С 1922 г. чекистам приходилось согласовывать свои действия с прокуратурой, часто вынуждавшей ОГПУ прекращать заведённые дела. Однако привычные методы получения признательных показаний — угрозы, шантаж, провокации, избиения — сохранялись в арсенале чекистов. Прежним оставалось их отношение и ко всем непролетарским слоям, которые рассматривались как потенциально опасные и подлежащие преследованиям.
Поскольку доктринальные установки большевиков были куда ближе к «военному коммунизму», нэп для большинства из них являлся именно отступлением, тактическим шагом. Поэтому, когда режим почувствовал угрозу своему существованию в связи с сопротивлением деревни, он применил силу и с помощью чекистов физически ликвидировал целые социальные слои и группы, сопротивлявшиеся тотальному огосударствлению жизни. Таким образом, нэповский поворот весны 1921 г. противоречил основной тенденции коммунистической власти, а перелом осени 1929 г. соответствовал её внутренней логике.
Чекисты являлись важной частью аппарата управления и всегда претендовали на особое положение в нём. Партийно-советское руководство старалось контролировать чекистов, часто вмешиваясь даже в агентурно-оперативную деятельность, однако конспиративность работы ВЧК-ОГПУ позволяла органам безопасности иметь известную свободу манёвра, а слежка за номенклатурой, обладание специфической информацией и независимыми каналами её переправки в высшие инстанции позволяли чекистским начальникам активно участвовать в политических интригах. Если в середине 1920-х гг. численность и влияние ОГПУ были наименьшими, то затем обострение политической обстановки вновь привело к возрастанию их роли. При этом органы безопасности оставались под партийным контролем, исполняя установки правящей верхушки.
Чекисты, характеризовавшие себя как «передовой вооружённый отряд партии», являлись специфической частью советского чиновничества. В их среде существовал кастовый дух, воспитывались традиции избранности и жертвенности. Кадры вербовались в основном за счёт военнослужащих, особенно из внутренних войск, а также партийно-комсомольских и профсоюзных активистов. Многие из оперативников начинали с сексотов — зарекомендовав себя толковыми поставщиками агентурных сведений, а то и резидентами, они логичным образом переходили на гласную оперативную работу.
Изучение внутренней жизни чекистов Сибири позволяет сделать вывод о том, что отрицательная селекция, вообще характерная для советской кадровой политики (отбор послушных, серых и безынициативных в ущерб талантливым и самостоятельно мыслящим) в чекистских органах была представлена в максимальной степени. Требования лояльности и послушания возводились в абсолют. Негативно сказывалось на качестве чекистских кадров рекрутирование сотрудников преимущественно из рабоче-крестьянской среды, имевших как правило начальное образование.
Однако малограмотный чекистский аппарат в целом отвечал потребностям карательной политики, поскольку был достаточен для пресечения — зачастую превентивного — политической нелояльности, а большой нужды в реальной контрразведывательной работе не было: Монголия являлась союзным государством, раздробленному Китаю было не до шпионажа, а перед эффективной японской разведкой находился мощный буфер в лице чекистов Дальнего Востока. Многочисленные разоблачённые «шпионы» обычно не имели отношения к зарубежным спецслужбам.
Для чекистских кадров было характерно наличие мощной партизанской прослойки, что приводило к дополнительной криминализации оперсостава и частому проявлению «красного бандитизма». Заметен и значительный уровень политических репрессий внутри самого чекистского коллектива, связанный с доносительством и попытками руководства связывать собственных работников с различными «контрреволюционными заговорами». Руководство на местах осуществляли назначенцы центра, проводился принцип сменяемости кадров, но примечательно, что руководители полпредства Павлуновский и сменивший его Заковский — сразу после выстраивания основ карательной системы и отбраковывания из неё первых начальников Сибчека Левитина и Уралова работали по шесть лет каждый, что сильно нарушало традицию сменяемости начальствующих кадров. (В том же русле находилось многолетнее нахождение на Украине В.А. Балицкого.) Такие факты говорят об определённой стабилизации кадровой политики и встраивании отдельных крупных чекистов в систему лубянских сдержек и противовесов.
