— Я же ответил. Война — это пальцы ломать. Ногами забивать. Хоть женщин, хоть много на одного… Но такого насилия я не выношу. Это слишком низко.
Это было настолько неожиданно, так поразило, что некоторое время Гидра всерьез думала, что это — хорошо разыгранный концерт, чтобы переманить ее на свою сторону. Но в этом не было смысла — у Кая те же принципы, только он добрее, честнее.
Это не было любовью по началу, и тот случай оказался лишь семечком зароненного в Гидре чувства. Акросс вернулся за Мей, не бросил ее в передряге в другой реальности — и вот оно пустило росток. Полностью Гидра осознала, что означает это чувство, уже поздно, когда оно укрепилось корнями.
После звонка из-за двери раздается голос Кая, усталый и рассерженный:
— Добрый день, вы позвонили в дверь, но я не могу выйти, потому что заперт. Потому что говорил, что нельзя меня отпускать домой.
— Я не могу разговаривать через дверь, — произносит Дроид.
— Извини, — без особого раскаяния отзываются через нее.
— Я пришел предупредить, что ухожу из команды. Думал, лучше сказать тебе в лицо, чем звонить…
— Мой телефон у Акросса, — уже более настороженно раздается из-за двери. — Подождешь?
— Чего? — переспрашивает Дроид.
— Сейчас подойду. Не придется говорить через замочную скважину.
— Как, если тебя заперли?
Но за дверью тишина. Дроид прислушивается, ждет, что вот-вот послышится скрежет замка в ключе, даже не особо реагирует на шаги в подъезде, пока кто-то не касается его плеча. И тогда Дроид изображает что-то забавное — подскакивает на месте, пытается сбежать по лестнице на этаж выше, но наконец опознает Кая.
— Ты кого так испугался? — стараясь не улыбаться, спрашивает Кай. Он ожидает ответа: «Акросса», но Дроид снова удивляет его:
— Хаски.
— Это странно, бояться Хаски, — уже спускаясь по лестнице, рассуждает Кай. — Он на нашей стороне.
— Я из-за него и ухожу, — отвечает Дроид.
Двор заросший, с новыми лавочками и качелями. Когда Кай был маленьким, играть он убегал на стадион школы, нынешним детям повезло больше.
— Я не хотел бы, чтобы ты ушел, — Кай выбирает место в тени, садится, пригнувшись от веток кустарника. Дроид остается стоять, убрав руки в карманы.
— Я не спал. Всю ночь. Не знаю, почему ты так спокоен… Еще и шутить умудряешься. Хаски ему голову разбил у меня на глазах. Кай, при тебе ведь никогда человека не убивали? Он этим ударом весь мир мне расколол. Какая команда нахер, я не знаю, когда я снова спать смогу и как дальше жить? Ты уверен, что я сам вены через неделю не вскрою от этого ужаса?
— Уверен, — кивает Кай. — Я думаю, что ты сильный. Даже если бы это было на моих глазах… Разница в том, что эти люди могли меня убить. Допустим, тебя убили и дают шанс вернуться призраком. Материальным. Убил бы того, кто это сделал?
— Ты заигрался, — качает головой Дроид. — Вы все заигрались. Но есть игра. А есть этот мир. Здесь правила немного другие.
— Ты, кажется, собирался убивать Акросса, — напоминает Кай, и Дроид срывается на крик:
— Да каким образом?! С битами вокруг собраться и до смерти забить?! А собирался, потому что боялся до усрачки, что он правда поехавший, что он и тебя убьет и нас у тебя на глазах перережет! Ты вообще понимаешь, где мы находимся?
— В этом мире никогда не убивали? — продолжает спокойно Кай. — Из защиты или для развлечения? Дети никогда не калечили животных и друг друга? О каком мире ты говоришь и чем отличается то, что знаю я, от того, что имеешь ввиду ты? Хочешь отвернуться и сбежать — я приказать остаться не могу. Хотя мне бы очень хотелось.
— Акросс тебя не убьет, — немного успокоившись, продолжает Дроид. — Проблема в том, что ты не можешь приструнить Хаски. Ты считаешь его действия правильными. Поощряешь его.
— А что еще он должен был сделать?! — перебивает Кай.
— Люди убивать не должны. Иначе потом у них тормоза срывает. Хаски и раньше пугал… Но вот как-нибудь он решит, что я могу тебе угрожать, и мне тоже череп проломит. Я этого не хочу. Отпустишь?
Кай смотрит молча секунду-другую, и, не дождавшись продолжения, неуверенно кивает. Дроид наконец выдыхает с облегчением, спина его снова кривится, и он садится рядом с Каем на лавочке в тени кустарника.
— Я не понимаю, как ты сам можешь продолжать. Какого хрена ты вообще в игры сунулся?
Кай молчит, словно обиделся, рассматривает бегающих по двору детей, отвлекается на рыже-белую кошку, что вылизывается на бетонной подошве дома.
— Я четыре года был хорошим мальчиком, — задумчиво начинает Кай. — Правильным, послушным и не приносящим проблем. Ни с кем не дрался, с дурными компаниями не водился, даже за брошенными животными ухаживал. Просто золотце, а не мальчик… самому от себя тошно…
— Тогда зачем?
— Так надо было… Мне хотелось, чтобы у этой женщины был хороший сын. Какого она заслуживала. Тебе сложно это понять, потому что все родители такие — добрые, заботливые, оставляют карманные деньги и встают пораньше приготовить завтрак. Разрешают завести кошку, пьют с тобой чай на кухне и ворчат после родительских собраний, что ты должен подтянуть математику… Игры были идеальны. Быть тут и играть послушного ребенка, а в то же время… Разве они были не офигенны?
— Даже когда тебя жгли живьем?
— Это быстро проходило, — пожимает плечами Кай. — Я любил их. Мне кажется, что именно мне больнее всего было их заканчивать.
— Они не кончились. У вас снова схватка до последнего капитана, — вздыхает Дроид. — Если бы дело было только в Акроссе… Кай, честное слово, я бы около тебя с такой же битой встал. Но Хаски…
— Чего уж, — огорченно обрывает Кай. — Когда все это закончится, ты хоть вернешься?
— Если сам не закончусь, — пожимает плечами Дроид. Кай смотрит наконец на него, а не вдаль, огорченно поджимает губы:
— Здорово мы тебя потрепали. Прости. Я не понимал.
— Чего уж, — передразнивает его Дроид, пытается улыбнуться, но уголки губ дергаются.
Терять его грустно, но все-таки — Кай не собирается удерживать, уговаривать. Здесь он чувствует себя менее властным капитаном, чем в реальности игр, и заставлять Дроида делать что-то против воли — нет. Тем более, что Дроид и выглядит на грани, Кай не может себе обещать, что подобной ситуации не повторится. Он сам не знает, чем закончатся игры в этот раз.
Второй сюрприз дня — это Гидра, которая просит сообщить, когда Кай сможет выбраться из своего ареста. У нее есть что-то очень важное для него. И Кай обещает ей завтрашний день.
Третий сюрприз — Хаски заявляется через четверть часа после прихода с работы матери. И есть что-то пугающее в том, как она на него смотрит, словно сейчас ручку двери отпустит и ударит.
