— П-послушай! — начал он, немного заикаясь от волнения. — Ты не понимаешь! Если они погибнут, разве ты сможешь выжить? Если на вашей родной планете установится такой климат, как здесь, что будет со здешним климатом? Мы еще дальше от солнца, у нас еще холоднее. Неужели ты считаешь, будто мы выживем, а они — нет? Независимо от наличия пищи и оборудования — думаешь, у нас есть хоть малейший шанс? Ну, поработай мозгами!
Херндон и Рики уставились на него. Херндон моргнул.
— Ага, похоже на то! — заговорил Херндон. — Считалось, что мы идем на громадный риск, отправляясь сюда. Но здесь будет во много раз хуже. Конечно! Так что мы в равном положении!
Он распрямился. Лицо его постепенно приобретало нормальный цвет. Рики удалось улыбнуться.
— Это меняет дело, — заявил Херндон. — Получается, нам тоже нужно бороться за собственную жизнь. И шансов не так уж много. Что будем делать, Бордман?
Солнце уже прошло половину пути по небосводу и сейчас стояло в зените, сопровождаемое ложными спутниками. Небо стало темнее. Ледяные вершины гор подпирали небосвод, одинокие и безмятежные — какое им дело до людских проблем? Город представлял собой скопление металлических кораблей, из которых выгрузили привезенные на них материалы для строительства колонии. Неподалеку находилась посадочная площадка. Это была гигантская стальная конструкция высотой около двух тысяч футов [11], установленная на опоры разной длины. Человеческие фигурки, закутанные почти до неузнаваемости, по-кошачьи карабкались вверх. Они двигались к блестящему участку. В руках они держали акустические ледорубы, чтобы очищать металлическую решетку ото льда, наросшего за ночь. Это нужно делать каждые десять дней. Куски льда со звоном падали вниз. Если не удалять лед регулярно, площадка обрастет толстым слоем льда и в один из дней может просто-напросто взорваться. Но задолго до этого она станет неуправляемой и не сможет принимать корабли. Ракеты-носители слишком тяжелы, но решетка посадочной площадки легко поднимает их до уровня, где уже возможна работа двигателей Лоулора, и доставляет на землю без груза.
Бордман пешком дошел до основания площадки. Прожекторы почти ослепили его. Он миновал шлюзовую камеру и зашел в рубку управления. Кивнул дежурному, выбрался из мешковатого костюма, делающего его неповоротливым.
— Все в порядке? — спросил он.
Дежурный оператор пожал плечами. Бордман был представителем Колониальной Разведки. Обнаруживать неполадки при эксплуатации оборудования — это его работа. “Вполне естественно, что люди, которых я инспектирую, не питают ко мне особой любви, — подумал он. — Что бы я ни похвалил, это будет воспринято как само собой разумеющееся. А если что не так, меня будут считать врагом номер один”.
— Я думаю, должно быть изменение в остаточном напряжении, — сказал он. — Хотелось бы проверить.
Оператор снова пожал плечами. Он пробежал по клавиатуре прибора для внутренней связи.
— Переключи на резервную мощность, — скомандовал он, когда на экране появилось чье-то лицо. — Мы тут желаем проверить невыжатый сочок…
— Кто спрашивает? — раздался голос с экрана.
— Сам-знаешь-кто хочет быть в курсе, — презрительно скривился оператор. — Видно, настало время экономить. Может, какие новые спецификации вышли. Может, еще что. Ты, главное, переключи на резервную.
Человек на экране что-то проворчал. Бордман проглотил комок в горле. В обязанности офицера Разведки не входит контроль над дисциплиной. Однако такое отношение к дисциплине уже чревато анархией. Он поискал глазами устройство контроля надо уровнем электроэнергии. Столбик дневного потребления энергии выше среднего, но это и понятно. Наружная температура падает. Требуется больше энергии, чтобы поддерживать работу механизмов и шахты, которую скоро начнут эксплуатировать.
Неожиданно столбик уровня энергии резко снизился, остановился и снова пошел вниз, достигнув нулевой отметки, в то время как дополнительные пользователи были переключены на резервное потребление.
Бордману пришлось обойти дежурного, чтобы приблизиться к вольтметру. Он был встроен в стандартный старомодный вакуумный сосуд. Бордман подключил контакты, считал показания вольтметра, облизнул губы и записал цифры. Потом вернул провод на прежнее место и снова снял показания. И затаил дыхание.
