Безусловно – могучая армия являлась одним из решающих факторов гегемонии визрийцев, но утверждать, что заслуга этого лишь в грубой силе – вздор.
Дементий Покоритель в отличие от многих своих предшественников не гнушался ничем: в ход шли подкупы правителей или же их окружения, шантаж, интриги, дворцовые перевороты, экономические блокады и даже наемные убийства.
К слову о последних: мало кто в Визре не слышал о полумифической религиозной организации Шепот Айша, члены которой поставили перед собой цель уничтожить всех врагов Великого Змея; и хоть слухи о ней ходили не один десяток лет, но вот по мнению многих именно при Дементии она обрела наводящую ужас славу, став из горстки фанатиков-отщепенцев реальной силой.
Нет, коллегии наемных убийц существовали с незапамятных времен – но именно члены братства слыли не простыми исполнителями, но призраками в плоти, что могли преодолеть самые неприступные укрепления и обойти самую надежную охрану.
И что интересно – почти все их жертвы за последние года, так или иначе были неугодны императору; от чересчур зарвавшегося жреца, что имел смелость перечить слову Дементия, до слишком авторитетного командира, кой мог представлять реальную угрозу для власти.
И не суть, что Зубы Айша убили много меньше, чем им предписывают; но любой визриец, что имел намерение пойти словом или делом против Дементия, думал дважды. Ведь что может испугать более чем нож у горла? Беспрестанное чувство опасности от того, что он вот-вот вонзится тебе в спину...
Бруно Тош, «Война змеи и солнца»
Этьена разбудил мастер Фернанд – но не как обычно тряся его словно яблоню и ворча под нос, между делом поминая всех святых, а ввалившись незадолго до рассвета, запутавшись в пологе и едва не устроивши пожар, перевернув на свою постель горшок с углями. Вдвоем они кое-как сбили возгорающееся пламя, и Этьен уже было придремал, как к громкому храпу старика прибавилась ядреная смесь из запахов лука, чеснока и кислого вина, которая мгновенно заполонила шатер, заставляя глаза слезиться, а ноздри гореть огнем. Мужественно вытерпев до рассвета, Этьен все же поднялся, сунул ноги в башмаки, напялил штаны и рубаху, взял в руки ножны и, выскользнув наружу, с блаженством вдохнул свежий воздух.
Стояло раннее утро – солнце едва-едва поднялось из-за кромки горизонта, раскрашивая небо розоватой краской и начиная лениво прогревать землю, на траве россыпью раскинулись капли росы, а с деревьев заливисто тренькали ранние пташки. Наутро после праздника лагерь походил на поле брани: повсюду валялись перевернутые столы, глиняные осколки вперемешку с пустой посудой и сломанные скамьи; то тут, то там вповалку лежали спящие люди, не добравшиеся до постелей, и слышались горестные стоны.
Взяв тарелку ячменной каши и пару лепешек из рук зевающего стряпчего, мальчик решил позавтракать снаружи, так как единственный уцелевший стол в тенте был занят компанией Северина Броди – бродячего рыцаря, не так давно присоединившегося к Раймунду вместе со своим отрядом. Пока его люди азартно перекидывались засаленными картами, ворча и переругиваясь, сам Северин цедил что-то из бурдюка, лениво наблюдая за тем, как монеты переходят из одних рук в другие. В отличие от многих он не отпускал бороду, напротив – его округлое лицо было гладко выбрито; практически квадратный подбородок выступал чуть вперед, а над плоским носом с широкими ноздрями сидели запавшие темные глаза. Смахнув со лба мясистую челку, Броди скользнул по мальчику равнодушным взглядом – вздрогнув, тот уткнулся носом в собственные башмаки и поспешил прочь.
Закончив с едой, Этьен задумался, чем бы ему заняться – обычно после завтрака он помогал Раймунду: чистил оружие, смазывал маслом доспехи, писал под диктовку послания, вместе с конюхами ухаживал за лошадьми – покладистой ездовой кобылкой Стрелой и огромном боевом скакуне Задире – и просто по мере сил старался облегчить заботы своего господина. После обеда и молитвы мальчика ждал либо Жинель – хмурый седой кнехт без трех пальцев на левой руке, либо Госс – щербатый сержант, вечно отпускающий шутки по поводу и без, которые обучали Этьена премудростям боя. Непохожие друг на друга и внешне и по нутру, вечно спорящие едва ли не до драки, в одном они соглашались единогласно: если Этьен продолжит поднимать щит так высоко, то один удачный пинок выбьет ему кишки, копье он держит как собственный срам, а мечом машет хуже деревенской бабы. Вечером же, уставший и вымокший, Этьен попадал в руки мастера Фернанда – и наступала пора арифметики, красноречия, языков, геральдики, пыльных исторических талмудов и религиозных писаний…
Но до всего этого оставалось еще немало времени, а пока Этьен был свободен и – вот уж редкая радость!– полностью предоставлен самому себе. Немного поразмыслив, он решил заняться своим новым увлечением. Один из конюхов недавно подарил ему чудную поделку – замысловатый свисток, вырезанный из куска дерева, и даже научил его, как найти подходящую палку и с помощью ножа заставить ее петь или походить на какую-нибудь зверюшку. Первые несколько раз Этьен лишь портил древесину да резал себе пальцы, хоть и старался, как мог, но вот последнее его творение уже было на что-то да похоже. Осталось только…
– Эй! – перебил его мысли звонкий голосок, раздавшийся позади.
Обернувшись, Этьен увидел перед собой курносую девочку с каштановыми волосами, заплетенные в две косички, одетую в простое, но ладно сшитое платье с парой заплат и грубые деревянные башмаки. Макушкой она едва ли доставала ему до подбородка, но смотрела без какой-либо робости, а скорее с любопытством и даже чуть сердито. Позади нее жалось несколько чумазых ребятишек – самый старший из них едва ли встретил в этом году четвертое лето – сбившихся в кучку и внимательно наблюдающих за их разговором.
– Чего тебе?
– Мы хотели искупаться, но мама ушла по ягоды, а отец всю ночь пил и теперь до обеда дрыхнуть будет. Сходишь с нами до речки?
– Извини, но мой господин не велит мне покидать лагерь без его ведома, – покачал головой Этьен.
– Да мы быстро – туда и обратно, – тряхнула косами девочка. – Там идти-то – по восточной дороге меньше лиги, а потом вниз до пригорка спуститься и уже берег.
Признаться, Этьен порядком задумался. С одной стороны – вряд ли Раймунд обрадуется, если узнает о самовольной отлучке своего оруженосца. В прошлый раз, когда Этьен отстал от отряда и заплутал, засмотревшись на небывало огромную жабу, он вдобавок к своим основным обязанностям несколько вечеров помогал кухарям: носил воду, драил горшки, ощипывал птицу и перебирал зерно. Но до реки и впрямь было рукой подать – думается, его даже хватиться никто не успеет. Да и искупаться было бы вполне неплохо…
