с фонарями, мусорные контейнеры, напротив магазинов. Вдоль тротуаров, возле жилых домов – канализационные колодцы, испускающие ароматы домашних клозетов, разбитый асфальт, серые дома, телевизионные антенны на крышах, словно кладбищенские кресты… Люди, творящие это, сами же изнывают от собственных произведений. Таковы и журналисты, создающие произведения, которые во всей их совокупности, называемой журналистикой, телевидением или газетой…, сами же и поносят. Однако, пора».
Кабинет секретарши находился в трех шагах от кабинета Алика. Дойти быстрее, чем вызвать.
– Ольга Николаевна, письмо готово? – спросил он, глядя сверху вниз.
– Да, – ответила Бухрим, нервно суча ногами под столом, и положила на стол бумаги.
Подпись у Алика получалась то одной, то другой, она менялась от того, как лежала бумага, рука и от других невыясненных факторов. Не умея штамповать, производственником не станешь. Он стал подписываться полной фамилией и слегка завидовать владельцам витиеватых завитушек.
– Вряд ли их остановит ваше письмо, – по-дружески заметила Пупик, выглянув из-за компьютерного монитора.
– Надо использовать все возможности, – ответил Алик.
Пупик скептически ухмыльнулась и скрылась за монитором.
– Отправьте письмо в администрацию, – напомнил Алик и вернулся к себе.
Многоумную чиновничью машину сложно обмануть, невозможно разжалобить, ее можно отключить, на что прав у Алика не было, или создать ей препятствие, нарушить функционирование. Требовался честный совет умного человека, знающего власть. В маленьком нефтяном городе после ухода Сапы у Алика остался один советчик – Глеб.
СОВЕЩАНИЕ
«Поиск грибных мест идет во тьме неведения даже при ярком свете. Помогают ориентиры, приметы, советы, но часть урожая всегда остается в лесу, так и ответы на сложные вопросы».
Не дожидаясь окончания рабочего дня, Алик ушел по направлению к магазину «Мушка». Появляться у Глеба без бутылки – это равно как доить корову, не давая ей сена. Тут мелочиться не стоило, ведь именно Глеб, как бывший главный врач больницы маленького нефтяного города и человек, водивший близкую дружбу со всеми сильными этого маленького мира, мог дать дельный совет, поскольку имел обширный опыт увольнений и чужих, и собственных, и каждый раз находил новую денежную работу.
***
С трудом одолевая одышку, Глеб подошел к двери. Его тяготил огромный живот, одолевало внутрисосудистое давление, аритмии и другие недуги, мучающие человека, перешагнувшего пятидесятилетний рубеж и не придающего значения здоровью.
– Привет, есть небольшой разговор, – произнес Алик, едва дверь в квартиру открылась, и протянул бутылку проверенного прасковейского коньяка.
– Ну, раздевайся и проходи, – пригласил Глеб, – наверное, на кухню. Там и посидим.
Глеб ушел в коридорчик налево от прихожей. Алик, скинув ботинки и дубленку, устремился за ним.
– Как Марина? – спросил Глеб о сестре.
Он не любил стремительный разговор о делах, любил поговорить о личном, и ждал ответа, нарезая маринованные магазинные огурчики.
– Все нормально. Работает, – ответил Алик.
– Как сын? – продолжил сближающий души опрос Глеб, приступив к нарезке небольшого кусочка вареной колбасы.
– Тоже все нормально. Бегает, прыгает, – ответил Алик.
– Леонтьевна не звонила? – Глеб традиционно поинтересовался мамой Алика, а по пути открыл холодильник, что-то в нем посмотрел, как ищут многие, зная, что ничего нет.
– Мы регулярно созваниваемся. Вроде, не жалуется, – завершил вступительную часть Алик. – Я, вот что зашел. У меня проблемы с администрацией. Ты с ними больше дел имел. Я тебе расскажу, что происходит, а ты оцени.
– Давай, – согласился Глеб, – но вначале выпьем. Закусывай огурчиками, колбаской.
Он разлил коньяк в блестящие стальные рюмки фирмы «Цептер» с ободком под позолоту вдоль края. Коньяк приятно пробулькал.
– Ну, за здоровье, – словно в насмешку над собой предложил Глеб, поднимая свою рюмку над столом.
Изящные стальные формы соприкоснулись без усилия, с осторожностью, как обычно прикасаются к наэлектризованным предметам, вроде пластмассовых номерков в общественных гардеробах, и устремилась ко ртам. Коньяк полился по гортани, обжигая и разогревая ее.
– Недавно меня Хамовский вызывал. Угрожал увольнением. Сейчас он направляет ко мне комиссию. Насколько это серьезно? – спросил Алик.
– На тебя соберут компромат, а потом предложат уволиться, – ответил Глеб.
Его лицо в складках и рытвинах не излучало эмоций. Его губы двигались ровно настолько, насколько это было необходимо, чтобы произносить слова. Ни одного лишнего движения, способного вызвать приступ одышки. Толстые ладони рук то покачивались на столешнице, то невысоко и плавно взлетали над нею, чтобы немым словом отобразить сложность и неотвратимость происходящих процессов. Только на глаза не распространялось ограничение на движения и эмоции, они горели умом и интересом.
– Я больших нарушений не совершаю. Бухгалтерша говорит: с бумагами все в порядке, – пояснил Алик. – А если ничего не найдут?
– Тут больших нарушений и не надо, важен – факт, – ответил Глеб, аккуратно откинувшись на спинку скамьи. – А кто в комиссии?
Пока Алик перечислял, Глеб скептически рассматривал его, будто оценивал, достаточно ли в том веса на хорошее жаркое и долго ли он будет жариться.
– Нарушения найдут, – заверил Глеб и перевел взгляд на пустые рюмки.
– Но я не уйду с должности, если нарушения будут несущественны, – обозначил позицию Алик.
– Тогда будет вторая комиссия, – нетерпеливо произнес Глеб. – И так будет, пока не нащупают твое слабое место. Давай, наливай по второй.
Рюмки поднялись уже без тоста, столкнулись и вмиг опустели.
– Вторая комиссия не за горами. Осенью плановая финансовая проверка, – согласился Алик. – Но все-таки, если ничего не нащупают?
– Если поставлена задача, а, судя по твоим рассказам, именно она и поставлена, – сказал Глеб, взгляд которого быстрее упал на пустую рюмку, – то она будет выполнена. Лучший вариант – подойти к Хамовскому и договориться, что ты проработаешь какой-то период, чтобы подыскать новое место, и уйдешь…
Это предложение не входило в планы Алика. Ему было интересно узнать, какие меры чиновники предпримут к журналисту, главному редактору СМИ, который не пьянствует на работе, не прогуливает, исполняет свои обязанности, но может сказать свободное слово даже против учредителя. Слов он наговорил достаточно…
– У меня есть другая мысль, – прервал Алик. – Я думаю, что администрация не вправе проверять телевидение. Так написано в законах. Если это так, то мое увольнение по итогам работы этой комиссии будет незаконно. Я смогу восстановиться на работе, получить энное количество зарплат за время отдыха. Конечно, здесь я суд проиграю, проиграю его и на уровне округа, но то, что я выиграю его на уровне России, я почти не сомневаюсь, учитывая, что в этом году я награжден «Золотым пером России».
– Это может получиться, – согласился Глеб. – Давай наливай. Отдохнешь несколько месяцев, получишь деньги.
– Я бы за это время книгу новую написал, – размечтался Алик, заполняя рюмки. – Кроме того, угрозы Хамовского и Клизмовича записаны на диктофон, и я могу выпустить
