стратеги.
— О чём вы говорите?
— О концентрации наших войск, об оставленных плацдармах, о перебрасываемых резервах и о внезапном великодушии Союза, вдруг согласившегося на беспрецедентное прекращение огня, с возможностью гражданскому населению беспрепятственно покинуть контролируемую колониями территорию. Они сами предложили на сорок восемь часов открыть коридор безопасности для всех желающих перебраться на «другую» сторону. Правда, они не потребовали подобного шага от нас, но военные не придали этому значения. Возиться с населением предстояло комитету и гражданской администрации, головной боли не будет, а там, где станет меньше гражданских можно смело применять весь имеющийся у них арсенал, не боясь критики политиков, набирающих баллы на мнении толпы о «рыцарской» войне. Генералы увлеклись. Я понимаю, что они закончили лучшие учебные заведения, соглашусь, что с гордостью носимые ими награды вполне заслужены. Среди них много достойных людей. Патриотов. Честных и преданных. Но вот что я вам скажу… они не были готовы к такой войне. Тактика, стратегия, военная хитрость — да, бесспорно, но этого мало. Система верила в своё превосходство, люди на которых она опиралась, верили в систему, и всё это привело к их ограниченности, недальновидности и глупой уверенности в собственных силах. Поэтому они и проморгали Сопротивление, именно поэтому они и проморгали начало войны.
Теперь же они увлеклись маниакальной целью поднять и «очистить» свой авторитет. Чем больше затягивались боевые действия, в отсутствии значимых побед, в понимании населения, что наши вооружённые силы не в состоянии «молниеносно» справиться с восставшими колониями, над ними сгущались тучи. Все камни летели в них. Правительство только разжигало такие настроения, найдя козлов отпущения в лице тех, кто требовал увеличения финансирования, новых разработок, пополнения рядов и просто смотрел свысока на гражданских, которые будут просить их о защите в случае угрозы стабильности Метрополии. Интриги в руководстве Центральных миров не прекращались и в состоянии войны…
Помимо этого, со мной неожиданно связался Чжимин. Сам. По совсем незначительному вопросу. Он был словоохотлив. Дружелюбен. Даже вскользь спросил, не нашёл ли я по своим каналам нашего отца. Я ответил, нет. Что-то вроде надежды появилось во мне при том разговоре. Я хотел верить, что ему небезразлична судьба отца. Напоследок он пообещал выйти на связь через несколько дней, мол есть у него зацепка, шанс разузнать о его судьбе. «Возможно, я смогу что-то выяснить. Как только буду уверен, свяжусь с тобой», — сказал он.
Я всё ещё прокручивал в голове наш разговор, попутно изучая свежие документы местного штаба и доклады агентов Комитета, когда вдруг появилась шальная, слабая и невнятная деталь — не упускаю ли я что-то? В ту ли сторону смотрю? К утру эта мысль превратилась в навязчивую идею. Я решил копать глубже. Пока не знал в каком направлении, но чувствовал необходимость. Смутное беспокойство. Как у человека, знающего, что что-то должно произойти, но не знающего, что именно.
— Похоже, он пытался отвлечь вас.
— Видите. Даже вы догадались. Всё верно. Мне потребовалось ещё несколько дней, чтобы прийти к такому выводу. И ещё один разговор с ним. Моя искренность при первой встрече… Фраза про Лучевое оружие… Он был не так прост, мой сводный брат. Уверен, они не теряли бдительность, я имею в виду Сопротивление. Могу предположить, что он лично имел разговор с Рангози или связывался через доверенных людей. Даже там про Лучевое оружие знали не многие. Как среди них оказался мой брат, я не понимаю до сих пор. История его взлёта в ранг доверенных лиц президента Эссена и главы Сопротивления известна только им. Когда я простодушно признался про своё задание, сам того не ведая раскрыл наши цели чудовищу, что сотворило Сопротивление, и ускорил неизбежное.
Ещё один разговор состоялся совсем скоро. К тому времени я полностью оправился от болезни и участвовал в переговорах, на которых появился и Чжимин. Мы делились последними сводками и результатами исследований того вируса. И нам и Союзу удалось справиться с ним. Комиссия собралась в последний раз. Мы отошли в сторону, и брат рассказал мне, что ему удалось выяснить о нашем отце. Он нашёл свидетелей. Лично разговаривал с одним человеком, видевшим отца и знавшим где его можно искать. Монастырь Юнхэгун, там он мог быть. Туда Чжимин посоветовал мне направить свои поиски. Это новость очень меня обрадовала. Появился шанс. Возможность. Мне хотелось побыстрее связаться с мамой и сообщить ей об этом. Может быть, я смогу найти отца, помочь, если помощь ему требуется… Я искренне благодарил Чжимина, улыбался, он улыбался в ответ. Есть всё же кровные узы, есть ради чего сближаться и восстанавливать отношения. Пусть мы разные, но вдруг у нас получится… От наплыва эмоций я не придал значения его вопросам о моей работе. Как-то вдруг всё ещё улыбаясь, он спросил о Лучевом оружии. Сказал, что думает о нём с той нашей встречи. Волнуется за свою колонию. «Война войной, но это слишком», — говорил он. Я, конечно же, соглашался. Хотя размышлял об отце. Ещё немного и я бы проболтался о Борроу и Альери, о наших планах…
Маркус считал, что излишняя эмоциональность вредна. Привязанность и забота о ком-либо может стать ахиллесовой пятой. Только одиночка по-настоящему силён, и это даёт ему преимущество над остальными, связанными обязательствами и клятвами. Наверное, он был прав. Пока я думал об отце и откровенничал с Чжимином, членом Сопротивления, враг узнал наши планы. Нет, не я стал виновником запущенного процесса, разведка Сопротивления наверняка всё это время искала тех, кто попытается найти украденное оружие. Обладать им хорошо, но защищать и скрывать тоже нужно. Пока не придёт его время. Конечно, они знали, что мы ведём поиски. Старались работать на опережение, контролировать ситуацию. И тут появляюсь я, со своими «семейными» делами… Кто-то нас отвлёк. Встреча закончилась. Мы пожали руки и расстались. Тогда мы виделись в последний раз.
Если бы я не был так увлечён своим отцом, маленькие элементы происходящего давно сложились бы в полную картину. Мой опыт должен был подсказать где скрывается истина. Союз отводил войска, концентрировал их в особых зонах, воспользовавшись эпидемией. Они решили избавиться от лишнего гражданского населения, от тех, кто по их мнению в дальнейшем не будет представлять ценности. Не знаю, как их фильтровали. Пока мы суетились и радовались неожиданным уступкам, Сопротивление готовило Пекин к бомбардировке Лучевым оружием. Главная цель — отвлечь нас. И военных и комитет. В такой суете никто просто не обратил внимания на нестыковки и подозрительные шаги противника. Территории, откуда уходили вооружённые силы Союза, занимали
