— У тебя кровь, — сипло произношу.
— Не моя, — хмыкает грозно.
— Что с ним? — намекаю на Глеба.
Загорский хмурится, но все же отвечает:
— Я вызвал службу охраны, а те доставят урода в полицию, где ему самое место. Дальше посмотрим.
— Он хотел улететь в Италию. Пусть убирается! — прошу надрывно.
Стаса раздражают мои слова. Он уверен, что я продолжаю защищать Глеба, но на самом деле я лишь хочу избавиться от него. Устала от пакостей и преследований. Боюсь бывшего и ненавижу. Не могу так больше!
Хочу рассказать обо всем, что случилось сегодня, но двойняшки прерывают. Выскакивают из-за моей спины и бегут к Стасу. Тот молниеносно садится на корточки, устремляя потеплевший взгляд на детей.
— Мамины иглы, — жалуется Вика, — плохие.
— Не надо игл, — вторит ей Витя, пока я давлюсь рыданиями.
— Да, мне тоже не понравились такие игры, — на удивление мягко отвечает малышам Стас.
Кнопки повисают на его шее, а он обнимает их аккуратно.
— Мама будет за это наказана, — говорит в шутку.
Или всерьез?
Стас бросает быстрый взгляд куда-то мимо меня и мгновенно мрачнеет.
— И, кажется, к наказанию приступим прямо сейчас, — поднимается медленно. — Так, кнопочки, идите одевайтесь. Мы с вами съездим куда-нибудь. Погулять, — улыбается детям.
Вика и Витя послушно кивают и скрываются в своей комнате.
Я же ищу источник внезапной вспышки гнева Загорского. Натыкаюсь взглядом на сумки и чемоданы. Нехотя поворачиваюсь к Стасу, ожидая серьезную взбучку.
— Откуда Глеб узнал наш адрес? Ты сообщила? Зачем открыла ему? И почему ждала бывшего мужа с собранным чемоданом? — каждый вопрос как снежная лавина, которая обрушивается на меня и душит.
— Стас, ты что? — обхватываю себя руками, пытаясь унять дрожь. — Неужели ты думаешь…
Загорский зол, разочарован, потому что придумал собственный вариант всего происходящего. Но дает мне шанс объясниться.
— Я слушаю, Алиса, — выдавливает из себя.
— Мы с кнопками не можем больше жить здесь, — выпаливаю на одном дыхании прямо в его разъяренное лицо.
Суматошно пересказываю разговор с Алексом, основную информацию, полученную от Глеба, и наблюдаю, как злость в моем мужчине немного утихает, уступая место задумчивости.
— Я хотела к родителям поехать, — подытоживаю я, однако тут же спохватываюсь. — Но тебя предупредила бы обязательно! Я и не думала сбегать! Ста-ас.
Всхлипываю, утыкаюсь лбом в его грудь и тереблю пуговицы рубашки, смятой после драки.
— Уверена, что там ты будешь в безопасности? — уточняет Загорский, будто действительно рассматривает мой вариант. — От Враговых? От бывшего?
Молчу. Потому что теперь не уверена.
Почувствовав мои сомнения, Стас берет меня за плечи и слегка отстраняет, изучает пристально. Я же обреченно опускаю взгляд.
— Мама в Глебе души не чает, — признаюсь чуть слышно. — Но если я расскажу ей все и…
Загорский слушать дальше не намерен. Он укладывает палец на мои губы, заставляя умолкнуть.
— Ясно, — строго чеканит. — Я отвезу вас к своим родителям. Только там вас никто не тронет. Будете под присмотром, пока я занимаюсь судебной волокитой.
— Что? Нет! — возмущенно вскрикиваю. — Это исключено! Нет, Стас! Ни за что!
— Так, послушай меня, — давит Стас. — Мне так будет спокойнее!
— Даже не думай! — фыркаю в ответ, не собираясь подчиняться. — На правах кого я там появлюсь? Любовницы? Случайной бабы, которая забралась в твою постель?
— Тише, глупая, — заключает мое пылающее лицо в ладони. — На правах матери моих детей и… любимой женщины.
Запечатывает рот поцелуем, не позволяя ничего возразить. Наслаждаюсь уютом в его теплых руках, растекаюсь от нежных ласк, а в мыслях прокручиваю последнюю фразу.
Любимая женщина? Ведь это первое признание Стаса…
— Готово! — радостно постановляют двойняшки.
