отсутствие сочувствия, совершенно недальновидное отношение к подвластному населению стали невыносимыми даже для самого Рима.
Безнадежно абсурдна вера в то, что человек, славящийся своим упрямством, колонизаторским, беспредельно презрительным отношением к евреям, вдруг попал под влияние сборища стоящих перед его резиденцией людей, или стал сожалеть о том, что вынужден вынести смертный приговор против своей воли!
В результате археологических раскопок было подсчитано, что максимально внутренний двор крепости Антония (где по христианской традиции проходил суд над Иисусом) мог вместить три тысячи человек. Представим, что такое сборище, в самом деле, имело место, и не было выдумано авторами евангелий по политическим причинам или в качестве легендарного исполнения Псалма 30 (ст. 14)[590]. Тем не менее оно составило бы максимум 2 % от числа паломников и жителей Иерусалима, бывших на тот момент в городе, и одну тысячную часть всех евреев, живших в то время.[591] Как же можно обвинять весь народ?[592] В Евангелии от Иоанна Пилат говорит: «…разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне…» (18, 35).
Далее у Иоанна все выглядит так, будто, несмотря на обвинения, Пилат горой стоял за оправдание Иисуса, но в конце концов поддался требованиям евреев. Этот отрывок Лапид комментирует так:[593]
Лишь тот, кто может вообразить тысячи крестов, к которым Пилат и его предшественники пригвоздили несчетное количество евреев после краткого разбирательства, а часто и вовсе без него, поймет кровоточащую иронию этих строк, цель которых – высмеять гуманный еврейский институт правосудия, которому были неведомы казни на кресте.
Матфей изображает еврейский народ терзаемым своей виной и умоляющим Бога отомстить за смерть Иисуса: «И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших» (27, 25). Он также стремится взвалить на весь еврейский народ коллективную вину за жестокое убийство Иисуса.[594] Подобные высказывания бросают тень на авторов евангелий, а точнее на тех, кто позже вписал этот отрывок.[595] Против этого недвусмысленно, рассеивая все сомнения, выступают ясные слова Торы во Второзаконии (24, 16), запрещающие вменять вину на основании кровного родства: «Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление».
Пророк Иезекииль высказал похожее предостережение, которое уже около трех тысяч лет составляет основу еврейской юриспруденции: «Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается» (Иез. 18, 20).
Теория так называемого «самоосуждения евреев» основана на единственном стихе Евангелия от Матфея (27, 25) и находится в полном противоречии с еврейскими юридическими основами. Выводимая из нее идея коллективной вины еврейского народа, «ответственности, передающейся по кровному родству до родственника в тысячном колене», вошла, к великому сожалению, в христианское учение, и впоследствии Церковь взяла на себя всю ответственность за практическое осуществление этой ужасной идеи.
Ориген, наиболее значительный теолог III столетия, писал в комментарии к Матфею:[596] «Евреи пригвоздили Иисуса к кресту… поэтому кровь Христа не только на тех евреях, которые жили в его время, но на всех поколениях евреев, пока существует мир».
Августин, Фома Аквинский и Мартин Лютер имели такую же точку зрения по этому вопросу:
Итак, кровь Христа по сей день требует искупления. Как сказано в Книге Бытия (4, 10): «…голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли…» Но кровь Христа сильнее крови Авеля. В Послании к Евреям (12, 24) упоминается о «Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева».[597]
На Нюрнбергском суде Юлиус Штрайхер, редактор нацистской пропагандистской газеты «Дер Штюрмер», заявил, что если бы был жив Мартин Лютер, то и его следовало бы судить на этом процессе. «Дер Штюрмер», якобы, не содержал в себе ничего такого, чего нельзя найти у Лютера:[598]
Здесь в Виттенберге, в нашей приходской церкви, есть свинья, высеченная из камня; под ней лежат сосущие поросята и евреи. У зада свиньи стоит раввин, поднимающий ее правую ногу левой рукой и пригибающийся, чтобы поместиться; он старательно всматривается в Талмуд, будто хочет прочесть и узнать что-то глубокое и необычное… Поэтому мы, немцы, так говорим о всяком, кто выставляет напоказ мудрость без надлежащего основания: «Где он прочел это? В заднице у свиньи, глупец».[599]
В газете «Амтсблатт фюр ди эрцдиоцезе Фрайбург» 27 марта 1941 года было опубликовано вышедшее из-под пера местного архиепископа пасторское послание, озаглавленное «Муж скорбей». В нем пасхальная проповедь сопровождалась особого рода комментарием:
Их глаза были ослеплены еврейской похотью мирового господства… Обманутый фарисеями, народ восстал против Него. Фарисейские секретные службы ложью и клеветой пробудили в народе зверя, и люди вожделели мрачного возбуждения и крови… Кто-то подсвистывал и кричал: «Бунтовщик!» «Лжемессия, самозванец!» – подхватывали стоявшие на обочине возбужденные женщины, чей вопль был громче выкриков мужчин. Спаситель, однако, взглянул на них слезящимися кровью глазами. Этот взгляд они будут помнить вечно. Взгляд пристыжающей грусти, взывающий к людям, одержимым зверем… Зверь учуял запах человечьей крови и захотел утолить ею свою неистовую жажду. Она будет сполна утолена, лишь когда он умрет, пригвожденный к поперечине… А в это время над Иерусалимом звенит ужасающее, но пророческое проклятье евреев: «Кровь его на нас и детях наших!» Это проклятие чудовищно исполняется и по сей день.
«И по сей день»… 27 марта 1941 года евреи, соплеменники Иисуса, тысячами шли навстречу смерти, как и в другие дни тех страшных лет. Архиепископу, тем не менее, ничто не помешало обратиться к «страждущему Спасителю» с такими словами: «Мы приветствуем Тебя, мы – христиане новой, немецкой, эпохи». Такова была немецкая традиция толкования всего лишь пятьдесят лет назад. Такое толкование вполне могло появиться в любой публикации протестантской церкви.
Отставляя в сторону тему геноцида еврейского народа, следует отметить, что роковая теория самоосуждения находит поддержку и в наши дни среди теологов обоих направлений. Протестант Штауффер пишет:[600] «И хором собравшиеся люди, предопределяя будущее, произнесли сами на себя страшную формулу проклятия… Евреи должны были заплатить за это решение несколькими десятилетиями спустя разрушением Иерусалима». Католик Блинцлер пишет: «В то время как Пилат самым выразительным образом показал, что отказывается нести ответственность за смерть Иисуса, еврейский народ принял эту ответственность на себя с кощунственной самонадеянностью… Матфей, писавший для христиан-евреев, определенно стремится ознакомить своих читателей с чудовищной виной их народа».
