— Хватит накуриваться всякой дрянью, — недовольно говорит мне Смит, проплывая мимо. Переворачивается и ложится на спину. Раскидывает руки, словно она морская звезда, и замирает, наслаждаясь тем, что её держит вода.
Я залипаю на её влажные губы. Взгляд скользит к шее, ниже до линии груди и плоского живота… Во рту становится сухо. Сейчас или никогда. Бросаю быстрый взгляд в сторону шезлонгов. Онил, похоже, отключилась. А это значит, что момент очень даже подходящий.
Прыгаю в воду, и Дженнифер удивлённо вскидывает голову. Моргает, сгоняя капли с ресниц, в то время как я подплываю ближе. Она хватается за мои плечи и начинает топить меня. Дурная. Хохочет и тут же уходит под воду вместе со мной. Несколько минут мы ведём себя как маленькие дети. Ныряем, толкаемся, а потом пытаемся восстановить дыхание. Обнимаю её, притягивая ближе к себе. Ближе, чем положено друзьям… И от неё не укрывается этот жест. Пытается развернуться как ни в чём не бывало, но я не даю ей этого сделать. Смотрит на меня озадаченно, как будто наперёд знает, что сейчас произойдёт, но всё ещё не может в это поверить.
— Ричи, что происходит? — тихо спрашивает она, наблюдая за тем, как я наклоняюсь к её лицу.
— А ты не догадываешься? — шепчу ей прямо в губы. — Если бы ты знала, сколько раз я мечтал об этом.
Замирает, напрягается, и я её целую.
Не оттолкнула, уже хорошо… Потому что я всё равно бы сделал это. Слишком сильно меня тянет к ней. Давно уже перестал соображать. Мне нравится в ней всё: её тело, запах и эти сумасшедшие кудряшки. Касаюсь пальцами нежной щеки и осторожно продолжаю. То, что происходит, определённо ярче, чем я себе представлял. Волнительно, круто, остро… Как будто тот самый первый поцелуй, который ты так ждёшь в детстве. Хочу, чтобы Дженнифер была со мной…
Её мягкие и тёплые губы сперва смело отвечают мне, но потом в какой-то момент она вдруг резко толкает меня в грудь. И к моему сожалению, поцелуй прекращается. Ну конечно. Смит всегда остаётся верна себе. Смотрит исподлобья и в бешенстве бьёт по воде кулаками. Я только улыбаюсь. Разозлилась. Ноздри раздувает как огнедышащий дракон. Пусть негодует. Её право.
— Ты! — пыхтит, задыхаясь от гнева, пока я молча наблюдаю за ней. — Какого чёрта, Исайя?
— Дженнифер, — качаю головой, потому что не собираюсь объяснять ей очевидные вещи.
— Зачем? — смотрит с укором. — Зачем ты всё портишь?!
— Перестань, — в два гребка добираюсь до неё, но она выставляет вперёд руки, предупреждая, что ближе не подпустит.
— Хватит делать вид, что не понимаешь, как я к тебе отношусь, — заявляю прямо. Смысл ходить вокруг да около.
— Чего? Я тебе не одна из этих твоих подружек на одну ночь! — разворачивается и хватается за поручни.
— Естественно нет, — сквозь зубы подтверждаю я, но она вряд ли меня слышит. Шлёпает вдоль бассейна. Несётся словно скоростной поезд, на ходу забирая свои вещи. Громко оповещает о том, что они уходят, и я, набирая в грудь побольше воздуха, ныряю. Поговорить, видимо, не удастся. Не в том она сейчас расположении духа. Да только зря надеется от меня сбежать. Я не отступлю, теперь уже точно. Потому что и с её стороны не так уж всё однозначно, как она сама себе надумала…
Глава 39
Дженнифер
После той ночи в клубе я твёрдо для себя решила, что Рида Брукса для меня просто больше не существует. И пусть он напоминает о себе, редко, но всё же появляясь в нашем доме, я точно знаю: ненавижу. Так сильно, насколько могу… Выкинуть из головы эпизод с ремнём не удаётся. Задетая гордость и уязвлённое самолюбие до сих пор на пару кричат во мне. Как подумаю о том, что он со мной сделал, так моментально впадаю сперва в депрессию, а потом в состояние затаённой обиды и последующей злобы.
