В политическом отношении Нубия становилась все более важным фактором во внутренних египетских делах. При XVIII династии была установлена должность «царского сына в Куше», который был вице-королем всех южных земель. В период XX династии сильные люди из Нубии приложили руку к гаремному заговору, который покончил с бурной карьерой Рамзеса III, а также к приходу Херихора, вице-короля Нубии и первосвященника Амона, к власти в Фивах. Это событие имело место около 1085 г. до н. э.
Коллапс египетского единства и престижа в позднейшие годы – помните бедного Уну-Амона и его путешествие в Библ? – отразился в Нубии отсутствием надписей и других материалов. Мы не знаем точно, что там происходило. Следующий занавес поднимается над бурной активностью, но что происходило за сценой и подготовило путь к новому возрождению, неизвестно.
Когда занавес поднимается, он открывает сцену, которой мы никогда не наблюдали прежде при изучении Нубии. Место действия – не городок и не египетская крепость, но большой красивый город с царским дворцом и храмом Амона, венчающим высокий холм с плоской вершиной. Холм известен теперь под названием Джебель-Баркаль. А руины города Напата найдены на дальнем конце плодородной Донгольской полосы. К северу расположено царское кладбище; в полуразрушенных пирамидах когда-то хранились тела царей Напаты.
Царство, столицей которого был этот город, греки позже называли Эфиопией. Мы обычно применяем этот термин к Абиссинии, но греки, очевидно, называли эфиопами любой темнокожий народ в отдаленной Африке. Мы избежим путаницы, называя эту страну ее египетским именем – Куш.
Таковы декорации и программа спектакля. Теперь начинается пьеса.
Имеется пролог, подробности которого туманны; он касается царя Куша по имени Кашта, миссия которого заключалась в том, чтобы возродить Египет. Мы не имеем его надписей, поэтому не знаем, когда и как глубоко он вторгался в Египет и вторгался ли вообще; но мы думаем, что его власть простиралась на часть Верхнего Египта. Реальный герой первого акта – его сын Пианхи.
Посмотрите на него, когда он занимает место фараона. Он претендует на все титулы и носит все регалии египетского царя. Великий бог Амон простирает оберегающую руку над сыном своим Пианхи, а Пианхи поклоняется богу в благочестии и чистоте. Он правил своими землями 21 год. Распри местных вельмож на севере Египта не давали им времени на вторжения в области, занятые Кушем.
Затем, в первый месяц двадцать первого года правления, с севера пришли зловещие новости. Некто возвысился среди династов Дельты, человек по имени Тефнахт из Саиса. Он захватил весь запад и идет на юг с многочисленной армией, страна Двух Земель объединилась вокруг него, и князья укрепленных городов, как псы, прыгают у его ног. Гераклеополь осажден. Намлот, князь Гермополя, признал Тефнахта своим господином, преступив клятву верности Пианхи.
Пианхи встретил новости громким смехом.
Его верные придворные удивились. Не сошел ли их правитель с ума? Но Пианхи только подчеркивал свою беззаботность. Он был так уверен в результате, что даже не отправился на поле битвы сам. Войска, которые он послал в Египет, получили примечательные инструкции; они шли, чтобы завоевывать, конечно; но не менее важным было их поведение при подходе к священному городу Фивам, резиденции Амона-Ра. «Омойтесь в реке, оденьтесь в лучшее полотно, снимите тетивы, уберите стрелы; пусть ни один вождь не хвалится своей мощью, ибо нет силы без Амона».
Воздав почести богу в Фивах, армия вступила к северу от города в битву на воде и выиграла ее. Затем она пошла на Гераклеополь и сняла с него осаду. Среди осаждавших были Намлот, князь Гермополя, объединившийся с соотечественниками против нубийца Пианхи, и Осоркон III, последний фараон слабой XXIII династии; хотя он имел столь высокий титул, он был, очевидно, только князем среди многих князей.
Армия Пианхи гнала египтян на север; во главе с Намлотом они бежали в Гермополь и заперлись здесь. Кушиты окружили город и послали вести домой.
Пианхи остался недоволен известиями о победе. Он хотел услышать об уничтожении противника и должен был знать, что не сможет мирно поклоняться Амону, пока Тефнахт и Намлот еще на свободе. Он презрительно игнорировал «фараона» Осоркона, и не без причины. Когда Пианхи, решив взять дело в свои руки, отправился на север лично, Осоркон поспешил выразить ему покорность. К этому времени Пианхи подошел к Дельте. На пути он, конечно, остановился в Фивах, чтобы принять участие в великом празднике Амона, а затем отправился на битву, укрепленный милостью бога. Большая битва должна была состояться у Гермополя, где Намлот еще держался, но с величайшими трудностями. «Дни проходили, и Гермополь стал протухшим, лишенным ароматов». Согласно надписи Пианхи, граждане города пришли умолять его о мягких условиях сдачи. Пианхи был тверд, пока не появились дамы. Жена и дочь Намлота пришли к женщинам Пианхи (что они делали в военном походе, не объясняется) и, лежа на животах, умоляли кушитских цариц заступиться за них перед господином. Очевидно, рыцарские чувства не умерли; возможно, Пианхи также склонили к снисходительности богатые дары, которые прислал Намлот.
