Детей с выжженными душами привозит королевская служба надзора. Откуда они их берут? Откуда придется. Мало ли таких на дорогах бродяг да сирот?
Юг в чем-то безжалостнее севера. Куда там Неприкасаемым да скупщикам Гильдий.
Из тех бедолаг, доставшихся Ковену, лишь единицы заканчивают обучение. Лучших забирает корона как оплату за благоволение, остальные либо остаются в Ковене навсегда, либо отправляются на вольные хлеба.
Весть о Царне совет Ковена воспринял равнодушно, как, наверное, и следовало заклинателям Плоти. Доказательств никто не потребовал.Я стоял пред пустыми взорами и ждал вопросов, но никто из собравшихся здесь Капитанов так ими и не разродился.
Все они снизу вверх смотрели на Энекена.
— Мы должны остановить его и разделить с Темным Богом. Разорвать их связь, — сказал мой хозяин.
— Если мы сделаем это, нас уничтожат, — ответил один из заклинателей. Судя по осанке, он привык распоряжаться, да и остальные сразу расступились, дав место колдуну, хотя тот и не сдвинулся с места. — Корона не простит Ковен.
— Поэтому я здесь, перед вами, мастер Дубна.
Равнодушие среди равнодушия. Я не мог прочитать никого из собравшихся в саду колдунов. Здесь не притворялись и не играли. Под сенью листвы, укрываясь от жгучего солнца, стояли живые мертвецы. Вокруг них алели чудесные цветы, воздух очаровывал ароматами свежести и сочности, но им было бы одинаково комфортно как здесь, так и на поле боя, на десятый день, когда трупная плоть уже чавкает под сапогами, а вонь пропитывает саму вселенную.
— Сама суть Ковена требует покарать отступника, — возразил первому высокий чародей с худым лицом. Тонкая кожа обтягивала череп, и сквозь нее виднелись синие нити вен, почти черные при бледности старика. — Его падение превратило наше учение в рабское служение. Молодежь уходит на север только для того, чтобы почувствовать свободу. Люди, которые могли бы найти ответы, не желают служить короне и бегут в Джунгли, чтобы никогда не вернуться. Все знают — Ковен был уничтожен после падения Царна. Станет ли хуже?
— Ты прав, Абдука, — ответил первый колдун. — Мнения?
— Мы обязаны сохранить знания, — сказал еще один чародей.
— Мы обязаны сохранить учеников, — отметил следующий.
В ветвях самозабвенно запела птица. Я поднял голову, пытаясь разглядеть ее среди листвы. Заклинатели говорили по кругу.
— Мы не можем рисковать всем.
— Смерть Царна повлечет за собой сотни, тысячи других смертей. У Ковена нет права поступить так. Царн — предатель, но нерационально рушить целый мир ради его гибели. Королева уничтожит Ковен, если мы сделаем так. Новые смерти!
— Гончая сказал, что Царн обезумел, — упорствовал Абдука. — Значит, предатель разрушит север, если мы не исполним то, что должны. Смертей никак не избежать. Царн все-таки был заклинателем Плоти!
— Ты снова прав, Абдука, — кивнул Дубна. — Но ты не Ковен.
Бледный заклинатель опустил голову. Справа от него прокашлялся сухопарый, облысевший коротышка:
— Южный Круг удержит Царна…
— Нет, он же его и создал! — вмешался третий.
— Но он безумен! Так сказал Гончая! Он уничтожит сам себя!
— Плоть Царна в компасе указывает нам проход! Несомненно, сам Царн найдет путь без каких-либо приспособлений!
Старики спорили, и для них все было просто и понятно. Никаких легенд и сказок. Лишь факты и опыт. Царн для них был, наверное, как Буран для ордена Неприкасаемых (как бы мне ни хотелось вспоминать об оставшемся в прошлом телохранителе-остряке). Во взгляде заклинателей на окружающий мир былаопределенность. Вот только при этом люди, такие, как я, становились лишь цифрами. Тенями на горизонте.
Хотя от людей мне себя пора было уже отделить.
Энекен ждал молча, хотя и так все было ясно: Ковен ему не поможет. Из всех заклинателей Плоти Черного Капитана поддержал лишь худой Абдука. Хозяин вряд ли испытывал печаль, но мне за него почему-то было больно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Наконец Дубна прервал споры и обратился к Энекену:
— Ты все видел. Все слышал. Ковен придет, только если Царн пересечет Южный Круг. Или же если королева лично отдаст такой приказ. Понимаешь?
