Что я за человек, сестре нужна помощь. А у меня хватает совести предположить, что Тимур с заданием справится отлично. Я бы и себя в его руки не сунула. А Арина, после того что у них было, наслушается таких матов. И это не самое страшное.
Схватив со столика ключи от машины, отправляюсь каяться перед двумя очень-очень обеспокоенными мужчинами. Выхвачу, несомненно, от обоих.
Просветлевшее небо с луной и россыпью звезд заменили освещение. В тумане переживаний совсем не заметила статуи собак вокруг дома. Интерьерчик конечно специфичный. С непривычки выглядит жутковато.
Уже тыкнув сигналку, слышу как открываются ворота. Стушевавшись, пялюсь на пару приближающихся фар.
Рина же сказала что хозяин прибудет днем. Раскатывается облегчение, что сестренка не будет здесь одна, до моего возвращения.
Отчего же тогда сердце екает со скрежетом, дыхание спускается на азбуку морзе, выдавая сплошные пробелы. Сдерживаюсь от позыва, трусливо спрятаться. Стою, покачиваясь, и изо всех сил контролирую мышечный корсет от сжимания.
Он выходит из машины. Берусь для устойчивости за угол дверки.
Этот Стас огромный. Он гигант. Шагает в двоящейся тени подсветки, как великан.
— Арина!! Нахуя телефон, если ты не берешь трубку. Я полночи за тобой говно подбираю. Если нервы сдают, жри антидепрессанты. Еще раз подобное вычудишь сам..- осекается, подойдя достаточно близко и оценив, что Рина не будет вести себя так зашугано.
— Я Ева, — сглатывая, еле давлю звук от агрессии полившейся водопадом. Меня множит копиями разных оттенков страха.
— Ягненочек, прости что напугал, — видит, как я зажимаю часть корпуса в салон — А ты куда собралась?
Он тут же перехватывает меня за талию, сдвигает в сторону и прикрывает дверь. Вздрагиваю, пытаюсь отклониться.
— Я уеду ненадолго, но обязательно вернусь. утром, — пытаюсь быть спокойной, пытаюсь вывернуться из жесткого хвата, но бесполезно.
— Не думаю, что это возможно, — вкрадчиво резонирует слух своим басом. Жутко нервирует, заставляет трепыхаться в обуревающей панике, — Это опасно. Давай зайдем в дом, и ты мне все расскажешь.
Фары слепят, разглядеть его не реально. Кроме роста, отблесков каштановых волос и квадратную челюсть с мелкими волосками щетины.
Неприятие.
Вот как можно описать мои ощущения рядом с ним.
Каждая клетка бунтует от его вторжения в мое пространство. С чего бы?
Он друг. Не мой, но благодарность я должна испытывать. Почему же ее нет? Все о чем могу думать, как хоть немного отодвинуться и припустить в бег. Как можно дальше. Как можно быстрее.
Спихиваю негатив в сторону. Делаю отсылку, что накладывается знание о его предпочтениях в сексе. БДСМщики для меня страшнее нашествия салемских ведьм. Их я очень боялась в детстве.
— Если вы за машину переживаете, могу вызвать такси, — распаляюсь полной несуразицей.
И вопреки, моим наивным фантазиям, продержать диалог и все-таки сесть в эту чертову машину, он лишает всех шансов на побег. Тело, опережая сознание, начинает брыкаться. Ему все равно.
Цепко. До легкой боли в предплечье. Сжимает и тянет за собой. Это тревожный знак. Зрачки расширяются, видимость покрывается мутной пеленой.
— Стас, послушайте…. я нашла… выход из ситуации, — голос не слушается, прорабатывая характерное для панической атаки шипение.
Удушливый ком забивает горло и лишает притока воздуха.
Открыв дверь в дом, заталкивает меня внутрь и щелкает выключателем. Сбита с толку, не могу сделать и шага. Заспанная Арина появляется на пороге. Воспаленными от непролитых слез глазами, заморожено смотрю на нее.
— Что тут за шум? — недовольно ворчит, растирая ладонью лоб.
Стас реагирует саркастической усмешкой и не спускает с меня придирчивого взгляда, в котором кроется обещание. Оно мне знакомо. Мысли разбегаются, с усилием хватаюсь за тонкую нить, чтобы адекватно разложить ситуацию.
— Киндер сюрприз. Я собрал полную коллекцию бабочек.
