— Вот блин, — слышится голос Дроида: глухой, напуганный. — Руку.
Он вытаскивает из ямы Гидру, протягивает руку Каю, но тот, грязный от чернозема, показывает ему связанные запястья. Все еще держась за живот, к краю ковыляет Хаски, успевает увидеть этот жест.
— У тебя че, ножа нет? — глухо спрашивает он, начинает рыться в карманах, потом вспоминает, что нож на поясе — небольшой, треугольной формы. Нож летит в землю к ногам Кая. — Твою мать… За тобой охота. Тебя живьем закопать пытались, а у тебя ножа нет…
Гидра на коленях сидит у края, кусает губы. Неловко и так же молча Кай подбирает нож, выдвигает лезвие и перерезает веревку на запястьях. Дроид нервно осматривается по сторонам, и лицо его такое бледное, будто убить пытались его. Пока Хаски еще баюкает живот, Гидра протягивает руки и помогает капитану выбраться.
— Надо закопать, — ложась спиной на землю, командует Кай. И это его первые слова с начала этой заварушки.
— Нахера? — огрызается Хаски.
— Там его кости… Там все еще его кости, — шепчет Кай, закрывает глаза рукой и, собравшись с духом, вскакивает, хватается за лопату.
— Бл… — ругается Хаски. — Я тебя сейчас обратно сброшу…
И, поднявшись, только теперь замечает, у какой могилы они стоят.
— Да он больной, — указывая на надгробие, комментирует Хаски. — Это что вообще было?!
Гидра закапывает руками, молча, ссыпая землю с краев в зияющую бездну, из которой выбрался Кай.
— Хаски, — неуверенно зовет Дроид. — Пойдем… Проверим. Если кто выстрелы слышал — сюда ж полиция нагрянет.
— И что?! — реагирует Хаски.
— А то… — Дроид снова часто моргает, поправляет покосившиеся очки, смотрит вдаль. — Что ты там труп оставил…
— Чей? — переспрашивает Кай. Хаски отбирает лопату у него, отпихивает, морщится от боли, но копает быстрее и уверенней.
— Одного из близнецов, — отвечает Хаски, и Кай немного, но успокаивается. Только подтверждает:
— Надо проверить.
— Давайте сами, — просит Дроид, на всякий случай отодвинувшись. — Я не могу… Меня все еще трясет.
— Слабак, — комментирует Хаски, и уже Кая останавливает:
— Куда пошел?! Тут стой, я сам схожу. Это кладбище, тут кругом лес. К тому же вблизи города полигон. Я на своем районе каждую ночь автоматные очереди слышу, никто никого не вызовет.
— Что с трупом будем делать? — серьезно спрашивает Кай.
— М, ну не знаю. Оставим, — отмахивается Хаски, не отрываясь от работы. — И свалим отсюда поскорее. Покойники ничего не расскажут. Или ты думаешь, что каждое убийство раскрывается? То, что машина там у кладбища моя светится, пока тут труп валяется — это плохо, так что, если меня придут арестовывать — виновато будет твое: «Не могу оставить разрытой могилу, давайте песочком закидаем».
Зарывают неаккуратно, наспех, накидывают сверху поблекшие пластиковые цветы, что лежали тут уже месяца два. Хаски снова командует, вручив Каю обратно чужую лопату.
— Мы с Дроидом — проверим. А вы с Гидрой идите к машине. Если кто подойдет — скажешь, что ты зомби, которого сегодня откопала эта девушка и мозгами тебя пока не кормили.
— Весело тебе? — хмурится Кай, но лопату забирает. И Хаски неожиданно перехватывает его за ворот, тащит к себе, заставив смотреть в глаза, чтобы с улыбкой ответить:
— Да. Херней заниматься перестанешь. Думать, что Акросс слабак и убивать тебя не будет. Просто охренеть, как рад, что он натуру свою гнилую показал.
И Кай принимает это молча и глаз не отводит.
Около машины он с Гидрой ждет в течение четверти часа — вечереет, снова распеваются птицы. Как одна из них, Кай пытается чиститься, по крупинке извлекает землю из волос, из-за ушей, из-под ворота футболки. Он переключается на механическую работу и совсем отрешается от окружающего мира, старается ни о чем не думать. Гидра некоторое время с жалостью наблюдает за ним, хотя сама извозилась не намного меньше, и все же заговаривает.
— Мне страшно за Акросса, — признается Гидра, глядя вниз, на примятую траву. — Надо с ним поговорить… Хаски настроен серьезно. Конечно, его не переубедить, но если Акросс будет продолжать…
Кай замирает на секунду, безразлично смотрит на нее, возвращается к прерванному делу.
— Или ты передумал? — Гидра наоборот поворачивается к нему. — У него пистолет был. Глупо было тебя просто закапывать.
Кай молчит, разом оглохнув. Оттянув ворот футболки, заглядывает под нее, раздраженно цыкает, пытается и из-за пояса джинсов.
— Кай?
— Можно мне чуть-чуть времени в себя прийти? Хотя бы поспать, потом подумать.
— Не хочешь говорить?
— Не сейчас, — слишком резко выпаливает Кай. — Я должен еще подумать над этим.
Гидра раздраженно улыбается, облизывает верхнюю губу и так же зло спрашивает:
— Если бы он не был твоим братом, ты бы за него так не держался?
Кай снова становится глухим, продолжает выбирать грязь из светлых волос. И все же спустя некоторое время отвечает:
— Мне сложно принять то, что я должен снова, на этот раз сам, убить его. Или приказать убить. Или Хаски убьет его, защищая меня. Мне надо принять, что моя мечта уже не сбудется, и я предам женщину, которая заменила мне маму… Мне сложно объяснить, как это для меня важно. Даже если она не знает, что он жив. Я не могу. Он прежде всего ей дорог.
— Значит…
— Мне нужно время, — обрывает Кай, в глаза снова не смотрит. Гидра задумчиво начинает тоже выскребать ветки и землю из волос, но без поспешности.
— Ты прав, мне не понять, я и к родной матери-то меньше, чем к отцу привязана… Мама все время чем-то занята была, а отец со мной возился. И из садика забирал и из школы встречал… И защищаться учил.
Кай наконец останавливает птичью возню, прислушивается.
— Ты будешь злиться, но я и животных разделывала, которых он с охоты привозил. Мама брезговала — маникюр, все такое… А мне нормально было, — и, как бы невзначай, смотрит на руку с обрезанными под корень ногтями. — Я не боюсь попытаться вытащить Акросса из той трясины, в которой он уже лет восемь сидит… Я боюсь, что я ему не подойду. Что он кого-то другого ждет. Более… достойную.
Кай не успевает это опровергнуть — слышно, как глухо переругиваются возвращающиеся Хаски и Дроид.
— Блин, как вас таких в машину сажать, — ворчит Хаски, копаясь в карманах в поисках ключей.
— Нашли? — игнорирует это Кай.
— Нет.
— Так может он не умер?
— Умер! — вступается Дроид. Бледный, он торопливым шепотом с дрожащими губами продолжает:
— Я сам видел. Сам… Тебя там не было. Ты не видел, как человеку голову разбивают.
