— Ничего нельзя сделать в этим гребаным контрактом? — взрываюсь я. — Столько информации раскопали, и все зря? Должен же быть выход!
Вопросительно смотрю на Щукина — мою последнюю надежду. Но тот берет стакан воды с журнального столика и делает несколько глотков. Подозрительно молчит. Издевается надо мной?
Или все действительно настолько хреново?
— Нет, нельзя, — отрезает папа. — Ты сам семь лет назад полез в фиктивный брак. Сам составлял договор. Я ведь просил все обдумать, не торопиться. Но нет же! — зло хлопает ладонью по колену. — А что ты сделал потом? Когда Алиса появилась в твоем офисе, я ведь спрашивал, были ли вы знакомы раньше. Ты солгал. Опять решил самостоятельно справляться с трудностями. Справился! Пока на «фотосессии» не засветился, — отмахивается возмущенно. — Теперь придется выбирать, сынок упертый. Или теряешь компанию, оставляя всех нас ни с чем, или отказываешься от детей и любимой женщины. Хотя о чем это я! «Какая на хрен любовь?», ведь так? — цитирует мою фразу, безрассудно брошенную семь лет назад.
Ненавижу себя в этот момент. Так сильно, что стискиваю челюсть до боли и противного скрежета зубов. Осознаю, каким самоуверенным идиотом был семь лет назад. Даже возразить отцу нечего!
И теперь по моей вине вся семья останется у разбитого корыта, а наше общее детище — золотая рыбка под названием «Royaltour» — уплывет, взмахнув напоследок хвостом. И сдохнет, потому что Враговы не смогут сохранить компанию в том виде, до какого мы развили ее вместе. Антону Игнатьевичу даже поставить во главу фирмы некого! Алекса он упорно не допускает к власти, не совсем понимаю, почему. А Милана… без комментариев.
Жаль отправлять компанию на убой, но…
Подбираю слова, чтобы озвучить свое решение, которое окончательно похоронит доверие отца ко мне. Но не могу иначе.
— Сергей Леонидович, — подает голос Дима, не выдержав. — Может, пора сказать ему?
— С тобой, Димочка, будет отдельный разговор, — гневно шипит на него отец. — К скрытности и самодурству сына я привык. А ты не мог мне хотя бы о внуках сказать, когда узнал? Почти всю жизнь с семьей твоей дружим. Ай, — недовольно отворачивается от Щукина. — Не везет мне с друзьями. Один дочку-лицемерку подсунул и брак по расчету, — намекает на Враговых. — Второй сына-лжеца вырастил, — стреляет взглядом в Диму.
Выжидающе смотрю на обоих. Что они скрывают от меня?
Отвлекает детский смех, который становится ближе. Начинаю склоняться к тому, что все это игры моего воспаленного сознания, однако довольные переговоры кнопочек убеждают в обратном. Вика и Витя быстро слетают по лестнице — и, как по волшебству, материализуются в гостиной. Останавливаются рядом со мной и умолкают, внимательно глядя на деда и Диму. Застывают, словно ледяные фигуры, в ожидании их реакции.
Отец медленно сканирует малышей, косится на меня, будто сравнивает. Первое знакомство прошло в суматохе, зато сейчас Загорский-старший может детально рассмотреть наследников своей фамилии.
Судя по расплывшейся на его лице улыбке, он не сомневается в нашем родстве. Жестом подзывает к себе двойняшек, а те будто только и ждали сигнала: тут же бегут к деду.
Следом за детьми в гостиной появляется Алиса, запыхавшаяся и взволнованная.
— Извините, пожалуйста, — виновато лепечет. — Мы с Еленой Ивановной отвлеклись, кровать двойняшкам застилали, вещи раскладывали, — оправдывается суматошно. — Мы… Я не заметила, как кнопки сбежали. Я сейчас их заберу.
Протягивает дрожащие от нервов руки к детям, но не решается сделать ни шагу. Однако кнопки маму игнорируют. Сейчас они полностью заняты новым для них родственником.
— Нет уж. Только внуков деду показали — и уже забирать собрались? — мой отец тепло улыбается малышам. — Не отдам. Попались, — усаживает обоих себе на колени. — Виктор и Виктория Станиславовичи, говорите? — покачивает на руках. — Действительно, победители по жизни.
