— Значит, успела нажаловаться?
— Нет, ничего не сказала, сложили два плюс два, — раздражается брюнетка. — Между прочим, если бы не ты, она сюда и не пошла бы!
— Чего? Что ты несёшь? — прищуриваюсь.
— Это же ты тогда вернул собаку тому мерзкому мужику? На днях он сам позвонил Смит.
— Что за бред…
— Дженнифер оставляла ему свой номер телефона, — забирая со стойки стакан, подтверждает Ричи. — На случай, если решит вернуть пса.
— Вот и решил! — зло продолжает Меган. — Потребовал встречу в мотеле или тысячу баксов.
Встречу в мотеле? Мне смешно и тошнотворно одновременно. Вспоминаю обрюзгшего лысоватого дядьку с лоснящейся физиономией. Он вообще себя видел? Это что нахрен за предложения?
— Что же не выручил подругу, богатый ты наш буратино! — насмешливо интересуюсь, глядя на Ричи.
— Потому что она не стала обращаться ко мне за помощью! — отвечает он, и в его голосе, определённо, звенит обида.
Пирс смотрит на меня с осуждением. Сверлит взглядом целую минуту, но мне, если честно, абсолютно плевать на то, какие у Смит были причины. Сам наливаю виски в стакан.
— Дженна сказала, что Гарри издевается над собакой…
Рука замирает. Отставляю бутылку в сторону и сжимаю челюсти. Дженнифер хотела выкупить собаку, потому что с ней плохо обращаются? Прекрасно ******! Обмениваемся взглядами с Лероем.
— Я считаю, что ты не прав, Брукс! Не мог сначала поговорить с ней?
— А я считаю, что ты лезешь не в своё дело, Меган, — предупреждаю её я. — Иди читай нравоучения Кэмерону.
— Кретин, я видела, что ты сделал с ней. Не имел никакого права! — возмущается она.
— Меган, реально отвали…
Она разворачивается, напоследок всплёскивая руками, и удаляется восвояси. Исайя молчит, но тоже весьма открыто демонстрирует своё неодобрение.
— И где она? — без особого интереса спрашиваю у него я.
— Не знаю! Послала меня и ушла, — заявляет блондин.
Как, однако, похоже на Смит!
— А деньги свои не забыла?
— Те, что валялись на полу? — уточняет Исайя. — Нет, их она не взяла.
Гордая смотри-ка! Обиделась. Ну хоть какой-то полезный урок вынесла…
Пьём с парнями до самого утра. До тех пор, пока совсем не перестаём соображать. Люди сменяют друг друга, какафония звуков не прекращается. Смех, музыка, всё сливается воедино. А вот происходящее после я помню уже смутно… Шашечки такси, чужая тёмная квартира и кровать. Подминаю чьё-то тело под себя. У девчонки, что лежит подо мной — тёмные кудрявые волосы. Разметались по белоснежной подушке. В какой-то момент я наматываю их на кулак, закрываю глаза и думаю о другой. О той, о которой думать в таком ключе никак нельзя.
Какое-то поганое наваждение. Я определённо перебрал с алкоголем, раз подобные мысли посетили мой воспалённый мозг…
*********
Утром проснулся от дичайшей головной боли. Мне кажется, давно уже такого не было. Чтобы надраться настолько в хлам…
Медленно сажусь, вскидывая запястье с часами. Двенадцать. Потираю глаза и несколько минут роюсь в подсознании, пытаясь вспомнить события вчерашней ночи. Встаю с постели, забираю свои шмотки, кем-то заботливо сложенные на спинку стула. Понимать бы, где я вообще нахожусь. Точно не у кого-то из своих приятелей. Расправляю футболку, отодвигая жалюзи. Пейзаж за окном преподносит сюрприз.
— Проснулся? — женский голос раздаётся из-за приоткрытой двери.
— Сэнди, — киваю. И с минуту перевариваю данный факт. Та самая однокурсница, которой пришлось однажды помочь. Вообще не помню, как мы с ней оказались у неё дома. *****, это очень, скажу я вам, неожиданно.
— Я там завтрак тебе приготовила, — смущаясь, говорит она. — Рид, ты не бери в голову… всё нормально, ясно? Я — взрослая девочка.
Не знаю, по ходу на моём лице отразился весь тот спектр эмоций, которые я сейчас испытываю.
— Я перебрал вчера.
