что случилось между ними. Коля сглотнул, не веря в происходящее. Даже проморгался, словно пытался понять, мираж Аня или нет. Перед глазами оказалась действительность. Вот она. Переминалась с ноги на ногу и волнительно заправляла прядь волос за ухо, оголяя правую скулу. По лицу пробежала смущенная улыбка, что породило неловкость. Ее взор остановился на уровне его грудной клетки, ведь она не решалась поднять на него глаза.
Слова комом встали в горле, и Николай не мог ничего вымолвить. Выдавил из себя улыбку и пробежался взглядом по ее образу.
— Может, все-таки пройдем в зал? — спросила она, наконец посмотрев ему прямо в глаза.
— Я думал, что ты не придешь.
— Я здесь только потому, что моя любимая экранизация будет транслироваться на большом экране, — суховато ответила Аня и подошла к двери в кинозал. Она вдруг набралась решимости, которой ей не хватало короткое мгновение назад.
— Да, конечно.
— Федя об этом ничего не знает, поэтому прошу сохранить это в тайне. Он оторвет тебе голову.
Николай выдохнул с облегчением. Ненависть Феди и его гиперопека не имела ни малейшего значения в тот момент, когда они зашли в просторный кинозал и присели на серые кожаные кресла. На подлокотниках лежали клетчатые пледы в холодных оттенках, и Коля поспешил расправить один из них, чтобы укрыть Ане колени: в зале стояла прохлада.
Осторожно, боясь задеть в специальной нише горячий шоколад и стакан попкорна, которые принесли по их запросу, он взмахнул пледом и погрузил его на ее колени, чуть касаясь их. Пальцы упорно застыли на коленной чашечке, словно это легкое прикосновение могло быть последним. Грудная клетка Ани тяжело поднялась вверх, а губы слегка приоткрылись. Касание стало для нее неожиданностью, и она растерялась.
— Прости, не хотел тебя смущать, — уловив ее замешательство, сказал Николай. — Я искал способ поговорить с тобой.
Свет в зале погас, зажегся большой экран. Поползли титры. Внимание Ани сконцентрировалось на фильме, и она не проронила ни слова. Качнула головой, отбросив подкрученные локоны назад, и откинулась на спинку удобного кресла. Николай осознал, что разговор дастся обоим непросто, но на период просмотра отключил все мысли.
Однако, как бы он ни пытался сосредоточиться на фильме, у него ничего не выходило. Даже в романе Джейн Остин Коля нашел отсылку к непростой ситуации, пустившей корни несколько дней назад. В тот вечер, когда Аня отчаянно хваталась за него и за их любовь, Николай не просто отказал ей. Он задел ее гордость, как это сделал мистер Дарси по отношению к Элизабет. И, попеременно поглядывая то на Аню, то на экран, он сомневался, что она сможет его простить. Вряд ли она захочет разделить его участь и войти в его положение.
Плавая в бассейне собственных мыслей, Коля упустил момент, когда мистер Дарси и Элизабет успели примириться. По экрану поползли титры с фамилиями актеров, а в кинозале поочередно зажглись лампочки. По левую сторону от него стоял нетронутый стакан горячего шоколада — ее любимого напитка, и он отмахнулся. Никакая еда не лезла в горло.
— Спасибо за сеанс, — обнажая колени и складывая плед, прощебетала Аня. Она смотрела перед собой, пытаясь по линиям упорядочить плед. — Провожать не нужно: поеду на такси.
Аня накинула маленькую сумочку с металлическим поясом на плечо и поспешила выбежать из кинозала, но Николай нагнал ее на ступеньках и остановил за руку. Его пальцы переплелись с ее фалангами, и легкая дрожь пробила его тело.
— Не нужно, прошу, — зажмурив веки, молила Аня.
— Прости меня, — прошептал он, вплотную приблизившись к ней. Он уткнулся носом в ее волосы и вдохнул их аромат. Они по-прежнему пахли лавандой. — Я вел себя так из-за отца. Оттолкнув тебя, я думал, что смогу тебя уберечь. Но только сильнее ранил. Я готов сделать все десять шагов навстречу к тебе, не затрагивая болезненную для тебя тему. Все, что было в прошлом, там и останется. Есть только настоящее. И я не хочу проживать это настоящее без тебя, Аня.
В абсолютной тишине Николай слышал, как трепещет ее сердце. Стоя за ее спиной, он продолжал сжимать ее руку так, словно она может раствориться. Ну же, дай мне тот ответ, который я так хочу услышать.
— Но ведь любовь — это неоправданный риск, — она развернулась к нему лицом и заглянула в его глаза, которые тянули ее на дно морской бездны. — Разве не ты это говорил?
Черт бы побрал тот вечер и те воспоминания, отголоски которых Коля улавливал сейчас. Она помнила каждое слово, которое срывалось с его уст, и высказываниями вонзала стальной кинжал в его сердце.
— Даже если и так, я готов рискнуть, — осмелился Николай. — Не могу жить во тьме. Ты уже изменила некоторые моменты моей жизни, и я хочу, чтобы твое присутствие скрашивало каждый мой день, даже когда он не может быть ярким.
— Я не могу тебя понять, — произнесла Аня, выдернув пальцы из его руки. — То ты желаешь держать меня на расстоянии, то снова приближаешься ко мне. Почему?
Николай замялся. Настал тот миг, когда ему нужно рассказать про отца, иначе следствием сокрытия станет ее потеря. А потерять Аню он не мог. Не сейчас, когда полон решимости взять на себя ответственность и противостоять отцу. Не сейчас, когда осознал, что значит любить.
— Потому что у меня непростые взаимоотношения с отцом и я вынужден подчиняться ему, чтобы он не влезал в некоторые аспекты моей жизни, — признание вызвало в нем тряску, ведь не всегда приятно сознаваться в том, что сокрыто от всего мира. Набрав в легкие больше воздуха, он продолжил: — После гибели матери он возненавидел меня и делал все, чтобы держать меня подальше от себя. Когда мои глаза стали гореть хоккеем, отец осознал, что допустил ошибку. Он думал передать мне свое дело, но я не получал от этого удовольствия. Мы заключили сделку: пока я чего-то стою как хоккеист, он меня не тронет. С полным моим взрослением он выдвинул второй ультиматум: я не должен заводить отношения, пока он того не захочет. Точнее, пока не найдет мне достойную партию. Он узнал про нас и сказал, что может тебе навредить. Потому я оттолкнул тебя в тот вечер.
— Так что же изменилось сейчас? — вопрошающе вымолвила Аня, с сочувствием глядя на Николая.
— Оттолкнув тебя, я ощутил пустоту внутри себя. Я опустошен, когда ты напускаешь на себя ледяную холодность и так смотришь на меня. Позволь мне любоваться твоей улыбкой, касаться твоих нежных рук, болтать под луной ночами напролет. Пожалуйста, —