Хозяин устало вздохнул. Совет заклинателей Плоти потянулся прочь, исчезая в арке тенистого сада. Дубна стоял, засунув кисти в рукава широкого одеяния, и ждал.
— Абдука прав, — сказал Энекен. — Ковен уничтожен.
Старик подошел к нему близко-близко, задрал голову, глядя в глаза.
— Абдука действительно прав, — согласился Дубна. Он посмотрел на то, как уходит во тьму сада последний из заклинателей. — Домой не возвращайся.
Энекен нахмурился.
— Королеве безопаснее отправить на север кого-то из молодых, пусть ничего о тех краях не знающих, — очень тихо сказал старик. — И она это понимает. За тобой следили, скорее всего, из Надзора.
Он покачал головой с таким выражением лица, будто ненавидел Энекена. Будто отчитывал его, но губы продолжали:
— Найди мой корабль ночью на пристани. Там будут мои люди, из тех, кто согласен с Абдукой, но у кого хватает ума не орать об этом во все горло. Днем держись людных мест, никто не станет хватать тебя с тремя-то тронутыми. Ждать будут дома.
Толстяк принял игру и опустил голову, изображая расстройство.
— Корабль зовется «Завет». Как только окажетесь на борту — уходите. Королева нескоро поймет, что вы сбежали. Южный Круг вы пройдете, а там уже сами. Топливо на особом учете. Вам поможет только ветер.
— Спасибо, мастер…
— Сделай это наконец. Искупи вину Ковена, — старик плюнул под ноги.
— Что будет здесь? Когда я…
— Здесь тебя проклянут все заклинатели. Здесь ты станешь предателем, — отшатнулся Дубна с отвращением на лице. — Твое имя окажется рядом с именем Царна. Я первым буду поносить твое имя.
Энекен покорно кивнул.
— Желаю тебе удачи, Энекен. — Дубна посмотрел в мою сторону. — Слишком юн.
— Слишком ценен, — тихо сказал мой хозяин.
Старик развернулся и пошел в глубину сада.
***
До самого вечера Энекен гулял по городу, прощаясь с ним. Пару раз он останавливался у уличных лотков, где с наслаждением пил что-то горячее, пахучее и закусывал свежей выпечкой. Несколько часов мы провели у порта, глядя на стоящие у причалов корабли. Праздный Черный Капитан и три тронутых в синих ошейниках. Простые люди обходили нас стороной. Солдаты в металлической чешуе, наоборот, обращали на столь странную компанию особенное внимание.
Залив кишел птицами, застроенные берега расползались в стороны, и постепенно крыши домов таяли в зеленом море лесов. Над городом возвышалась крепость королевы. С порта несло запахом рыбы.
Неподалеку от спуска к причалам в ветвях толстенного дерева расположилась таверна. Оттуда доносились смех и музыка. Я поглядывал в ту сторону с интересом. Очень много тут, на юге, было вплетено в природу. Даже здесь, чтобы войти в кабак, необходимо было подняться по винтовой лестнице вдоль толстого ствола, выйти на сколоченную площадку и открыть дверь в дерево. Дверь в собачье, гребаное дерево, представьте!
Когда стало темнеть, Энекен отправился по узкой улочке, ведущей вдоль набережной в противоположную от порта сторону. Брел он неторопливо, задумчиво, иногда касаясь пальцами каменных стен. Хозяин знал тут каждый поворот. Может, именно здесь прошло его детство?
Мы следовали за ним на небольшом расстоянии, предоставив Черного Капитана самому себе. Соглядатай Надзора от нас уже и не прятался. Прогуливался неторопливо шагах в ста от нас. Молодой крепкий парень в надвинутой на глаза шляпе. Белая рубаха преследователя стала привычной частью пейзажа.
В темноте ее различить было даже легче.
Энекен свернул в очередную арку, подальше от людных мест, и сразу за поворотом Хвайт растворился в темном переулке, дождался преследователя, втащил его в узкий проход между домами и одним движением оторвал тому голову. Вышел обратно, отряхиваясь и утираясь белоснежным платком, краснеющим под его пальцами.