— Да, — спокойно подтверждает она. — После моей смены мы выпили вместе, танцевали, разговаривали, и я… предложила поехать ко мне.
Застёгиваю джинсы. О чём я вообще думал? Неуверенно берёт меня за руку и ведёт на кухню. Прищуриваюсь от яркого света и подношу к губам бутылку спасительной негазированной воды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А мать где?
— На работе, к счастью. Иначе атаковала бы тебя вопросами, позабыв об элементарных приличиях, — качая головой, произносит девушка.
Сэнди Мур — симпатичная. Карие глаза, мягкие черты лица и милые ямочки, которые появляются, когда она улыбается.
— Выпью кофе и поеду, окей?
— Садись, я налью…
Полчаса спустя, я выхожу из дома Сэнди. И наверное, впервые в своей жизни после ночи с девушкой испытываю странную неловкость. Потому что не понятно, как вообще себя вести. Конкретно с ней ничего такого я не планировал. Она не из тех, с кем можно переспать и разойтись.
Сама же Сэнди на удивление не стала выносить мне мозги. Словно тоже была шокирована тем, что мы оказались в одной постели.
Звоню Картеру, игнорируя бесконечный поток сообщений от своей девушки. О ней-то я, кстати, совсем забыл… Такое ощущение, что снова вернулся во времена бурного подросткового периода. Попойки, клубы, девицы. Нельзя втягивать в это Сэнди. Она нормальная девчонка. Это у меня — временное помутнение рассудка.
Когда подхожу к торговому центру на Роудвилл, Лерой уже курит, опираясь на багажник своего доджа. Здороваемся, и он оценивает мой помятый видок.
— Тяжёлая выдалась ночка. Я до сих пор на выхлопе, — зевая, признаётся он. — Ричи вообще уснул прямо в клубе.
— Ни черта не меняется, — смеюсь я.
— Ну а ты? — интересуется Картер, насмешливо намекая на продолжение ночи.
— Не спрашивай, — чешу затылок.
— Родители искали вас обоих. Грейс звонила, я сказал, что ты спишь.
До меня не сразу доходит смысл сказанных другом слов.
— Смит у Роуз, — этот говнюк озвучивает ответ на вопрос, не успевший сорваться с языка.
— Ясно, ну что, поехали? Фамилию и адрес этого убогого я пробил по автомобильным номерам.
— Поехали, — выбрасывает сигарету, и мы забираемся в додж, чтобы нанести визит одному попутавшему берега субъекту…
Глава 38
Исайя
Сижу в коридоре, нетерпеливо покачивая носком ботинка от бриони. Дыра. Дешёвый ремонт на скорую руку, отвратительный медицинский запах и душное помещение. Именно так выглядит ничем не примечательная городская больница.
Дверь открывается, и оттуда выходит тощий дед, похожий на сморчок. Встаю, запуская руки в карманы. От него узнаю, что Фостер действительно в положении. Срок — шесть недель.
— Что ж, поздравляю, папаша, — не скрывая сарказма вещает он.
— Было бы с чем, — замечаю я.
— Ребёнок — это дар божий, — осуждающе произносит старикашка, покашливая в кулак.
— Или результат безответственности двух угашенных, — без зазрения совести добавляю я.
— Это — мои рекомендации, — поджав губы объявляет он и суёт мне под нос бумажку с отвратительными закорючками.
Такое ощущение, что в тех образовательных учреждениях, где готовят будущих врачей, отдельным предметом в расписании значится «обратная каллиграфия». Их нарочно учат шифровать слова? Может, это — своего рода игра с фармацевтами, отгадывающими потом подобные ребусы в аптеках? Реально, ни слова же не понятно!
— Нам это не понадобится. Фостер, готова идти?
Выглядываю на девчонку, притаившуюся за его спиной. Рыжая в ответ только кивает головой.
— Идём.
Разворачиваюсь и, не прощаясь с врачом, спешу убраться отсюда. В принципе, я был готов к тому, что меня «обрадуют» этой новостью, но всё равно, чего уж себя обманывать, дало по мозгам…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Выходим из пахнущей хлором обители и направляемся к моей тачке. За эти три минуты не произносим ни слова. Вот настолько нам не о чем говорить. Какие с нас родители, скажите?
Достаю ключи и снимаю мерс с сигнализации. Фостер не спешит садиться в машину. Останавливается напротив меня и складывает руки на груди.