Поведение Пианхи при триумфальном вступлении в город было благочестивым и строгим до педантизма. Прежде всего он посетил храм – храм Тота, покровителя писцов и всего города, и только потом посвятил свое внимание добыче. Среди добычи был и гарем Намлота, обитательницы которого с надеждой приветствовали его величество по обычаю женщин. Пианхи их не тронул. (Это проявление целомудрия очень мило, но не вяжется с тем фактом, что Пианхи потащил собственных женщин даже на войну.)
Страсть разбудили в Пианхи не женщины Намлота, а его лошади. Когда он посетил конюшни, он увидел, что лошади, естественно, исхудали во время осады. «Моему сердцу больнее, – заявил Пианхи смиренному Намлоту, – от того, что мои лошади страдали от голода, чем от других твоих злых дел». «Мои» – сказано в истинно царской манере, но Пианхи был немного несправедлив. Лошадям повезло, что они вообще остались в живых, если город дошел до такого жестокого голода, как описано в рассказе. Быть может, Намлот особо заботился о них, зная главную слабость кушитского царя. Любовь Пианхи к лошадям подтверждается и другими свидетельствами, в особенности тем, что он первым начал хоронить любимых жеребцов на почетном месте близ царской гробницы. Когда кающийся мятежник хотел добиться у Пианхи милости, он предлагал ему коня.
Несмотря на плохой присмотр Намлота за царскими лошадьми, Пианхи милостиво обошелся с ним и с другими бунтовщиками. Даже Тефнахту было позволено вернуться в его город после торжественных клятв не устраивать мятежей снова.
Наивный Пианхи поверил клятвам. Это была ошибка, но ошибка симпатичного человека. В своем благочестии Пианхи был безнадежно старомоден, а возможно, он верил клятвам других, поскольку сам никогда не нарушал своего слова. Бессмысленно говорить о моральных правах на завоевание Египта. В некотором смысле он был иностранец и оккупант, но прирожденные египтяне, с которыми он сражался, жестоко грызлись между собой в течение поколений и принялись бы снова за старое, как только он оставил бы страну. Вокруг расы или этнического происхождения Пианхи велось много дебатов; некоторые египтологи хотят сделать его ливийцем, другие считают его потомком египетских эмигрантов в Нубии. Доказательства обеих этих удачных мыслей крайне темны; нет причин не принимать Пианхи за того, кем он кажется, – за нубийца, что бы это ни означало. Судя по самому значительному фактору – культурной принадлежности – Пианхи был египтянином и считал себя наследником долгого и богатого прошлого страны.
Итак, довольный Пианхи отплыл домой в Напату, оставив Тефнахта, без сомнения, потирающим руки и хихикающим, как Яго. В Фивах Пианхи воспользовался обычаем, установленным несколькими столетиями раньше. После XXI династии власть первосвященника Амона была постепенно передана – подумать только! – женщине, одной из принцесс царского дома, которая носила титул супруги бога. Это был древний титул цариц, точное значение которого трудно установить, но в поздний период он принял религиозное значение и, вероятно, подразумевал, что дама, о которой идет речь, была посвящена богу. Мы не знаем мужей или детей этих женщин, но они приобрели некоторую политическую и религиозную власть. Когда приходила новая династия, дочь царя становилась приемной дочерью правящей супруги бога, что давало царской семье мощную опору в Фивах. Пианхи потребовал от правящей божьей супруги, чтобы она взяла его дочь под крыло. Та охотно сделала это, тем более что сама была дочерью отца Пианхи, который поставил ее на пост как наследницу дочери последнего царя предшествующей династии.
Как только Пианхи отбыл, Тефнахт принялся за старое. Мы не знаем, что делал Пианхи, пока его враг нарушал свои торжественные клятвы; нубиец прожил достаточно долго, чтобы установить в храме Амона в Джебель-Баркаль красивую стелу с надписью на хорошем египетском. Именно из этой стелы мы и почерпнули историю нубийского завоевания. Несомненно, однако, что Тефнахт достаточно преуспел, чтобы сделать своего сына фараоном. Этот сын, известный грекам как Бокхорис, был единственным царем XXIV династии (по Манефону). Нубийцы, начиная с Пианхи, основали XXV династию. Налицо легкая хронологическая путаница, но это еще наименьшая часть той неразберихи, которую представляют собой годы Позднего Египта.