Оглядываюсь, выбираясь из желанного плена, и не могу сдержать смеха. Но из последних сил сохраняю серьезное выражение лица, чтобы не обидеть малявок. Вика и Витя впервые оделись сами, если это можно так назвать. Домашние кофты, незастегнутые джинсы, приготовленные на стирку, носочки разных цветов. Правда, у малышей и выбора не было: практически все вещи упакованы в чемоданы. Что отыскали, то и надели. Но главное — игрушки в руках, среди которых и подарки Стаса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Украдкой смотрю на Загорского и ловлю улыбку на его лице.
— Стас, — зовут кнопки и подбегают ближе.
— Папа, — поправляю я их и умолкаю в ожидании реакции. С обеих сторон.
Кнопки и Стас некоторое время гипнотизируют друг друга взглядами, а потом малыши начинают смеяться и радостно повторять новое для них слово «папа». Вика и Витя не до конца понимают, что происходит, но это даже хорошо. Им будет легче привыкнуть к отцу, принять его и навсегда оставить в своих сердечках. Будто и не было никаких двух лет жизни без родного человека.
Жаль, мы, взрослые не умеем забывать плохое и отпускать свое прошлое.
— Спасибо, — хрипло шепчет мне Стас.
Тянусь, чтобы поцеловать его в щеку, а потом укладываю голову ему на плечо. Обнимаю моего мужчину крепко, чтобы никогда больше не терять.
— И еще, — лепечу тихо и нерешительно. — Я тоже люблю тебя, Стас.
Глава 15
Вечер того же дня. Дом Загорского-старшего
Стас
— Давай мыслить логически, — откидывается на спинку дивана папа, и его жест не предвещает ничего хорошего.
Мы сидим в гостиной родительского дома. Вместе с Димой, который смог примчаться к нам только поздним вечером, пожертвовав и без того редкими часами общения с собственной семьей.
Тем временем Лиса и кнопочки «переданы» в заботливые руки моей мамы. Сейчас они на втором этаже, разбирают вещи и обустраивают комнату. Временное убежище для главных ценностей в моей жизни.
На доли секунды мне кажется, что я слышу детские голоса и смех, доносящиеся со стороны лестницы. И душа рвется туда. К ним. Родным. Но я понимаю, что сначала обязан исправить ошибки прошлого. Без этого я не смогу заслужить и построить настоящую семью.
Вздыхаю, пытаясь вникнуть в то, что говорит отец. Я попросил его о помощи в самый последний момент, за что был "вознагражден" ледяным тоном и отстраненностью.
— Подлый поступок Миланы, конечно, не укладывается в моей голове, — продолжает папа. — Да, она может предстать перед законом за мошенничество, взятки. Но… С точки зрения брачного контракта и твоего условия, — с особой интонацией произносит слово «твоего», — она ничего не нарушила.
— Да как это? Аборт, измена… — начинаю спорить, но моя попытка тут же пресекается.
— Беременность наступила до свадьбы, когда договор еще не вступил в силу. А измена… ты же сам сказал, доказательств нет. И медсестра предпочитает молчать, — пожимает плечами. — Зато у Алекса на руках факты — ваши с Алисой фотографии, — говорит тихо, чтобы наверху случайно не услышали. — И еще он знает о детях, которые появились, когда ты был уже в браке. Стас, ты никак не выкрутишься, — подытоживает уверенно и складывает руки на груди.
Папа буквально испепеляет меня взглядом. Гнев его обращен исключительно на мою персону, но не касается лисички и детей. Наоборот, как раз их родители встретили тепло. Без глупых предрассудков и, тем более, необоснованных претензий.
Когда я представил близким свою новую семью, то, конечно, мгновенно погрузил обоих в шок. Они никак не ожидали, что так внезапно станут бабушкой и дедушкой.
Я не распространялся о своем «бесплодии», но родители сами поставили крест на продолжении рода, записав нас с Миланой в чайлдфри. Я мысль поддержал. Имеем право. Однако я сам чувствовал себя при этом последней сволочью, потому что паскудно было скрывать свои «проблемы» от родных людей.
И вот я возник на пороге их дома с посторонней женщиной, двумя детишками и заявил, что все это сокровище — мое.
Шок быстро сменился обидой.
Отец рассердился на меня за то, что я так долго скрывал от него правду. И о бесплодии, и о своей связи с Алисой, и о малышах… Да и мама то и дело недовольно на меня поглядывала. В общем, доверие близких я потерял, зато кнопки своих родственников очаровали за доли секунды. Для меня это было важнее.