Прижимает внуков к себе, чмокает их в щеки, отчего те хихикают. Отец заметно расслабляется, и от его злости не остается и следа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Алиса замирает. Обводит их растерянным взглядом, искоса смотрит на меня. Такая растерянная, смущенная, она явно не ожидала столь доброго отношения. Обхватываю лисичку за талию, притягиваю к себе. Заставляю сесть рядом, как бы невзначай целую ее в рыженький висок.
— Стас! — укоризненно шепчет Лиса и пытается отстраниться.
Не отпуская моей женщины, поворачиваю голову к отцу и принимаю серьезное выражение лица. Назад пути нет.
— Прости, пап. От своей семьи я точно не откажусь, — заявляю твердо, презирая себя за то, что облажался в прошлом. — Даже если всю компанию потеряю… С нуля бизнес построю. Тяжело, долго, да. Но, клянусь, в деньгах мы все нуждаться не будем.
— Не надо, Стас, — чуть слышно всхлипывает лисичка и сжимает губки.
Как будто у меня выбор есть. Сдохну ведь без этой рыжей глупышки, готовой пожертвовать собой и собственным счастьем ради моего благополучия, как ей кажется. Про детей — вообще молчу. Ни за какие деньги и компании их не отпущу.
— Да ничего ты не потеряешь! — не выдерживает Дима. — На суде брачный контракт будет признан недействительным. Делить компанию придется, как при обычном разводе. Учитывая то, что ты фактически в одиночку поднимал и развивал бизнес, а также принимая во внимание «подвиги» Миланы, юристы провернут все так, чтобы контрольный пакет акций достался тебе. Однако часть активов все-таки придется вернуть Враговым. Но кто бы ни возглавил их долю, последнее и решающее слово все равно будет за тобой. Дальше я вижу два пути: либо ликвидировать компанию «Royaltour» в нынешнем виде и растащить ее по кускам, либо пытаться сосуществовать с Враговыми. Но это уже тебе решать.
Хмурю брови и вопросительно смотрю на друга, но он внезапно умолкает, словно опасается очередной вспышки папиного гнева.
— Подожди, не понимаю. Но как же условие… — украдкой поглядываю на Алису и пытаюсь выразиться мягче, чтобы не заставлять ее вновь чувствовать себя виноватой. — Условие, которое я нарушил. В контракте ведь четко сказано…
— Здесь тебе не Америка, Стас, — берет слово отец, и я четко вижу насмешку на его лице. — Когда ты семь лет назад пришел якобы спрашивать моего мнения, — закатывает глаза, — я все-таки «прогнал» твой контракт через грамотных юристов. Они подтвердили, что в случае развода его можно признать ничтожным, а сам пункт об изменах — незаконным. Не практикуется подобное в России, такие условия не берутся в расчет. Ты знал бы это, если бы изучил вопрос основательно. Считай, что нет никакого договора.
Папа хмыкает, довольный собой, и возвращается к двойняшкам, которые серьезно ему что-то «рассказывают» на своем.
— Так просто? — не до конца верю в услышанное.
— Думаешь, в противном случае я бы позволил этому странному браку состояться? — возмущенно выпаливает отец. — Я на старости лет без имущества остаться не хотел! Чувствовал, что ты рано или поздно человеком станешь. Ну, или надеялся. Расчет расчетом, но когда в жизни появляется та самая женщина, а в твоем случае — в придачу к ней сразу двое громких ребятишек, — щекочет Вику и Витю, а те заходятся звонким смехом. — Все остальное становится не важным. Даже деньги.
— Почему сразу мне не сказал? — не перестаю удивляться. Что за коварство с папиной стороны?
— А ты мне почему о внуках не сказал? — парирует обиженно. — Ты не спрашивал моего совета, а я не лез. У тебя же своя голова на плечах, упрямая до жути.
— Совсем, как у его отца, — раздается за спиной родной голос. — Два сапога пара! И как я с вами справляюсь все эти годы! Вот теперь хотя бы сына отдам в надежные руки, и пусть Алиса с ним дальше мучается.
Оборачиваюсь и ловлю на себе теплый взгляд мамы. Она по-доброму смеется, подмигивает нам с лисичкой, после чего подходит к внукам.
— Так, время позднее, малышам пора спать, — берет Вику и Витю за ручки. — И вы расходитесь, завтра доругаетесь, — фыркает недовольно.
— Нет, я пас, — папа поднимает ладони вверх и качает головой. — Завтра я с Антоном поговорю. Выясню, в курсе ли он проделок дочери, — сообщает, поднимаясь с дивана. — Вам же я все сказал. Пойду к себе, а то раздражаете оба.
