искать куклу вашей дочери. Вы должны быть благодарны.
Мистер Уортингтон с тревогой похлопал меня по плечу:
– Опасно. Пожалуйста. Останься.
И тут мою руку стало жечь, сильнее, чем когда-либо раньше, и я догадалась, что сейчас это произойдёт. Я улыбнулась мистеру Уортингтону и сказала:
– Не могу остаться.
Игорь зашипел, прыгнул мне на плечи и вонзил в них когти. «Оливия…»
Я обернулась и увидела десятки тянущихся ко мне холодных чёрных рук, которые вдруг отдёрнулись, словно я обожгла их, и опять потянулись ко мне. Позади них крутилась воронка – вход в Лимб.
– Ладно. – Я встала к ней лицом, широко раскинула руки и закрыла глаза. Игорь мяукал мне в ухо. «Можешь взять меня с собой. Я тебя не брошу».
Чёрные руки схватили меня, но ни одна из них не могла прикасаться ко мне долго. Я вспомнила слова Фредерика: они хотят быть как вы, но одновременно вас ненавидят, вы причиняете им боль. Одна рука обвилась вокруг моей головы и закрыла мне рот и нос, перекрыв доступ воздуха. Другая залезла под футболку и прижалась к сердцу.
– Кровь, – просипел дребезжащий голос. – Свежая кровь.
Они повлекли меня к какой-то стеклянной панели, которая разбилась, открыв мне дорогу. Громовые раскаты голоса мистера Уортингтона стихли, втянутые в небытие.
Тут руки внезапно меня отпустили.
Чтобы убедиться, что жива, я сделала вдох, два и почувствовала, как облачка пара замёрзли в воздухе.
Я стиснула кулаки, вонзив ногти в ладони.
Игорь дрожал, прижавшись к моему животу и впившись мне в кожу когтями. Я ощутила боль и выступившую в царапинах тёплую кровь.
Значит, жива.
Но где я?
Я открыла глаза.
Глава 44
Я стояла в зрительном зале, но совсем в другом – это была его копия в Лимбе.
Орган здесь был чёрный, а не серебряный, и имел пять ярусов. Волнистые трубы поднимались вверх, как водоросли под водой. Высокие, как дома, кресла неясно вырисовывались в темноте. Вместо пыльной красной ткани они были обиты туго натянутой кожей. На полу по колено стояла вода. Волосы у меня промокли и покрылись инеем, шерсть у Игоря тоже.
Игорь попытался мяукнуть. «Ну что, довольна собой?»
– Вот бы всё это зарисовать, – прошептала я, оглядывая занавес из спутанной паутины и зубчатые горные вершины, поднимающиеся над потолком зала. Над ними в тусклом белёсом небе мигали чёрные звёзды.
Чудеса.
Повсюду клубились цветные пятна, как бывает, когда закрываешь глаза и видишь под веками целый мир. Синие, сиреневые, красные, бледно-жёлтые. Я задрожала и стала тереть руки – кожа оказалась грубой, как кора дерева или как… ожог.
Я опустила глаза.
Игорь заметил это одновременно со мной, завыл, прыгнул в воду и забрался на один из гигантских стульев. Его когти выдирали из кожаной обивки длинные тягучие полоски.
«Что они с тобой сделали?»
Я повертела руками, оглядывая свою новую чёрную переливающуюся кожу, которая мерцала и искрилась, как вулканическая порода.
– Вот это да, – прошептала я.
Игорь вильнул хвостом. «И это всё, что ты можешь сказать?»
– Ну и как я выгляжу?
Я наклонилась и коснулась поверхности чёрной воды. Раздалось шипение, и я отдёрнула руку. Я попыталась сделать несколько осторожных шагов, и от этого движения вода вокруг моих ног тоже шипела: «Чш-ш, чш-ш».
Игорь кричал со своего кресла. «Этого не может быть!»
– Очень даже может, – возразила я и направилась к нему. – Пойдём. Нам надо найти куклу.
Он отшатнулся от меня. «Тебя что, совсем не волнует, что твоя кожа огрубела и поменяла цвет? Что ты шипишь, как сковородка, когда ходишь? Что выглядишь как тень?»
На самом деле меня это невероятно волновало. Но что можно сделать, если ты принял решение отправиться в Лимб за куклой умершей девочки, а там оказалось ещё страшнее, чем ты предполагал?
Только идти дальше.
И я пошла, посадив Игоря на плечи. Сидеть спокойно он не мог, словно моя кожа обжигала его.
– Игорь, я не причиню тебе вреда, сиди спокойно.
Игорь чихнул мне в ухо. «Откуда ты знаешь? Насколько я понимаю, это первая стадия превращения в тень. – Он снова чихнул. – Гадость. Катастрофа. Вот что я обо всём этом думаю».
Тени шныряли в воде около меня, ползали по гигантским стульям, свешивались с горных вершин.
Я пробиралась по колено в воде, они следовали за мной, но не трогали меня. Хотя говорили со мной. Или обо мне.
– Жила-была тень по имени Оливия, – скрежетали они.
Я задрожала. Кожа вдоль кровеносных сосудов растрескалась. Я была ходячим землетрясением.
– У неё был отец, – просипела одна тень, проскальзывая между моими лодыжками. – И бабушка. И мам-м-ма…
– И друг, – засмеялась другая. – Гораздо умнее и привлекательнее, чем она.
Одна из теней начала носиться рядом со мной по поверхности воды.
– И никто её не любил. Нельзя любить того, кого нет.
Игорь утробно зарычал. «Я бы исцарапал этой твари лицо, если бы оно у неё было!»
Не обращая на тени внимания, я продолжала идти неизвестно куда, вглядываясь в темноту в поисках куклы. Где можно спрятать что-то в этой стране, покрытой чёрной водой, с люстрами, похожими на огромные перевёрнутые карусели, и дверями со всех сторон, забранными решётками, как в тюрьме?
– Она никогда не слушала объяснений на уроках, – прошипела одна тень, скалясь беззубым ртом.
– Всё время ссорилась с одноклассниками, – добавила другая.
– Оливия – девочка-тень.
– Она пыталась рисовать, но у неё это получалось неважно.
Тени начали хихикать – пискляво, пронзительно, скрипуче.
Игорь замахнулся на ближайшую. «Оливия превосходная художница!»
– О-о, у котика есть коготки, у котика есть лапки, – запела тень, мотая головой из стороны в сторону. – Котик может сегодня умереть.
– А как насчёт девочки? – протянула другая.
– Ах да, девочка.
Рядом со мной проскользнули мерзкие конечности.
– Вредная Оливия.
Над головой взлетели огромные кожистые крылья.
– Глупая Оливия.
– Бездарная Оливия.
– Оливия, которую никто не любит.
«Не слушай их. – Игорь потёрся об мою щёку. – Они пытаются отвлечь тебя».
Но с каждой фразой, которую шептали мне тени, идти становилось всё труднее. Ноги отяжелели. Вода загустела, как дёготь.
– Вредная, – прошептала тень почти мне в ухо.
Часть уха отвалилась, раскрошилась, и кусочки с шипением упали в воду.
– Глупая, – шепнула другая.
– Бездарная.
– Нелюбимая.
Глаза у меня наполнились слезами, чёрными, как и я сама. От этого стало плохо видно дорогу, я споткнулась и упала в воду. Тени сновали вокруг меня, клацая челюстями.
– Я не знаю, куда идти, Игорь, – тихо пожаловалась
