изломанные тушки после отжима в стиралке. В общем, не знаю, — подытожил киборг и тоже потрогал пулевые отверстия на стенах коридора.
Иван вздохнул и с неохотой оторвался от созерцания капсулы.
— Женёк, сделай скан высокого разрешения, чтоб до каждой мелочи. Интересно же.
— Принял, скан поразрешённее, — отозвался пилот, который, даже будучи в скафе, не снял бутафорские очки. Он, видимо, решил так разделять свои эго: безбашенный гонщик в одном имидже, абсолютный бота́н с нейросеткой в голове — в другом. В общем, клоун, а не робот.
Княжич машинально поднял руку, чтоб почесать в затылке, и стукнулся рукой о гермошлем, а затем вернулся к двери с «посторонним в», где постарался придать себе более серьёзный и важный вид.
Капитан смерил парня взглядом и ухмыльнулся, но смолчал. Затем дотронулся до кнопки вызова персонала.
Вопреки ожиданиям, дверца плавно отъехала. А там…
А там нашёлся самый обычный бес. И хотя сидящий на пластиковом барном стуле чёрт был обычным, Иван раньше с чертями не сталкивался, потому встал в проёме с открытым от удивления ртом.
Чёрт был типовой, как на лубочной картинке или иллюстрации к старинной книге «Про попа и работнике его Балде»: худой и невысокий, по всему телу тёмная длинная шерсть завитками. Волосы на голове стояли взлохмаченной паклей. Из волос торчали короткие и тупые козьи рожки. Нос свиным пятачком. Глаза чёрные, прищуренные. На ногах козьи копыта. Длинный хвост с кисточкой на конце.
Одет был чёрт в ярко-жёлтые пляжные шорты и бело-синюю тельняшку, а на шее — белый ошейник с клеймом инквизиции.
— Чё нада⁈ — тут же проскрипел потусторонний, как только княжич переступил порог.
Иван сперва опешил, а потом глянул на датчики на шлеме. Те показывали нормальное атмосферное давление.
Парень отступил на шаг, и звуки пропали. Шаг вперёд и снова послышались шелест вентилятора, недовольное сопение беса, нервное поцокивание копыта по полу.
— Ясно, — пробормотал княжич под нос, — он пузырь воздуха держит.
— Ну держу, что дальше?
Иван оглянулся на серьёзного Потёмкина и ехидно улыбающегося Петровича и осмотрел большое, разгороженное на отсеки помещение. Везде валялись консервные банки, обёртки от еды и прочий мусор. Да и сам чёрт держал в руке большую ложку и тарелку с лапшой быстрого приготовления, потому понятно, кто источник беспорядка.
Княжич внутренне собрался и задал вопрос в лоб:
— Что тут произошло?
— Не знаю. Я ни в чём не виноват.
— Я спрашиваю, что происходило во время нападения пиратов! — повысил княжич голос.
— А тут при чём? — пробурчал бес, словно сплюнул. — Я тут опосля поставлен. А чё до меня было, не знаю.
Иван снова попытался почесать в затылке гермошлема.
— А куда тех дели?
— Которые штатные? Сдохли они. Вот когда пираты напали, тогда и сдохли. Больше не знаю. А ты кто такой, чтобы ходить и спрашивать? Ты чё, инквизитор, что ли?
— А если и так? — огрызнулся Иван.
Бес вытер об себя руки и встал.
— Неча меня спрашить. Я ничё не знаю. А то ходят и ходят. Спрашивают и спрашивают.
Иван насупился, думая, что ещё спросить. И в какой-то момент осознал, что пол под ногами слегка накренился, то есть вектор силы тяжести отклонился от перпендикуляра к полу.
Бес тоже уставился на копыта, а потом вдруг заверещал.
— Ты же князь⁈ Ты на корабле⁈ Не губи, княже, не бросай! Возьми с собой!
— Ты что? — опешил княжич. А пол продолжал медленно наклоняться дальше, отчего даже большая пластиковая бутылка, брошенная посреди комнаты, с грохотом покатилась и ударилась о стену. — Не, они же не включали движки, — недоуменно проронил парень.
— Бежим! — прокричал Потёмкин, когда дежурные лампы и свет в отсеке с нечистью, вдруг погасли, оставив экипаж только со своими фонариками, и оттолкнул Ивана вдоль по коридору.
Дважды уговаривать было не нужно, и княжич рванул со всей силы, отметив, как за ним помчались товарищи и бес.
— Какого хрена⁈ — завопил Петрович, хватаясь за поручни. Пол под ногами ходил ходуном, словно большой ребёнок играл с макетом звездолёта. Капитан несколько раз ткнул по стеклу шлема перед носом, вызывая картинку, а потом выругался ещё больше и отдал приказ: — «Синяя птица», немедленная отстыковка! Манёвр покидания опасного объекта!
— Ты что, дебил⁈ Мы же в ловушке! Мы же сдохнем! — взревел Потёмкин, хватая капитана за руку.
— Сам ты дебил! Бежим к спаскапсулам!
Все глянули в коридор. Это же нужно было сперва добраться до лестницы, затем спуститься на этаж ниже, и только потом лезть в спасалку.
— Что стоите⁈ Бегом-бегом-бегом! — заорал Потёмкин.
Но бежать стало сложно. Словно в горку, у которой крутизна все увеличивались и увеличивалась. По коридору от носа к хвосту покатились вещи.
Экипаж помчался что было сил.
Фонари дрожали, пятна света исполняли на пластике и металле дикую пляску.
До лестницы добрались относительно быстро, хотя и приходилось хвататься руками за поручни, а там чуть ноги не сломали, потому как наклон вектора гравитации приподнял ступеньки дыбом.
— Твою мать! — заорал Иван, оторвавшись от пола и шлёпнувшись о потолок, отбив бок, чтобы снова рухнул на пол, но тот уже оказался под таким углом, что парень чуть не поехал по коридору, потихоньку становящимся колодцем.
Ноги скользили.
Княжич ухватился за край лестницы и посмотрел на товарищей, которые сейчас тоже держались за перила.
— Чуть-чуть осталось! — закричал капитан, указав пальцем на ряд круглых дверей вдоль коридора.
Иван забег глазами, соображая, как добраться до места, а времени оставалось совсем мало. Ещё немного и пол станет отвесной стеной, да и сила тяжести увеличилась.
Мимо пролетели тяжёлые вещи. Большое кресло пронеслось совсем рядом и беззвучно разбилось о переборку в конце коридора. Если бы помещение наполнилось водой, то княжич сравнил происходящее с катастрофой на Титанике, но воды, к счастью, не было. Зато был вакуум.
— Вперёд! — пробасил Потёмкин и сиганул к стене, по которой поскользил к капсулам. Там он ухватился за поручни и ткнул пальцем в большую красную кнопку.
Круглая дверь быстро распахнулась, изнутри ударил яркий белый свет. Оно и немудрено — капсулы имели собственные источники энергии.
Следом прыгнул Петрович. Катился он с отборным матом, а в конце пути едва не промахнулся мимо поручней, благо Потёмкин, высунувшийся наполовину из спасалки, подхватил за запястье и подтянул к себе.
Самое мягкое из сказанного капитаном было:
