Стоило только оглядеться, и становилось ясно: вокруг в избытке хватало мест, где мог затаиться гигантский арахнид. Каждая щель в каменном фасаде, каждый отрезок старинной системы канализации таил отдельную причину для ужаса. Тем сложнее им было выбрать новое место жительства.
Проклятый паук.
За десятки лет службы в инквизиции Виллджамура он ни разу не бывал в ситуации столь же устрашающей, сколь и комичной, однако события последнего времени научили его верить в то, что казалось невероятным, ведь в этой обширной империи все возможно.
Найдя открытую, несмотря на поздний час, гостиницу, они спросили комнату, и хотя ковры в ней были плохие, шторы немодные, а цены непомерные, Джерид согласился заплатить, лишь бы чувствовать себя спокойно. В здании было полно свободных номеров, из-за войны пустовали целые коридоры, и все равно ночной портье держал свою цену и не захотел торговаться. Чертова обдираловка, а не город…
– Надеюсь, приличный завтрак входит в цену, – буркнул он, звякнув перед носом портье стопкой монет.
Глава тридцать четвертая
На следующее утро, плохо проведя ночь, Джерид решил прогуляться вдоль гавани порта Ностальжи в надежде, что в голове у него прояснится и в будущем откроются какие-нибудь перспективы. Стоял тихий, вселяющий надежду день: бледные слоистые облака висели высоко в небе, ветра в кои-то веки не было, так что резкие запахи морской травы, рыбы и гниющих органических отбросов не уносились вдаль, а задерживались тут же, у самой земли. Тишину и покой, царящие кругом, нарушали лишь солдатская перекличка да стук молотков – это местные жители, покидая свои дома, заколачивали досками окна. На холмах по обе стороны от города были наспех сооружены деревянные дозорные вышки, на них дежурили солдаты, а гаруды непрерывно патрулировали небо. Город находился под присмотром.
Джерид недавно обнаружил, что гавань – его любимое место, несмотря на присутствие военных. Солдаты привносили в ее атмосферу изрядную долю фатализма, напоминая о том, что для всего Виллирена выход был только один – смерть. И все же с берега так хорошо было смотреть в море, забыв обо всем, в том числе и о времени. Бежать было все равно некуда, оставалось лишь одно – созерцать свое прошлое. Воспоминания накатывали одно за другим, как волны, накрывая его с головой.
В редких незаколоченных бистро шла бойкая торговля, посетителями были в основном солдаты в увольнительной, и Джерид решил, что неплохо бы ему подкрепиться – глядишь, после крепкого чая и голова лучше заработает.
Торговцы – румели и люди – направлялись к иренам в центре города, толкая впереди себя тачки, груженные кучами разнообразного тряпья, и пыхтя так, что пар от дыхания вырывался из их ртов и столбиками зависал над головами в морозном утреннем воздухе. Четыре трилобита шли следом за портовым грузчиком-румелем по переулку. Издали доносился аппетитный запах свежего хлеба.
Дальше по улице он заметил трех стариков в темных плащах, которые, на его взгляд, вели себя странно. Они сидели на корточках вокруг какого-то чудно`го предмета, и что-то в их движениях и жестах подсказало Джериду – перед ним культисты. Все трое носили одежду из твида разного цвета; Джерид уже давно ничего подобного не видел. Одной из троих была рослая женщина, двое других – мужчины, такие же коротышки, как и сам Джерид. Прислушавшись, он различил слова «янтарь» и «теутология».
– Селе Джамура, – приветствовал он их, подойдя ближе, и они резко обернулись и уставились на него. – Что это мы тут делаем?
– Ах, сэр, доброго и вам утра, оно сегодня и впрямь приятное, – ответила за всех женщина. – Ничего особенного, просто исследуем кое-что. – Седоволосая и худая, она отличалась правильными чертами лица, на котором особенно выделялись морщинки смеха, выдающие добросердечный и приветливый характер, а ее голубые глаза смотрели тепло и пристально. А еще у нее были замечательные духи.
Из двух других один отличался пушистыми седыми усами и кепкой, надвинутой так, что она прикрывала верхнюю часть его широкого круглого лица, а второй был совершенно лыс и, похоже, немногословен.
– А нам, инквизиторам, об этом знать не положено? – продолжал расспросы Джерид.
– Э, гм, не думаю, – ответила женщина. – То есть, я имею в виду, ничего подозрительного тут нет. Мы простые культисты, исследуем все необычное. Мы даже не местные, сэр.
