смерть — но стоило разрубить чудище на несколько частей, как куски немедленно соединялись вместе, а отважный нападавший неизбежно лишался или жизни, или какого-нибудь члена. Так что после многочисленных неудачных и роковых попыток уничтожить дракона ни один человек не смел вступать в смертельную схватку с подобным недругом, а чудище по-прежнему отдыхало там, где и раньше, обвившись кольцами вокруг холма.
Прошло семь лет, благородный наследник Ламбтона возвратился из дальних войн за веру Христову и увидел, что обширные земли и владения его предков находятся в полном запустении. Он услышал жалобы людей, чьи сердца были наполнены тревогой и страхом. Затем он отправился в поместье, бросился в объятия своего престарелого отца, измученного горем и скорбью как из-за отсутствия сына, которого он давным-давно считал погибшим, так и из-за чудовищного разорения, которому подверглось его некогда цветущее поместье.
Наследник тут же отправился на другой берег, поехал к холму, где лежал червь. Однако, будучи рыцарем не только бесстрашным, но и прозорливым, он решил, учитывая горькую судьбу всех, кто погиб в сражении с драконом, лосоветовать-ся с Сивиллой о том, как лучше всего изничтожить чудовище.
Так он и узнал, что сам является причиной всех несчастий, которые обрушились на родную округу, и от этого его горе только приумножилось, а решимость сражаться стала еще тверже. Узнал он также, что надо облачиться в лучшую кольчугу, истыкать ее наконечниками копий — остриями наружу, взобраться на камень посреди реки, положившись на Провидение и могучий меч. Но прежде надо дать торжественную клятву в том, что в случае успеха он готов убить первое живое существо, которое ему встретится. А если он не исполнит этого — девять поколений лордов Ламбтона не смогут умереть у себя дома, в постели.