— А теперь подключайте энергию — по секциям, — велел он оператору. — Например, начните с шахт. Впрочем, это не имеет значения. Но я хочу узнать напряжение при разных уровнях энергии.
Оператор выглядел огорченным. Он сложно и путано объяснял все человеку на экране и с явной неохотой участвовал в процессе, пока Бордман снимал последующие показания. Ток, проходящий в слое ионизированного газа, — это ток, который течет через проводник с определенным уровнем сопротивления.
Открылась дверь холодового шлюза и вошла немного запыхавшаяся Рики Херндон.
— Получено новое сообщение из дома, — выпалила она. Голос ее звучал напряженно. — Они сумели поймать наш луч и ответили на заданные тобой вопросы.
— Сейчас пойдем, — сказал Бордман. — Я получил здесь кое-какую информацию.
Он снова облачился в теплую одежду и вместе с девушкой покинул рубку.
— Цифры неутешительные, — поделилась с ним Рики, когда они вышли в долину, где исполинские горы обступали со всех сторон. — Кен считает: все еще хуже, чем он предполагал. График падения солнечной константы более резкий, нежели нам казалось.
— Понимаю, — невпопад ответил Бордман.
— Но это же абсурд! — гневно воскликнула Рики. — Солнечные пятна и циклы активности существовали всегда — я читала о них еще в школе. Есть четырехлетние и семилетние циклы, а также еще какие-то. Они должны быть известны, их должны рассчитывать заранее! Теперь же они заговорили о шестидесятилетних циклах, а потом — о стотридцатилетних, которые накапливаются и накладываются на остальные. Что толку ото всех этих ученых, если они не могут правильно выполнить свою задачу, и теперь двадцать миллионов людей погибнут?!!
Бордман не считал себя ученым, но при этих словах содрогнулся. Они шли по скользкому льду, и Рики бушевала. При дыхании изо рта ее вылетало густое облако пара, окутывавшее шею и плечи непроницаемой для взгляда пеленой, одежда покрылась слоем инея.
Она поскользнулась, и он ловко подставил руку, удерживая девушку от падения.
— Но они справятся! — заявила Рики с сердитой гордостью. — Они начинают строить много энергетических площадок, там, дома. Сотни площадок! Не для приема кораблей, а для получения электроэнергии из ионосферы! Они рассчитали, что одна решетка размером с корабль может сохранить примерно три квадратные мили тепла для жизни. Над улицами построят крыши, которые покроют снегом для утепления. Урожай будут выращивать прямо на улицах и в садах, и заведут как можно больше гидропонных культур. Они сомневаются, что успеют сделать все это в срок для спасения каждого жителя, но будут стараться!
Бордман стиснул кулаки в меховых рукавицах.
— Ну? Разве не замечательно? — спросила Рики.
— Нет.
— Почему нет?
— Я только что снял показания здесь, на этой площадке. Напряжение и проводимость слоя, из которого мы получаем энергию, зависят от ионизации. Когда падает интенсивность солнечного освещения, и напряжение, и проводимость тоже убывают. Энергии труднее течь к месту, отделенному решеткой, — и давление напряжения тоже слишком низко, чтобы нести ее.
— О, замолчи! — закричала Рики. — Ни слова больше!
Бордман молчал. Они миновали последний небольшой склон и вошли в карьер: здесь находилась гигантская шахта, устроенная в скале. Заглянув туда, они обнаружили два ряда сверкающих сосулек, идущих к сердцевине скалы. Они почти достигли поселения, когда Рики снова заговорила тихим, безжизненным голосом:
— Насколько все плохо?
— Скверно, — откликнулся Бордман. — У нас сейчас такие условия, какие ждут родную планету через двести дней. На самом деле мы здесь можем получить лишь пятую часть энергии, на которую они на Лани-2 рассчитывают.
Рики стиснула зубы.
— Продолжай! — велела она.
— Ионизация упала на десять процентов, — заговорил Бордман. — Это означает, что напряжение уменьшилось на еще большую цифру. Несоизмеримо большую. А сопротивление слоя возросло еще более. Когда на родной планете потребуется энергия, они получат ее примерно в таком же процентном соотношении, что и мы сейчас. Это все.
Они вернулись в поселок. Вот и ступени, ведущие к холодовому шлюзу перед кабинетом Херндона. Льда на них не было, ведь они, так же как и дороги в поселке, подвергались обогреву.
В шлюзе их обдало волной теплого воздуха.
— Расскажи мне все без утайки! — с отчаянием сказала Рики.
