— И про наркотики не знаешь?
— Какие наркотики? — снова заскулил Мухин. — Кому от этого плохо? Она ж сама просила! Отвязная девчонка. Павел Петрович сказал: «Помоги девочке найти правильный путь в жизни. Дай то, что она хочет». Она наркотиков хотела. Кайфовать хотела. Отрываться. Достали ее все, понятно? Достали.
— Давно ты знаешь Стрельцова?
— Все равно вы меня теперь не отпустите, — тоскливо сказал Мухин. — А я, между прочим, сирота.
— Ну да. Жизнью обиженный. Что ж ты, сирота, пошел по такому скользкому пути? Думал, что благодетель прикроет?
— Павел Петрович мне родственник. Дальний.
— Что ты говоришь!
— Его первая жена, ну, та, что покойная, и моя мать, тоже покойная — двоюродные сестры. Мы в поселке жили, рядом с заповедником. В доме отдыха. Мать горничной работала, а я при ней. Нагулянный. Гости конфет давали, баловали. Павел Петрович, когда я был маленьким, отдыхал только там, в заповеднике.
— Что ж так? На природу тянуло?
— Пострелять очень любит. Он охотник. Правда, последнее время не балуется. Только в лесу, по воробьям.
— Но стреляет здорово?
— А то!
— И ты тоже?
— Ну не знаю я! Ничего не знаю. Руки у меня дрожат. Не люблю я зверушек убивать. Котят в детстве не топил, когда мать посылала. Любила она меня. — Он даже всплакнул. Потом заскулил снова:— Я сирота. Как мать умерла — приехал сюда, к двоюродной тетке. А та померла. Стрельцов взял к себе на фирму. Шофером. Пригрел по-родственному.
— Знал, что пригодишься. И в карты научил играть.
— Ему только у начинающих выигрывать, вроде меня, — усмехнулся Мухин. —Обули его, проиграл много. Похоже, на профессионала нарвался. А на фирме дела и без того плохи. Я-то знаю. Сотрудникам зарплату по нескольку месяцев не платили. Скоро вообще все бы закрылось. Банкротство. Если бы не наследство...
— Какое наследство?
— Как какое? А сын? Вот у кого дела шли! Павел Петрович зубами скрипел. Его сын сказал, что будет выплачивать пенсию по старости, но не больше. Ему, но не его молодой жене, которой нужно работать. Полина-то быстро поняла, как здорово промахнулась. Выходила за богатство, а оказалось, что кроме стен — ничего. Но ей главное было в дом попасть, чтобы у Михаила Павловича быть все время на глазах.
— Как ты его уважительно: Михаил Павлович.
— А кто в доме был хозяин? Кто за все платил? Кто занимался финансами и бухгалтерией на фирме у хозяина? Причем не за деньги, как у других, а даром. А потом Михаил Павлович приехал как-то и сказал: «Все, отец, закрывай эту лавочку. Перевожу тебя на пожизненный пенсион. Но на то, что я буду платить твои карточные долги, не рассчитывай. Сам выкручивайся». Я сидел в приемной, ждал распоряжений и слышал, как сын папашу отчитывал. Причем терпения у Михаила Павловича было вагон. Не первый год терпел. И девку эту. Полину.
— Какие у нее были отношения со Стрель-цовым-младшим? Правда, что они все время ругались? Павел Петрович говорит, что из-за наследства.
— Какого наследства? — Мухин хмыкнул. — Ну да. Если бы она сумела окрутить Михаила Павловича, то хозяину достался бы кукиш. И даже без масла. Машина, на которой он ездил, и та была Михаила Павловича. Все было наоборот: отец бедный, сын богатый.
— А если бы он еще узнал, что Стрельцов ему не отец! Да, Павлу Петровичу надо было суетиться. Вдруг какая-нибудь из Линевых добилась бы своего. Выскочила бы замуж за Михаила. Ну а все-таки, как насчет пистолета? Стрелял ты в Петрова?
— В кого?
Стае подошел к Любе, положил руку ей на плечо:
— Смотри внимательно, Мухин. Эта женщина сидела в машине, когда выстрелом из «Мерседеса» черного цвета убили ее мужа, Олега Анатольевича Петрова. Она видела, кто это сделал.
— Хоть раз в жизни повезло! — облегченно вздохнул Мухин и вытер рукой потное лицо. — Чего ж вы меня тогда терзаете насчет пистолета? Не убивал я никого! Вот она скажет, что не убивал!
— А почему твои пальцы на нем? Ты последний стрелял в лесу?
— Ну я.
— А потом что было?
— Павел Петрович послал меня в машину, за пивом.
— А пистолет?
— На пень положил. Больше не брал.
— Понятно. Хорошо поразвлекались. Отпечатки твои он срисовал, доверенность на машину, из которой убили Петрова, имеешь, плюс наркотики! Алиби-то у тебя тоже наверняка нет. Стрельцов небось велел в эту ночь особняк стеречь. Кто из вас двоих уехал ночью в «мерседесе», непонятно. А?
— А она? — Мухин посмотрел на Любу. -— Сами же сказали, что видела.
— Стае, он не убивал, — вдруг сказала Люба. — В машине был другой человек.
— Вот! Вы слышали, слышали? Ну зачем мне, зачем?
— А если бы он тебе денег предложил, смог бы человека убить?
— Каких денег? Не было у него никаких денег!
— Ладно, оставим пока за тобой только хранение и распространение наркотиков. Но если Стрельцов не признается, плохо тебе придется, Мухин.
— А мне всю жизнь плохо.
— Сашеньке-то Сосновской небось врал, а? Не,сказал, что машина не твоя и что ты простым водилой работаешь?
— Ну, не сказал, не сказал, чего пристали? Так хозяин сам не велел. Скажи, говорит, что ты крутой. Сын богатых родителей. И денег он давал на наркоту.
— А что ж ты, милый, сам не потреблял?
— Я это. Того. Брезгую. Крови боюсь. Они ж иголку прямо в вену втыкают! Я даже от телевизора отворачиваюсь, когда это вижу. Жуть, а? Меня в этих притонах выворачивало всего. Но хозяин велел. Куда я денусь? Сирота.
— А почему тебя не было в доме, когда Михаила Стрельцова убили?
— С чего бы это меня туда пригласили? На день рождения?
— Так ты не жил с ними, что ли?
— Нет, конечно. Комнату снимал. Скажете тоже, жил! Mm двоим на двух этажах тесно было. А я так: принеси-подай. Они ж господа.
— Значит, ты в тот день, когда убили Михаила Стрельцова, был у себя дома?
— Был, ну был. Та же Сашка скажет. Зачем мне врать? Ну зачем? Наркоту признаю, раз нашли при мне. Но это ж не убийство. Много не дадут.
— Ошибаешься. Семь лет схлопочешь.
— Сколько?
— Семь лет, — повторил Стае. — Надо было Уголовный кодекс прочитать, перед тем как за сомнительные хозяйские поручения браться. Сирота.
— Это не я! Стрельцов это, Павел Петрович!
Он заставил!
— Вот и напиши, как заставил. Все подробно и основательно. Как у тебя с грамотой?
— Как у всех нормальных людей.
— Пиши, Мухин, пиши. А мы пока Стрельцовым-старшим займемся.
3
На самом деле, оставив Мухина в кабинете за письменным столом и выведя Любу в коридор, веселым Стае не выглядел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
