…Золотая диадема, украшенная сердоликами и зернами граната; большая золотая пряжка; наушные подвески; тонкие, овальной формы золотые пряжки и другие предметы из Марфовского клада.
…Золотые бляшки с изображениями скифов, пьющих вино из рога; золотые бляшки с изображением юноши, сдерживающего коня и с изображением сфинкса из Митридатского клада.
…Коллекция пряжек средневековья, всевозможные браслеты, кольца, перстни, подвески с изображениями грифонов, сфинксов, льва; медальоны с изображением Афродиты и Эроса; маски, золотые пояса из серебряных пластин, золотые иглы и лепестки.
…Пантикапейские монеты червонного золота, золотые боспорские монеты греческого и римского времени, генуэзские, византийские, турецкие, русские монеты, медали, древние иконки и многое другое.”
…26 сентября Ю.Ю.Марти и инструктор горкома партии Ф.Т.Иваненкова погрузили музейные ящики на катер, и рискуя подвергнуться нападению вражеской авиации, совершили по бурным водам Керченского пролива переход в Тамань. Возле самого берега на катер все же напал одиночный “мессершмитт”, но меткие очереди из зенитных пулеметов с пристани отогнали его прочь. На кавказском берегу ящики погрузили на армейские машины, которые сразу же взяли курс на Краснодар. Более двухсот километров пришлось преодолевать по голой степи, караван постоянно подвергался жестоким атакам с воздуха. Юлий Юльевич Марти позже вспоминал, что при налетах им вдвоем с Иваненковой приходилось тащить тяжелый и неудобный Золотой Чемодан с собой в укрытие потому что этот чемодан (“место № 15) они должны были сберечь в любых, даже самых чрезвычайных обстоятельствах…
Когда “экспедиция” добралась наконец без потерь (что поразительно) в Краснодар, ящики укрыли в местном музее. Вскоре, правда, опять пришлось эвакуироваться, и в феврале 1942 года все экспонаты, включая Золотой Чемодан были переданы Иваненковой в Армавирский горисполком. Марти к этому времени не перенес всех тягот этого тяжелого и опасного путешествия и надолго слег в краснодарскую больницу. Однако все хлопоты самоотверженных путешественников в конце концов оказались напрасными — в один из налетов фашистской авиации на Армавир в дом, где хранились ящики, попала авиабомба, разрушив его до основания. Почти все экспонаты погибли. Но Золотой Чемодан остался целым и невредимым.
Когда Иваненкова привезла в Армавир ценности керченского музея, чемодан тотчас вскрыли в присутствии членов специальной комиссии, его содержимое сверили с представленной описью. Когда выяснилось, что содержимое и опись соответствуют друг другу, чемодан снова опечатали, на этот раз печатью Армавирского горисполкома, и поместили в строго охраняемый спецхран этого заведения, так что о существовании привезенных ценностей знал лишь узкий круг ответственных работников.
Дальнейшая судьба Золотого Чемодана походит на хитроумно закрученный детектив. Вот рассказ А.М.Авдейкиной, которая в 1942 году работала в Армавирском горисполкоме и приняла от Иваненковой Золотой Чемодан по эстафете:
“…К несчастью моему, летом 1942 года я серьёзно заболела — сыпной тиф и воспаление лёгких. Долго лежала в беспамятстве, затем стала понемногу приходить в себя. Что происходило вне моей комнаты, представляла смутно. Но 3 августа обеспокоенная мама сказала мне, что немцы совсем близко и, похоже, город полностью эвакуировался. Надо было что-то делать.
…Поднялась я, слабая-слабая. Вышла на улицу, и поразилась непривычной, прямо-таки зловещей безлюдности. Шатаясь, как на ураганном ветру, побрела в горисполком. Заглянула в Дом Советов — двери настежь, пусто, никого! Поняла, что горисполком эвакуировался. С трудом вскарабкалась на четвертый этаж… Больше по привычке, чем с какой-то определенной целью, заглянула в свою комнату, долгое время служившую “спецхраном”. И сразу увидела этот черный дерматиновый чемодан! Я глазам своим не поверила. Но поверить все же пришлось — это был он…
Как же его оставили, с возмущением подумала я. Очевидно, тот, кто собирал здесь бумаги и вещи, подлежащие вывозу, в спешке и суматохе просто не обратил внимания на обшарпанный и неприглядный чемодан, зажатый между стеной и шкафом. Ведь, повторяю, о его содержимом знали лишь два-три человека…
Что же делать? Одной мне чемодан не унести. Позвать кого-нибудь на помощь? Кого? Постороннему человеку не доверишься. Но не отдавать же врагу народное достояние!
…Бегу домой. Зову племянника Шурика. Тогда ему, болезненному подростку, и четырнадцати-то не было. Тороплю его: “Скорее, Шурик, скорее!”