Сомнения рушатся, вызывая онемение в конечностях. Это он.
глава 50
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По узнаваемой архитектуре за окном, мы приближаемся к зонам порта. И тут все складывается четко. Миха — ручной бультерьер Костевского.
Теперь понятен, выпадающий из общей концепции взрыв, и грязно сработанная подстава с Евой на пешеходном переходе. Вот же тварь ссыкотливая, подловил в самый «удобный» момент.
— На территорию не заезжай, — приказываю водителю, — Сиди тихо, как в детском саду, руки на колени.
Он кивает, постанывая что-то невразумительное. Приставив ствол к его голове, жду, когда партия новобранцев откроет дверь.
— Сенич, че свернул? Нам же было сказано, в лесной массив везти англичанина.
Не видя выражения лица, по интонации понимаю обескураженность.
— Планы поменялись. Стволы в салон и отходите, — прибиваю репликой, оставаясь под заслонной их соратника.
Ни черта конечно не уверен, что они готовы пожертвовать собой ради Сенича. Но риск тем и хорош, в своей неопределенности.
Виснет мертвая тишина, пока они в своих пустых антресолях переваривают последствия, затем обе волыны летят внутрь. Окей. Хотя, придурки, могли воспользоваться преимуществом. Ну да хрен с ними.
Вырубив Сенича рукояткой, выхожу. Не давая времени на раздумья, палю по ногам и обездвижив препятствия, бегом рвусь по площадке, заставленной разбитыми фурами.
Похоже, я все — таки я дошел до той степени, когда количество человеческих жертв перестает волновать. Горит лишь одно — поскорее добраться до Евы.
И тот нюанс, что Игнат не коллекционер, бесит еще сильнее. У него бы попросту не хватило мозгов, проворачивать подобные ходы. Прямолинеен как дубина. Тонкие манипуляции слишком замудрено, и явно не в его стиле девяностых
Торможу процессы хаотичного натиска по всему телу. Подрыгушки Игната надо прекратить, чтобы не путался под ногами.
Костевский в своем кабинете отделанном темным дубом, сидит в кожаном кресле, помахивая полупустым стаканом вискаря.
— Какие люди и без охраны, — находит время для скепсиса.
Даже не сомневался, что его уже предупредили о нашем приезде. По привычке наблюдаю за его жестами. Нервничает, значит внеплановых гостей не предвидится.
— На Бали штормит, раз вернулся в Москву? — без особой суеты просекаю, что его реакция в поплывших мозгах гораздо медлительней моей. Можно пободаться вербально.
— Меня мама воспитывала, быть гостеприимным и оказывать гостям столицы жаркий прием. Оценил мой креатив с краш — тестом? — глумливо ржет, морщась от очередного глотка.
— Сотникова зачем уложил? — перехожу к прямой сути, пока его не понесло в обычное русло бесполезных бесед.
— Ты это о ком? А это тот жмур в отеле. Так это не я. Твоя рыжая баба забегала часа за полтора до тебя. Что ж ты Дамир Валерьевич за женщиной не следишь.
— Перебрал Игнат? Мелешь всякий бред, — все что могу выдать на его тупой треп. Ева в это время была со мной.
— Чего же это бред. Вот те крест. Истина, друг мой, ис-ти-на, — машет килограммовым крестом в знак правдивости, — Ребята следили за тобой от самого порта до набережной, а потом и за ним в отеле, вдруг еще раз появишься. Ну и не ошиблись.
Услышав эту информацию, по мне начинается сход каменной лавины. И каждый булыжник падая, пробивает мощнейшим ударом по всем сплетениям нервных окончаний. Давлю эти ощущения.
Стою неподвижно, перемалывая в голове несвязную хрень. И все отчетливей понимаю, что я уже ничего не контролирую. Что за мистические зарисовки?
Я вообще нормальный?
Ответ напрашивается сам собой, когда шестым чувством пропускаю, что Арина жива, и убийство Виктора на ее совести.
— А может ты не только эпохи перепутал, еще и по времени не ориентируешься? — еще раз пробиваю Игната на вшивость.
Жду, что сорвется и покается во всех грехах. Этого нет. Ни во взгляде, ни в позе. Нервозность, дерганность, все время поглядывает на дверь, ожидая подмогу. На этом все. Триумфа от содеянного, в его глазах я не вижу.