Когда я осталась на ночь у Роуз и рассказала ей о том, что случилось, она долго молчала, а затем выдала то, что меня озадачило. Сказала, что в какой-то степени понимает, почему Рид сделал это. Серьёзно? Они сговорились что ли? Никто не давал ему права меня лупить! И нет тому никаких оправданий, какой бы ненормальной я не была. Подруга признала, что он действительно не должен был брать в руки ремень, но заявила, что я, мол, тоже хороша. Совершаю опрометчивые поступки, бездумно рискую и не умею оценивать возможные последствия, потому что тормозов у меня нет… Онил была возмущена тем, что я дважды оказалась в самом гиблом месте города. А когда узнала, что я стояла по ту сторону окна, не желая снова стать жертвой, и вовсе уселась рядом, схватившись за голову. Так и думала, что нельзя ей рассказывать подобные истории. Слишком близко к сердцу воспринимает. В общем, отчитала, разобиделась и попросила меня научиться не влезать неприятности. Легко сказать, Роуз…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Что касается Брукса, ведёт он себя как обычно. Словно я для него пустое место. Ничего нового. И раскаяния о содеянном — тоже. А то, что я, простите, сидеть и танцевать не могла без мучений несколько дней, его скорее забавляло, нежели расстраивало. Воспитатель чёртов. Держалась из последних сил, чтобы не расцарапать его самодовольное лицо.
А потом случилось это. Вечером вторника мы с Бэт собирали огромный пазл, сидя на полу в гостиной, когда внезапно рядом с нами оказался пёс. Аксель всё разломал своими лапищами, пока я соображала и не могла поверить собственным глазам. Бэт и вовсе сначала растерялась, а затем вдруг завопила, да так радостно и звонко, что я чуть не оглохла. Притянула к себе не менее счастливого Акселя и начала нацеловывать его в мохнатые щёки. Рид, стоял, оперевшись о дверной косяк. Равнодушно наблюдал за реакцией младшей сестры. Она понеслась его благодарить, а я улыбнулась, когда стаф бесцеремонно залез ко мне «на ручки». Потоптался своей тушкой как слонёнок, совсем неосторожно и неаккуратно. Подмечаю, что он здорово подрос, хотя времени прошло не так уж много.
Шершавый язык прошёлся по лбу и носу, я хохотнула и принялась его разглядывать. Цел, здоров. Исхудал, но это поправимо. На секунду повернулась в сторону Бэт и столкнулась взглядом с Бруксом. Тут же улыбка моя померкла. Думает, стану тоже благодарить? Нет, не дождётся. Я счастлива, что Аксель снова в доме, но мне всё равно, как ему это удалось…
*********
Отрывной календарь изрядно исхудал… На дворе — февраль. Немало событий произошло за этот период. И не самых приятных в том числе… Отвратительнее всего те письма, что приходят с разной периодичностью. Содержание конвертов всегда одинаковое: лиловая открытка, в которой печатными буквами написано адресованное мне послание. Неприятные, мерзкие слова, всякий раз заставляющие ощущать липкое чувство страха, тревоги и отвращения. От каждой открытки — по спине холодок, оцарапанные на нервной почве ладони и предательская дрожь. Я боюсь. Боюсь, что однажды мой отчим заявится сюда. И кто знает, что тогда произойдёт. Я не готова встретиться с ним лицом к лицу. Снова…
Потому, не люблю оставаться одной в этом огромном доме. Мне намного спокойней, когда за стенкой Брукс, либо внизу суетятся родители, даже несмотря на то, что у дома имеется хорошая сигнализация.
Дико радуюсь неожиданному отъезду в Палм Спрингс, куда мы направляемся всем семейством, прихватив с собой Роуз Онил. Уж не знаю, как Грейс удалось уговорить мать Роуз отпустить дочь с нами. Полагаю, Элис просто не смогла отказать будущему мэру города. Всё-таки положение в обществе иногда имеет значение…
Палм Спрингс — город в округе Риверсайд, один из девяти городов в долине Коачелья. Знакомьтесь, в этом городе триста пятьдесят четыре дня в году — солнечно. Он со всех сторон окружён горами: Сан-Бернардино, Санта-Роза, Сан-Хасинто и Литл-Сан-Бернардино. Говорят, что сюда в 50-60-х годах сбегали звёзды Лос-Анджелеса, желая отдохнуть от папарацци. Здесь вашему взгляду представлены роскошные отели, площадки для гольфа и тенниса, дорогущие бутики и, конечно, казино. Всё, что по вкусу состоятельному человеку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