…Только-только взобрались на четвертый этаж Дома Советов, как над городом появились фашистские самолеты. Страшный взрыв потряс здание. Упали мы с Шуриком на пол, на нас посыпались стекла, штукатурка. Но живы остались, невредимы. Повезло нам — бомба угодила в соседний дом.
…Вытаскиваем чемодан на улицу. Несем вдвоем, отдыхаем через пятнадцать-двадцать шагов. Ведь сама себя еле несешь — от болезни-то так до конца и не оправилась. Во мне тогда оставалось килограммов 40, да и росту я небольшого — метр пятьдесят три сантиметра. А в этом чемодане, наверное, все восемьдесят килограммов было!
…Миновали квартала три. Затем прибежала моя сестра Полина, помогла нам. Наконец-то наш дом на улице Лермонтова. Оставляем свою тяжкую поклажу во дворе, и я иду искать сборный пункт. Он, как помню, назначался еще до моей болезни — возле мясокомбината. Пробираюсь по разбомбленным улицам, сама думаю: а вдруг его перенесли или, того хуже, все уже покинули город?
Но сборный пункт находился на условленном месте, и к моей радости, вижу там председателя нашего горисполкома Василия Петровича Малых. Выпаливаю ему про драгоценный чемодан, настойчиво прошу машину для его перевозки в тыл. Малых обещает, и я почти без сил бреду обратно домой. Сидим с сестрой и Шуриком, ждем, а машины все нет и нет. Снова оказываюсь на сборном пункте. Мне говорят, что к нам была послана легковая машина, но значит, она не дошла…
Собственно, тут удивляться особенно нечему — город нещадно бомбят, и многие улицы и дороги превратились в сплошные завалы. Земля дрожит, всё кругом погрузилось в какой-то пыльный сумрак — солнца не видно. Вспоминаю, как минут двадцать назад меня чуть не срезал осколок. Со свистом пролетел перед моим лицом и врезался в землю у ног. Приходит запоздалый ужас…
…Малых где-то достает грузовик. Вчетвером втаскиваем чемодан в кузов. Василий Петрович приказывает шоферу гнать в станицу Спокойная в ста километрах к югу от Армавира — другие дороги из города уже перерезаны фашистами. И этот путь, быть может, находится в руках гитлеровцев, но шанс прорваться есть. А мне Малых велит, если мы доберемся до станицы, сразу же сдать чемодан с золотом в отделение Госбанка. Пытаюсь проситься в партизанский отряд, но Василий Петрович отказывает: “Самое главное сейчас для нас — это спасти — ценности!” — внушает мне он.
…По дороге нас обстреляли, пули попали в шины, и те лопнули. До станицы Спокойной кое-как добрались на скатах. Чемодан я сдала директору местного отделения Госбанка…
Что было дальше? Пристроилась я к беженцам. Нас задержали немецкие автоматчики и для выяснения личности отвели на какую-то поляну. На эту поляну согнали несколько сот человек. Затесавшись в толпу, я прежде всего избавилась от акта сдачи “золотого чемодана”, разорвала его, а клочки зарыла в землю. Думаю так: немцы все равно задержат меня, когда увидят по документам, что я работаю в горисполкоме. Я не стала испытывать судьбу и ночью с несколькими сотрудниками советских учреждений бежала из лагеря… Перешла линию фронта. До 1943 года работала в тылу, а 4 февраля, через несколько дней после того, как наши войска освободили Армавир, возвратилась домой. Из новостей, которые мне выложили, главная относилась к… Золотому Чемодану!
Оказывается, после того, как немцы заняли Армавир, за мной пришли гестаповцы. Они обыскали весь дом, даже стог сена во дворе истыкали штыками. Допытывались, когда и на чем я уехала из города, кто именно меня сопровождал… Особенно их интересовало, что я взяла с собой. Требовали сказать, где я укрыла чемодан, который унесла из горисполкома. Быстро же фашисты прознали о нем! Вероятно, кто-то из предателей видел меня, когда я волокла его по улице из Дома Советов домой. В гестапо поняли, о каким чемодане им донесли — ведь именно за ним от самой Керчи, как я потом узнала, гналась специальная зондеркоманда…”
Далее одиссея Золотого Чемодана развивается следующим образом. Когда Авдейкина привезла его в станицу Спокойная и сдала в местное отделение Госбанка, он был включен в реестр подлежащих вывозу прочих банковских ценностей. 6 августа 1942 года директор банка Яков Маркович Лобода погрузил чемодан на бричку и попытался вывезти его в тыл, но вскоре был остановлен немцами. Но немцы не стали проверять, что вез испуганный и усталый мужик, а направили беженцев, и Лободу в том числе, обратно в Спокойную. В станицу Лобода не вернулся, а свернул в лес и доставил банковское имущество в Спокойненский партизанский отря. Там он и остался рядовым бойцом.
