– Какому ещё нищему?
– Да есть там один калека безногий. – Ветрицкий забарабанил пальцами по столу. – Всё, нет? У меня чай остывает.
– Будешь хамить, сам остывать начнёшь, – осадил я его. Калека – это Обрубок. Вот и след появился. Всё, пора закругляться. – Ты какого хрена у Гонзо выигрыш Макса забрал?
– Что? – подавился чаем Николай.
– Оглох внезапно? Я спрашиваю, ты какое к этим деньгам отношение имеешь? Или это на тебе долг повис за имущество подотчётное, которое Макс, земля ему пухом, на сторону пустил?
– Ты за этим меня нашёл? – спокойно улыбнулся Ветрицкий.
Слишком спокойно. Что ж ты такой непробиваемый, сволочь? Ну, не похож ты на человека, у которого лишние шесть империалов на кармане завалялись. Да, тонкой выделки белый джемпер, фирменные джинсы и витой кожаный ремень с серебряными клёпками стоят куда дороже дешевого ширпотреба, что на мне, но всё же, всё же...
– Да. – Я не видел необходимости раскрывать перед ним все карты.
Ветрицкий достал из кармана кожаной безрукавки кошелёк и кинул на стол три серебряные монеты. Два рубля закрутились на краю стола, а четвертак скатился на пол.
– Подними, – зло процедил я.
Николай ничего не ответил и выложил из кошелька на стол ещё один четвертак. Я смахнул деньги в карман, поднялся с циновки и пошёл к выходу. Старичок-распорядитель уже куда-то исчез, а ведущую к гардеробу лестницу загораживали два нехарактерно для китайцев плечистых вышибалы. Вернее, почти перегораживали, но протиснуться между ними было можно только боком. Вот, значит, как...
Даже не пытаясь проскользнуть между ними, я расправил плечи и уверенно зашагал вперёд. В последний момент вышибалы подались в стороны, и спокойно поднявшись по лестнице, я прошёл через холл и вышел из ресторана на улицу.
А вечереет, однако. Да и ветер не шибко тёплый задул. Застегнув куртку на все пуговицы и засунув руки в карманы, я зашагал к Красному. Вдалеке над крышами домов возвышалась резиденция братьев – Пентагон. По асфальту зацокали копыта: с соседней улицы выехал присматривавший за порядком конный разъезд Братства. Особого оживления на улице он не вызвал, но лица китайской национальности убирались с его дороги быстрее прочих.
Слева потянулось длинное здание бывшего колхозного рынка. Сейчас он уже был закрыт, а так там торговали своей продукцией «подшефные» хозяйства Братства. Мясо, молоко, яйца, мука, мёд, воск и прочие сельхозтовары, хоть и стоили немного дороже, чем на блошиных рынках, но своего покупателя находили. А за оптовыми партиями чародейских артефактов, холодного оружия, доспехов и разной промтоварной мелочёвкой приезжали даже из Города и Северореченска.
– Дожимай!
– Горишь слева!
– Я открытый!
– Сам!
– Выйди!
– Бей!
– А-а-а!
Впереди раздались азартные крики, и на дорогу выкатился футбольный мяч. Один из стоявших около школьной спортивной площадки болельщиков догнал его и пнул обратно. Судя по столпившимся на противоположных сторонах поля группам поддержки, футбольный матч шёл между командами Братства и Дружины.
– Клим! – окликнул я спускавшегося по ступенькам в подвал худощавого парня в обшитой железными кольцами короткой кожаной куртке. – Клим!
– Скользкий! – поднявшись на пару ступенек, обрадовался Климов. – Ну, ты даёшь! Полгода пропадал неизвестно где и – хоп! – как чёртик из коробочки. Пойдём, вмажем по чуть-чуть, хоть расскажешь, чем занимался. Или, как всегда, занят?
– Да не особо. – Я с сомнением оглядел висевшие над спуском в подвал ржавые буквы вывески «Кулинария». – Поговорить время есть, а пить... В завязке я.
– Хорош, по песярику вмажем – сразу развяжешься, – обдав перегаром, Клим потянул меня в подвал. – Я и сам не пью, но уж если наши на футбол вытащили, то как такой случай упустить? Ничего, ещё по чуть-чуть – и спать.
Ага, знаю я это чуть-чуть. Опять на автопилоте через полгорода ползти придётся. Нет, пить нельзя. Но и отказываться тоже не дело. И не из-за классического «ты меня уважаешь?». Просто действительно сто лет не виделись.
Обстановка внутри «Кулинарии» мало чем отличалась от обстановки в подобных заведениях в любом районе Форта. Был в одном, считай, был во всех. Разве что столики у ближней стены отгорожены друг от друга деревянными перегородками, а у дальней стены к витрине подходила длинная стойка для тех, кому сидячих мест не досталось. А так всё один в один. Пустая холодильная витрина со стоявшими поверху написанными от руки ценниками. Сиротливо выстроившиеся в ряд бутылки водки, самогона и полторашки с ядовито-яркой газировкой. Сигаретный дым, тусклый свет давно севшего чародейского светильника. Ленивое безразличие продавщицы и смертная скука иногда выглядывавшего из подсобки охранника.
Все столики оказались заняты, но Клим, ничуть не смутившись, смахнул со стойки в картонную коробку с мусором одноразовые пластиковые стаканчики с остатками водки, газировки и красными потёками томатного сока и заорал:
– Настя! Как обычно, но вдвойне!
Продавщица выглянула из подсобки и зазвенела бутылками.
Кучковавшиеся в углу китайцы оценили висевший на поясе у Клима кукри и, решив лишний раз не лезть на рожон, направились к выходу.
– Понаехали тут! – даже не понизив голоса, выдал им в спину Клим. – Уроды желтомазые!
– Чего ты на них? – Прежде чем облокотиться на стойку, я придирчиво осмотрел её замызганную поверхность.
– А потому что уроды и есть, – решив, что всё понятно объяснил, Климов выглянул из-за меня и крикнул уже подошедшим к двери китайцам. – Уроды!
Я обернулся посмотреть на их реакцию. Нет, проглотили. Похоже, Братство не так уж сильно сдало свои позиции, как некоторые это пытаются представить. По крайней мере, в окрестностях Пентагона братьев ещё уважают. Или боятся. Что, собственно, в этом случае одно и то же.
– Ну, чего опять буянишь? – Продавщица принесла нам два пустых стаканчика, два с непонятной оранжевой жидкостью, тарелку с бутербродами и чуть больше полбутылки водки.
– Всё, всё... Тише воды, ниже травы, – заверил её Клим.
– Это ещё что такое? – принюхался я к содержимому стакана.
– «Инвайт». – Клим передвинул ко мне тарелку с бутербродами. – Не помнишь, что ли? Ну как там: «Просто добавь воды!»
– Ёлки! – Я отхлебнул разведённого в воде концентрата. Сколько лет назад последний раз пробовал? Десять, нет, пожалуй, все пятнадцать. – И где эту гадость только откопали?
– Хозяин где-то несколько ящиков достал.
– Да он же испортился давно на фиг!
– Чему там портиться? Химия же голимая, – усмехнулся Климов. – Вы, кстати, в школе водку с «инвайтом» не мешали? Нет? А мы мешали. Ничё так вставляло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
