Только на улице замечаю, что Алекс отстал. Теряя драгоценные минуты, дожидаюсь его. Я должен убедиться, что он не остался в одном помещении с лисичкой. Пусть проваливает к чертям в свой филиал.
Выдыхаю с облегчением, когда Враговы загружаются в одну машину и на хрен уезжают, тихо меня ненавидя.
Задумчиво прокручиваю в руках смартфон, но все-таки прячу его в карман. С Алисой поговорю чуть позже. А сейчас… в проклятую клинику!
***
Удачно преодолеваю пробки — и быстро оказываюсь на месте. Судьба благоволит мне сегодня.
В кабинете Андреева «развлечения» в самом разгаре. Следственный комитет не пожалел ни сил, ни ресурсов. Проверка недобросовестного врача выглядит масштабно и жутковато. Ощущение, будто наркобарона берут, а не докторишку, падкого на деньги. Любит же Щукин во всем особый размах. К слову, сам он «веселье» пропускает — занят своими прямыми депутатскими обязанностями.
Уверенным шагом направляюсь вглубь кабинета, но меня останавливает один из представителей органов.
— Загорский, — коротко бросаю, и моя фамилия действует как пропуск.
Мужчина переглядывается со своими, потом вопросительно смотрит на главного и, получив молчаливое одобрение, пропускает меня.
— А где сам Андреев? — недовольно интересуюсь у руководителя операции. — Я должен поговорить с ним.
— Как только мы появились, Андрееву сразу стало плохо, и его увезла скорая с подозрением на сердечный приступ, — бесстрастно рапортует.
— Вот гнида, — выдаю чуть слышно, потому что ни на йоту не верю врачу-мошеннику. — Не думаете, что он мог имитировать? — озвучиваю свои подозрения вслух.
— Возможно, — соглашается мужчина. — Станислав Сергеевич, после всего, что мы тут раскопали, Андреев не сможет долго прикрываться болезнью. Кроме вашего… хм… случая, есть доказательства других подлогов. К тому же, медсестра охотно дает показания, — кивает на женщину в медицинском костюме. — Дело будет возбуждено, не сомневайтесь, и срок врачу грозит немаленький.
— Я могу поговорить с медсестрой? — цепляюсь за последнюю нить.
— Вообще-то не положено, — отвечает серьезно, а сам уступает мне дорогу. — У вас немного времени, — многозначительно намекает на то, чтобы я действовал быстро и не подставлял его сотрудников.
— Понял, не беспокойтесь, — стараюсь не пререкаться с органами.
Направляюсь к рыдающей медсестре и опускаюсь на стул напротив нее.
— Нам нужно поговорить. И от того, как вы будете сотрудничать, зависит ваша дальнейшая участь, — блефую, ведь понятия не умею, что ей грозит. От меня здесь мало что зависит.
— Да-да! Я только «за»! Сама виновата, — всхлипывает женщина. — Надо было давно уволиться.
— Мне нужны документы, касающиеся Загорских и Шевченко, — чеканю строго.
Медсестра слушается молниеносно. Открывает компьютерную базу, делает распечатки, протягивает мне.
— Три года назад мы были у вас на приеме и…
— Я помню. Все помню. Простите, — плачет навзрыд.
Тем временем я перебираю бумаги. Мои анализы, приговор Алисы о бесплодии, причиной которого значится «непроходимость труб». Ну-ну…
— Я вас внимательно слушаю, — смотрю исподлобья.
— Ваши анализы были подменены, — выдыхает медсестра, но я уже ничему не удивляюсь. — По просьбе вашей жены Андреев показал вам чужой результат.
— Чей?
— Как раз того мужчины из второй «бесплодной» пары. Шевченко. А на вашем тесте указали его фамилию. В случае проверки Андреев собирался все списать на ошибку лаборатории. В принципе, сейчас он на этом и настаивает, пытается обелить себя. Однако сделал замену намеренно!
— Зачем? Дело в деньгах? — подталкиваю женщину продолжить откровения, но она медлит. — Н-ну! — рявкаю грозно и ловлю на себе неодобрительный взгляд представителя следственного комитета.
— Не только в деньгах… Андреева и вашу супругу объединяет давняя связь, — лепечет медсестра чуть слышно и опускает глаза. — Они познакомились семь лет назад, когда Загорская пришла в нашу клинику на аборт.
