Трифон опустил меч и засмеялся:
— Ты молодец! Мне трудно было провести прием. Я едва не отчаялся. Но все-таки… — выгнув руку в запястье, Трифон быстро взмахнул мечом и обрисовал сверкающий круг у себя над головой, будто нимб. — И все-таки славу и радость победы я оставлю за собой. Ты не против, юноша?..
Глеб пожал плечами:
— Ты этого достоин, кюриос. Ты — великий воин!
Трифон опять засмеялся, но на этот раз не столько торжественно, сколько тепло:
— Твое смирение многого стоит. За него я благодарен тебе!.. А теперь, мой юный, драгоценный друг, смотри, как можно защититься от этого выпада!..
И он показал. А Глеб тут же повторил. Они провели поединок еще и еще раз. Наконец Трифон остался доволен результатами боя и опустил меч. Утер рукавом потное лицо:
— Вот теперь ты умеешь столько, сколько умею я. И если глаз твой останется зорок, можешь считать себя непобедимым воином.
На этом они расстались.
Уже вечером этого дня Глеб, Волк и Щелкун выехали за ворота полиса. Скоро они подъезжали к лагерю латинян. Здесь в это время полным ходом шла подготовка к завтрашней переправе. Кто-то чистил оружие и доспехи, кто-то чинил обувь и одежду; проверяли сбрую у лошадей; раненым делали перевязки… Некоторые латиняне недобро косились на троих ромеев, безбоязненно разъезжающих по их лагерю, а основной массе крестоносцев не было до них никакого дела. Тут и там возле костров шумели пирушки — наверное, еще от самого вчерашнего побоища; благородные рыцари и оруженосцы пили вино с веселыми женщинами, которые припорхнули сюда из города. Иные, пьяные до бесчувствия, спали прямо на земле, в ногах у своих друзей; другие тянули женщин в шатры. Разливалось рекой веселье…
Лагерь был невероятно огромен — возможно, не меньше самого полиса. Глеб ехал вперед, правя коня между палатками и шатрами, а лагерю все не было видно конца.
Волку и Щелкуну приглянулись две красивые женщины возле одного костра, и они сказали Глебу:
— Мы могли бы здесь остановиться. Смотри, как эти девушки хороши и доступны. Смотри, у них зовущие губы. А пламя костра так нежно отсвечивает от их бедер…
Глеб даже не оглянулся:
— Сначала мы должны отыскать Гийома.
И здесь они услышали впереди рыкающего льва. Глеб ожидал увидеть этого страшного зверя в клетке. Но, как ни искал глазами, не видел ни клетки, ни зверя. А открылось ему зрелище борцов. Точнее можно даже сказать — одного борца, ибо те четверо, что пытались его сбить с ног, были вполне обычными людьми, и глаз на них не останавливался. Перед Глебом предстал не кто иной, как Гийом. Раздетый до пояса, он валял туда-сюда дюжих молодцов, которые по одиночке и совместными усилиями старались одолеть этого великана. Гийом только посмеивался, время от времени издавал грозный рык, что и был далеко слышен, оделял молодцов крепкими затрещинами и совал их носом в пыль. Вокруг них сгрудилась толпа рыцарей, которые громкими криками поддерживали Гийома, достославного воина, а также подзадоривали тех отчаянных смельчаков, кто дерзал против него.
Глеб и побратимы остановили коней возле этой толпы и, не сходя на землю, любовались мощным телом своего друга, кузнеца, следили за его ловкими, точными движениями. Глеб и побратимы, оставаясь в седлах, возвышались над толпой, и нет в том ничего удивительного, что Гийом их заметил.
Отшвырнув противников в сторону, как медведь отшвыривает нападающих на него собак, Гийом воскликнул:
— Пресвятая Богородица! Это же Глеб к нам вернулся!.. Ликуйте, рыцари!..
И рыцари возликовали, увидя рядом с Гийомом другого такого же великана. Кто-то из борцов, поднявшись с земли, еще раз бросился на кузнеца, но тот только отмахнулся от него, как от назойливого насекомого.
Гийом радостно воскликнул:
— Глеб из Рутении с нами! О, теперь трепещите, турки! Мы воздадим вам за все ваши черные деяния!..
Рыцари, хоть и не знали Глеба и побратимов, глядели на них дружески, поскольку они хорошо знали Гийома.
Тут из толпы вышли Генрих и Франсуа и еще несколько человек, побывавших в том, в первом, сражении. Все они были рады увидеть вновь старых своих друзей. И Моника была здесь. Но она как будто перебрала вина, и язык ее заметно заплетался. Повиснув на шее у Глеба, Моника уверяла его, что он не прогадал, надумав отправиться с ними в поход. Глеб не возражал, хотя сам на этот счет ничего не думал; он шел, куда его влекло, и только.
