Имеющий мощную цепь фортов, Торн был довольно крепким орешком для пехотных дивизий, но не мог противостоять крупнокалиберной артиллерии врага. Кирпичные стены и кровля казематов не были способны выдержать удар двенадцатидюймовых орудий. Штейнглиц прекрасно понимал это но, тем не менее, готовился к обороне, поскольку за Торном открывалась территория самого рейха. Видя столь энергичную деятельность коменданта Торна, Людендорф немедленно назначил его командующим всеми войсками в районе нижней Вислы, поручив держать оборону крепости до последнего солдата.
Преследуя отступающие части врага, русские вышли к Торну вечером 8 ноября. В основном это были передовые части конной армии Краснова, в то время как её главные силы совместно с пехотными частями 2 русской армии занимались уничтожением окруженных войск III корпуса генерала Вейта. Главные силы противника появились только к утру 10 ноября, чему во многом сопутствовало разрушение отступающими немецкими частями железнодорожного полотна.
На Восточном фронте только, только вводилась тактика выжженной земли, которая в полной силе проявлялась на Западном фронте. По этой причине разрушения пути были не значительными и русские железнодорожники, специально прикомандированные к командам бронепоездов, сумели быстро восстановить разрушенное полотно и подвести к Торну, как пехоту, так и дальнобойные орудия. Уже на следующий день русские артиллеристы произвели пристрелку по фортам крепости, наглядно демонстрируя серьезность своих намерений.
Артобстрел проводился еще три дня, и каждый раз, осажденным казалось, что вот-вот русские солдаты начнут форсировать Вислу и ринуться на штурм немецких укреплений. Но проходил день, а русские все еще стояли перед взорванным через Вислу мостом и не предпринимали активных действий.
Все это было ошибочно расценено Штейнглицем как слабость врага, тогда как на самом деле, командующий фронтом генерал Клембовский, энергично подтягивая отставшие тылы, готовил свой новый удар. Главная роль, в нем отводилась конной армии Краснова, которая в связи с начавшимися дождями была единственной силой способная нанести удар в нужном месте.
Пока шла скрытая подготовка под Торном, севернее крепости, активизировалась 2 армии генерала Кутепова, который намеривался доказать Ставке в лице генерала Духонина, ошибочность его снятия с поста командующего Северным фронтом. Получив в свое распоряжение понтонные части, он планировал не только прорыв немецкого фронта, но и форсирование Вислы. Обойдя сильные крепости, Кульм и Грауденц, Кутепов направил острие своего удара как раз между крепостями и Данцигом.
Начатое им 12 ноября наступление не увенчалось прорывом немецких позиций в первый же день боев, как это случилось под Ловичем. За день непрерывных атак, частям 2 армии удалось лишь занять первую линию траншей. Противник ожесточенно сопротивлялся и не собирался отступать. Однако, несмотря на неудачу Кутепов продолжил наступление и, нащупав слабое место в обороне врага, прорвал её после двух дней напряженных боев.
Желая помочь наступлению Кутепова, Духонин настоял на проведении кораблями Балтийского флота вспомогательной операции. В море были выведены линкор «Петропавловск», минный отряд во главе с «Новиком», гидротранспорт «Республика» и два линейных крейсера «Бородино» и «Наварин». Последний был недавно спущен с заводских стапелей и по решению адмирала Щастного, вместо ходовых испытаний был направлен на боевую операцию, поскольку флот остро нуждался в артиллерийских калибрах крейсера.
Появление 15 ноября русской эскадры в данцигском заливе было для немцев подобно грому среди ясного неба. В порту за исключением трех миноносцев совершенно не было немецких кораблей, включая подлодок, отряд которых ушел в Киль два дня назад по приказу адмирала Шеера. Поэтому противостоять русской армаде, было решительно нечем и помешать высадке русского десанта, не было никакой возможности. На мысль о морском десанте, немцев натолкнула сопровождавшая линкоры «Республика», которая держалась в открытом море под прикрытием эсминцев и была расценена немецкими наблюдателями как большой транспортный корабль с десантом на борту.
Находясь вне радиуса огня береговых батарей «Петропавловск» и два линейных крейсера открыли огонь по городу. Береговые укрепления Данцига не были рассчитаны на возможность отражения столь мощной атаки. Уже через полчаса обстрела на воздух взлетела одна из немецких батарей, затем замолчали орудия еще одной, а к концу второго часа обстрела все пушки береговой обороны были приведены к молчанию.