– Культисты, говорите… Что ж, может, ваша мудрость и мне поможет. Что скажете, если угощу вас выпивкой?
Человек с усами расплылся в улыбке:
– Ага. В жизни не отказывался от стаканчика, а ведь мне уже за семьдесят!
Местом для угощения Джерид избрал самое приличное бистро в лучшей части порта Ностальжи. Утренний наплыв торговцев схлынул подобно приливной волне, оставив по себе лишь одинокого молодого солдатика, который, сидя за столиком в углу, писал письмо. Две пожилые дамы нерешительно рассматривали меню. Позади них в печи ярко пылали дрова.
Культисты друг за другом проследовали к кабинке в задней части заведения, где стояли прямо-таки антикварные столы, если судить по их причудливой готической резьбе. Джерид снял шляпу и поглядел в окно. Внизу прошла целая семья оборванных людей, перед собой они толкали тележку с тяжелой поклажей. Джерид повидал немало таких семей: военные переселяли их подальше от берега, для их же безопасности, и все равно тяжело, должно быть, покидать свой дом.
Парнишка, почему-то в женской маске, принял у них заказ. Джерид подумал было о пирожках с начинкой, но отказался, не будучи уверен, что она собой представляет. Затем они представились друг другу: синеглазую женщину звали Беллис, круглолицего усатого старика – Абарис, а лысого – Рамон. Джерид повидал за свою жизнь немало странных типов, но этот Рамон был не просто странным, а прямо-таки жутким. И не только потому, что левый глаз у него был голубой, а правый – карий.
Пару минут спустя на их стол принесли напитки.
– Вообще-то, сейчас в Виллирен редко приезжают румели, – заговорила Беллис. В ней чувствовалась некая изысканность, впрочем скрытая нередкими проявлениями вульгарности, и Джерид тут же проникся к женщине симпатией; однако он слегка смутился, когда она вдруг вытащила из-под полы своего твидового плаща фляжку, сняла с нее крышку и лихо опрокинула часть ее содержимого себе в чай.
– Шерри? – предложила она.
Джерид покачал головой.
– Да, сэр, так вот о чем я хотела у вас спросить: ощущаете ли вы какую-либо враждебность по отношению к себе? – И она с такой жадностью отхлебнула из своей чашки, будто у нее неделю и капли во рту не было.
– Конечно, люди иногда говорят гадости, но я не обращаю внимания. Такое случалось и в Виллджамуре, откуда я родом, но там подавление личности вообще в порядке вещей. С женщинами там обращаются еще хуже, чем с румелями, и я никогда особенно из-за этого не переживал, зная, что представляет собой общество, где доминируют мужские особи человеческой породы. Нет, наверное, я уже слишком давно живу, чтобы такая дрянь ко мне приставала.
– Ветеран своего рода? – хохотнула Беллис.
– Двести весен уже повидал, – сообщил Джерид сухо. – После сто пятидесятой зрение становится особенно четким.
– Слышишь, Абарис! – Женщина толкнула компаньона локтем в бок. – Мы по сравнению с ним просто дети. Ребятишки сопливые!
Абарис с улыбкой погладил свои усы. Даже Рамон, который так и не произнес ни слова, кажется, слегка оттаял.
– Ну а что вы делаете в этом городе? – спросил Джерид.
Беллис рассказала их историю, причем Абарис то и дело перебивал ее и поправлял. Рамон молчал, время от времени обмениваясь странными взглядами с Абарисом. Оказалось, что они принадлежали к ордену Седых Волос, учрежденному ими тремя совсем недавно. Все они устали от высокомерия и заносчивости молодых членов своих прежних сект, которые донимали их предположениями о том, что возраст, должно быть, мешает им оставаться в курсе событий. Молодежь все время рвалась в бой, стараясь доказать, что кое-чего стоит. Многие даже погибали, пускаясь в рискованные эксперименты, которые плохо заканчивались. И тогда, пять лет назад, они покинули Виллджамур, чтобы заняться изучением тайного фольклора Бореальского архипелага. Возраст подарил им драгоценный опыт и мудрость, и их все время влекло к познанию неведомого и невероятного.
– И вас всего трое? – Джерида поразил тот факт, что женщина повсюду путешествует с двумя мужчинами одна. Может быть, они родственники? Или один из них ее муж? Тогда как другой реагирует на такую расстановку сил?
Она вдруг громко захохотала, и посетители бистро стали оборачиваться на ее резкий голос, что совсем не понравилось Джериду.