Друзья, возбужденные встречей, устроили в этот вечер праздник.
На следующий день утром крестоносцы увидели в проливе множество галер.
И опять к латинянам приехал в золотой колеснице, убранной коврами, император Алексей. Сотня отборных воинов охраняла его.
Крестоносцы грузились на галеры, а император говорил им, чтобы они помнили преподанные турками уроки:
— Не доверяйте тишине, не доверяйте безлюдью, что увидите вокруг, пусть это не обманет вас, христиане! Помните: турки отлично владеют искусством засад. И если могут ударить в спину, они ударяют, не мучась излишне совестью. Если могут ударить из-за угла, они ударяют, не думая о том, достойно ли выглядят со стороны. Они коварны и жестоки. Если окажетесь слабы, не ждите от них пощады. Хотите выжить — будьте сильны…
Крестоносцы, проходя мимо императора греков, внимательно слушали эти слова.
Алексей знал, что советовал:
— Когда переправитесь, не ходите там толпами, соблюдайте четкий организованный строй, чтобы каждому из вас было известно, что делает тот, что справа от него, и тот, что слева. Пусть голова колонны всегда знает, что делается в хвосте, ибо может так статься, что шагающие впереди будут распевать бравурные песни, в то время как турки станут вырезать их братьев, идущих в хвосте…
Латиняне кивали и благодарили императора за его дельные советы; в больших лодках отплывали к галерам.
Император напутствовал:
— Не думайте, что вы неотразимые храбрецы. Такие же храбрецы есть и у турок. И такие же силачи у них есть, и такие же мудрые полководцы. Турки умеют драться. Единственное, на что вы без оглядки можете положиться, — это на силу вашей христианской веры. И да поможет вам Бог!..
Галера за галерой отходили от берега и высаживали крестоносцев на мысе Дамалис. Так продолжалось несколько дней. Многие из латинян, что уже прежде побывали в этих местах, узнавали их и рассказывали, как все тут было. Благородные рыцари слушали их с интересом и указывали на допущенные ошибки. Рыцари говорили крестьянам об их главной ошибке: они не прислушались к разумным советам императора греков.
Крестоносцы полагали, что уж на этот-то раз все сложится иначе, и туркам не удастся провести латинян. Теперь крестоносное войско и вооружено не рогатинами, не дубинами, и одето в доспехи. И будет воинство начеку…
Здесь военачальники латинян произвели смотр своим войскам и сделали приблизительный подсчет. Всего получилось около пятисот тысяч пеших и конных воинов, а точного числа крестоносцам никому не дано было знать.
В поход двинулись бодрым шагом в приподнятом настроении, выстроившись в стройные колонны. Военачальники постоянно сносились между собой посредством гонцов. Рассылали во все стороны немногочисленные подвижные конные отряды.
Как и в первый раз, взяли направление на Никею — богатый и красивый византийский город, отнятый у империи турками.
Поскольку поход рыцарей был подготовлен несравненно лучше, нежели поход крестьян, — были и обозы со съестными припасами, и запас воды, и палатки, — тяготы пути ощущались меньше. В обозах можно было встретить много купцов, отправившихся на восток в надежде на легкое обогащение; также были здесь ученые лекари, понимающие тайны медицины, и их подручные — цирюльники; были и кашевары, и куртизанки для благородных господ, и разный мастеровой люд, и даже поэты…
Отряды всадников рыскали по округе. Но пока ни один из них не встретил турок. Быть может, те еще и не знали о высадке огромного войска, но не исключено — что-нибудь замышляли. Рыцари были осторожны, говорили разведчикам забираться подальше. После первого сокрушительного поражения во что бы то ни стало нужно было взять над неверными верх. Нельзя было допускать нового позора.
Задолго до того, как вышли к месту битвы, в коей потерпели страшное поражение в прошлом году, латиняне стали замечать при дороге кости. Чем ближе к той долине они подходили, тем больше встречали костей — обглоданных зверьем, выбеленных солнцем. Видно, целую зиму кормились тут хищники и растаскивали останки воинов по округе.
Жуткое это было зрелище: пустынные унылые холмы, усеянные белыми и желтыми костьми. Ребра, позвонки, лопатки, черепа…
А над долиной еще держался запах тлена. И по-прежнему высилась гора мертвых. На этой горе костей и не до конца еще истлевших тел копошились целые стаи разжиревших ленивых крыс, лис, диких собак…