Глава 13
Стас
Внутри все обрывается. Семь лет назад. Сразу после нашей свадьбы?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Медсестра копается в архивах, но не тех, которые стоят на видном месте. Бумаги достает из нижнего шкафчика, закрывающегося на ключ. Совсем охамел Андреев: по сути, компромат на себя хранит в собственном кабинете. Уверен в своей безнаказанности? Зря!
— Вот история Загорской. И договор с клиникой, — женщина передает мне невзрачную папку.
Сдыхаю на доли секунды, но тут же беру себя в руки. Я должен мыслить логически. Эмоции здесь ни к чему.
Внимательно вчитываюсь в текст. Лихорадочно подбиваю сроки.
Восстанавливаю в памяти начало нашей с Миланой совместной жизни. Сравниваю с датами в документах. Тогда мы еще не планировали детей. Я не торопил молодую жену, понимая, что беременность и роды — не только стресс, но и большая ответственность. Поэтому мы предохранялись. Этот момент я лично контролировал.
К тому же, замуж Милана выходила не девственницей и не скрывала этого. Я не осуждал ее, но и спать без защиты не хотел. Мало ли, кто был до… Спустя пару лет, как раз перед планированием детей, вынудил жену пройти полное обследование. Она еще обижалась, что я ей не доверяю.
У меня свои заморочки. Они распространялись на всех женщин.
Кроме Алисы, с которой мозг отключался каждый раз. А навязчивая брезгливость и опасения отходили далеко на задний план.
Вспоминаю лисичку, и сердце болезненно щимит. Так, надо быстрее разобраться здесь. И ехать к ней.
Еще раз считаю сроки и облегченно выдыхаю. При любом раскладе получается, что Милана была беременна не от меня. Более того, случилось это до брака. Скромная блондиночка, невинно хлопающая ресницами, выходила замуж уже в положении. Но скрыла столь пикантный факт своей биографии.
— Тогда Загорская не только сделала аборт, но и убедила Андреева стерилизовать ее, — добивает меня медсестра.
— Что? — выжимаю из себя с трудом.
— Вот, — кладет бумагу передо мной. — Видите. Ваша жена не может иметь детей. Именно ее снимки в нужный момент подсунули несчастной Шевченко, приговорив последнюю к бесплодию. Я помню, как девочка детей хотела. Столько ЭКО прошла.
— Хватит, — прерываю грубо, потому что без нее знаю, в каком состоянии была Алиса в то время. — Что по факту у обеих?
— Шевченко здорова. Причина в ее муже, который отвалил большую сумму Андрееву, чтобы скрыть свой изъян и свалить вину на супругу, — объясняет она. — Загорская… Ей были перевязаны трубы. Безусловно, тайно и очень аккуратно. Таким молоденьким и не рожавшим подобную процедуру проводить запрещено.
Жестом прошу медсестру сделать паузу, потому что услышанное не укладывается в моей голове. Милана пошла на операцию, лишь бы не рожать от меня. Разве можно настолько ненавидеть законного мужа? И при этом улыбаться в лицо и нежничать?
Нахожу в документах дату операции и тяжело вздыхаю. В те дни Милана уезжала на свой первый после нашей свадьбы «показ».
— Шрамы? — уточняю я, удивляясь, как я не заметил «изменений».
— Нет, Андреев использовал метод, не оставляющий заметных следов. Все, как просила Загорская. Она боялась процедуры и очень берегла свое тело.
Горько усмехаюсь: конечно, ее главный рабочий инструмент. И в нем нет места для малыша…
— Милана сознательно сделала себя бесплодной? — повторяю, не в силах принять абсурдность ситуации.
— Почти. Ее шансы забеременеть естественным путем свелись к нулю. Но гормональный фон, выработка яйцеклеток, менструальный цикл — все осталось в порядке. В таком случае можно провести ЭКО. Поэтому Загорская испугалась, когда вы привели ее в клинику. Ребенка она не хотела. Никаким путем. И провернула подмену.
— Как Андреев пошел на это? По факту, теперь он не только потеряет работу, но и сядет. Дело в деньгах? — повышаю тон невольно. — Сколько моя жена заплатила?
— Не только.
— Говорите, — срываюсь на рык.