Увольнение массы ветеранов ЧК в первой половине 20-х гг. не привело к прерыванию основных чекистских традиций. Кадровый состав, оставаясь преимущественно малограмотным, хотя и получал лучшую чекистскую подготовку, по-прежнему воспитывался в духе правового нигилизма и ненависти к инакомыслящим. Моральный облик чекистов характеризовался крайней распространённостью в их среде не только пьянства, но и разнообразных криминальных проявлений. Уровень преступности внутри чекистского ведомства всё время являлся экстремально высоким. Фактическая вседозволенность и безнаказанность толкали очень многих оперативных работников и на злоупотребления властью, связанные с нарушениями законности, и на всевозможные корыстные преступления.
На ответственных должностях в ВЧК-ОГПУ в Сибири в 20-е гг. подвизались яркие личности с богатым революционным и боевым прошлым, резко отличавшиеся от функционеров МГБ-КГБ последующих десятилетий. Однако бюрократический аппарат нивелировал личностные отличия, требуя повиновения и умения следовать генеральной линии партии. Поэтому тип регионального начальника, независимо от происхождения, национальности, образования, партстажа, революционного прошлого (меньшевик М.Ф. Левитин, межрайонец И.П. Павлуновский, анархист Л.М. Заковский), в основном выглядел единым. Это был классический чиновник советской системы — беспрекословно выполняющий поставленные перед ним задачи, старающийся проявлять инициативу в карательных операциях, нечуждый внутриведомственным интригам, скрывающий промахи подчинённых и формирующий аппарат под свои представления и потребности, наполняя его хорошо знакомыми и лично преданными кадрами.
Начальствующий состав полпредства ВЧК-ОГПУ по Сибири отличали исполнительность, инициативность и умение в нужный момент оказаться на острие репрессий. После массовых сокращений 1922–1924 гг., а также в результате стабильно высокой текучести кадров ВЧК-ОГПУ как в стране в целом, так и в Сибири, в частности, росла прослойка лиц, имевших опыт чекистской работы и нередко выдвигавшихся на ответственную государственную работу, особенно в судебно-прокурорской системе. Массовые вербовки привели к ситуации, когда значительная часть активного населения вела двойную жизнь, негласно осведомляя «органы» о своих знакомых и нередко являясь участниками различных провокационных комбинаций.
20-е гг. ознаменовались опытом создания небывалых в истории России по масштабу и полученным полномочиям органам безопасности. Они вооружённой рукой, не останавливаясь ни перед чем, сломили сопротивление свергнутых классов, осуществив в начале десятилетия первую грандиозную общественную чистку и затем подготовив следующую. В целом жертвами политики режима стали в 1920-е гг. сотни тысяч сибиряков, многие десятки тысяч из которых погибли. Все основные «достижения» карательной системы — политика постоянных чисток, специфический кадровый отбор и многочисленность репрессивного аппарата, массовое заагентуривание населения, крайние жестокость следствия и условий содержания арестованных, внесудебные расправы, упор на фабрикацию заговоров и «профилактическое» осуждение основной массы репрессированных за так называемую антисоветскую агитацию — перешли в 30-е гг. и получили дальнейшее развитие.
СОКРАЩЕНИЯ
ВСВО — Восточно-Сибирский военный округ
ВЦИК — Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет
ВЧК — Всероссийская чрезвычайная комиссия
ОГПУ — Объединенное Государственное Политическое Управление
ГПО — Государственная политическая охрана
Губком — губернский комитет
Губотдел — губернский отдел
Губчека — губернская чрезвычайная комиссия
ДВР — Дальневосточная Республика
ЗСВО — Западно-Сибирский военный округ
ИНФО — информационный отдел
КК — контрольная комиссия
КРО — контрразведывательный отдел
ЛТО — линейный транспортный отдел
ОДТО — отделение дорожно-транспортного отдела
ОДТЧК — отделение дорожно-транспортной чека
ОКТО — окружной транспортный отдел
ОКТЧК — окружная транспортная чека
Политбюро — политическое бюро
ПП, полпредство — полномочное представительство
Полпред — полномочный представитель