Сразу же после этого, русские корабли приблизились к берегу и принялись громить город и в первую очередь доки и стапеля по производству подлодок. Три миноносца пытались атаковать линейные корабли адмирала Щастного, который лично возглавил этот поход, но были потоплены огнем, как с бортов кораблей прикрытия, так и с борта самих дредноутов. Разыгравшийся на море шторм, заставил русских свернуть свою активность и покинуть акваторию Данцига, направившись в Мемель, где отряд укрылся от непогоды.
Продолжая строить предположение, о замыслах русской эскадры основываясь на неверных предпосылках о морском десанте, Штейнглиц отдал приказ о переброске под Данциг подкрепления в виде полка II Тюрингской дивизии находившейся в низовьях Вислы. Это было роковым решением, поскольку в средине следующего дня используя понтонные средства, Кутепов начал переправу через Вислу именно в том месте, оборона которого возлагалась на тюрингский полк.
15 ноября оказался особо несчастливым днем для Второго Рейха. В этот день войска союзников прорвали оборонительную линию Вильгельма и устремились к Брюсселю, стремясь выйти на германо-бельгийскую границу. Известие о прорыве неприятелем немецкой линии обороны было воспринято Гинденбургом как катастрофа, и он потребовал прибытия на Западный фронт Людендорфа, предложив передать общее командование Восточным фронтом кронпринцу. Оставив за себя до прибытия нового командира генерал-лейтенанта фон Любе, вечером 15 ноября фельдмаршал выехал под Брюссель спасать положение.
Русское командование ничего не знало о столь стремительной замене и начало свое наступление только 17 ноября, в день прибытия в Познань кронпринца Вильгельма. Оставив игры с осадой Торна, Клембовский перенес вес центр тяжести своего удара, на Познань, бросив в наступление конную армию Краснова. Легко сломав приграничный заслон, русские кавалеристы, сминая все на своем пути, устремились на ставку командования Восточного фронта. Обтекая небольшие узлы сопротивления, армия генерала Краснова уверенно приближалась к древней столице Польши, основательно перемалывая все немецкие соединения оказавшиеся на её пути.
Полное отсутствие резервов и невозможность перебросить с Западного фронта даже батальона, делали положение кронпринца крайне плачевным. Основную тяжесть русского удара принимали на себя части только, что отступившие к границе согласно приказу Людендорфа. Еще не оправившиеся от своего прежнего отхода, они были вынуждены вновь принимать бой в крайне невыгодных для себя условиях. При этом с новой силой проявлялась откровенное нежелание солдат сражаться. Все попытки военно-полевой жандармерии навести порядок, наталкивались на сопротивление, часто переходившее в открытое вооруженное столкновение с солдатами.
Так при попытке арестовать в IV Саксонской дивизии находившейся южнее Познани, двадцать человек, открыто призывавших к свержению кайзера, по жандармам был открыт оружейный огонь, в результате которого три человека было убито и восемь ранено. Что характерно, но офицеры этого подразделения не рискнули вмешаться в действия своих солдат, боясь получить пулю в спину, что стало очень частым явлением за последний месяц войны.
Уже в первый же день наступления была перерезана железнодорожная ветка, соединяющая Торн и Познань, что окончательно изолировало осажденную крепость. Узнав о прорыве фронта, Штейнглиц запросил у кронпринца инструкции, о своих дальнейших действиях указывая, что его нынешнее положение чревато угрозой окружения. Кронпринц колебался, но известия, пришедшие с юга 19 ноября, окончательно развеяли в прах самые слабые надежды на возможность стабилизации фронта на рубеже реки Варты. Занявшие Лодзь войска генерала Маркова, прорвали заслоны на границы и бросили в прорыв конную армию Крымова, двигались на Бреслау.
Стоило ли говорить, что ситуация на юге, полностью повторяла ситуацию на севере. Перемалывая разрозненные части под командованием генерала Набеля, русские, не считаясь с потерями, упрямо рвались к Одеру, и ничто не могло их остановить. Единственным плюсом был тот факт, что из-за погодных условий кавалеристы Крылова были вынуждены оставить свою передвижную артиллерию и двигаться налегке. Поэтому, когда 25 ноября они достигли Бреслау, сил и средств для взятия этой первоклассной крепости у них не было.
