промышленной застройки к югу от Скулескуга. Конечно, заводы и фабрики располагались вдоль всего побережья Норрланда, но здесь крестьяне были побогаче, а помещики – повлиятельнее. Почему именно жители Ноласкуга получили разрешение короля торговать и с саамами на севере, и с купцами на юге, до сих пор было неясно, зато благодаря этой привилегии они находились в стране на исключительном положении.
До восхода солнца оставалось еще несколько часов, когда Эйра въехала в Шалевад. Одно из старейших поселений, село с церковью, которое теперь, скорее, являлось пригородом Эрншельдсвика. Эйра нашла адрес приюта, где жила Лилли Мелин. Для визита было еще слишком рано, она откинулась на спинку сиденья, чтобы подремать несколько минут.
Сон на грани яви, беспорядочные видения, казавшиеся настоящими, где ГГ вместе с ней входил в некий дом, чтобы побеседовать со старой женщиной, а сидевшая за столом Санна Мелин предлагала выпить кофе, и все это казалось им в порядке вещей.
Эйра проснулась, когда ее голова упала на грудь. Часы на приборной панели показывали 07:14. Тело затекло, хотя она проспала всего пятнадцать минут. Она проверила телефон и увидела, что Силье только что прислала ей сообщение.
Снимок молодой пары.
Смеющийся в объектив молодой Дамир Авдик. Кажется, фотография была сделана летом: на ней было голубое небо и море. Девушка рядом с ним слабо улыбалась, возможно, от застенчивости, и глядела куда-то в сторону.
Видишь, кто это?
Эйра увеличила снимок. Конечно, здесь она была моложе, чем на фотографии в паспорте, но с тех пор Санна Мелин мало изменилась, разве что волосы. На снимке они были немного растрепанные из-за ветра и длиннее, чем сейчас.
Эйра позвонила.
– Ну вот разве можно представить, глядя на этот снимок, что всего год спустя она всадит ему нож в спину и пронзит печень? – начала Силье.
– Пришли результаты вскрытия?
– Предварительные.
– Кто сделал фото?
– Не знаю, но нам его прислала сестра Дамира из Сараево. Всю ночь, говорит, искала, оно где-то у нее на старом диске хранилось. Дамир и Санна познакомились, когда он жил в Эрншельдсвике. Брат влюбился, и сестра сердилась на него из-за того, что он не хочет возвращаться домой – от их семьи после войны уцелели только они вдвоем.
– Значит, он и Санна Мелин были парой.
– Но недолго, – заметила Силье, – по словам сестры, к тому времени, когда он поступил учиться на переводчика и переехал в Хэрнёсанд, их роман уже завершился. Во всяком случае, так сказал ей Дамир. Сестра помнит, что брат хотел уйти от этой девушки и что это было нелегко сделать.
Эйра прикрыла глаза, пытаясь восстановить хронологию. В 2005 году Санна тоже переехала жить в Хэрнёсанд, в трехкомнатную квартиру, а в феврале 2006-го персонал университета заявил об исчезновении Дамира.
– Выходит, она решила последовать за ним? Поэтому переехала?
– Я собираюсь отъехать, у меня через несколько часов встреча с его последней девушкой, – сообщила Силье. – Дамир ей говорил, что с прошлой у него все покончено, и она ему верила.
– Почему же в материалах по делу об исчезновении об этом нет ни слова?
– Ну ты же знаешь, как это бывает. Пропал взрослый мужик, и нет ничего, что указывало бы на преступление. Много найдется тех, кто скажет, что любой волен бросить все и уехать. Станешь ли ты допрашивать всех его бывших? Я даже не знаю, отреагировал ли как-то вообще на это полицейский, который принял заявление, потому что нам сейчас до него как до Луны.
– Кто это был?
– Боссе Ринг.
– Вот черт, – Эйра и не знала, что ее старший коллега в то время, больше пятнадцати лет назад, работал в Хэрнёсанде, но, с другой стороны, она вообще мало что о нем знала, поскольку он никогда ничего о себе не рассказывал.
– А теперь он окопался у себя в Мюккельгеншё и хрен до него дозвонишься, – ворчливо продолжила Силье. – Я уже раз десять ему набирала, начиная со вчерашнего дня, и каждый раз натыкалась на автоответчик, который меня уже достал, а на почте лежит автоматическое письмо. Будь это кто другой, я бы еще подумала, стоит ли кого посылать так далеко в глушь, но это Боссе Ринг, а он никогда ничего не забывает. Был один как-то раз, который придумал… – Она внезапно осеклась и замолчала, осознав всю серьезность. – Кажется, это был ГГ. Они долгое время проработали вместе. Интересно, он знает?
– Это не так далеко от того места, где я сейчас нахожусь, – заметила Эйра, – самое большее шесть-семь миль.
Она увидела, как какой-то человек слез с велосипеда у дверей приюта для престарелых – начал прибывать дневной персонал. Опыт подсказывал Эйре, что по утрам у людей самые свежие мозги.
Пока не начался новый день и не внес свою сумятицу. Пока еще мало впечатлений.
– Мне пора идти.
Лилли Мелин долгое время справлялась со всем сама, и лишь в девяносто лет ей пришлось переехать жить в приют для престарелых, когда патронажная служба обслуживания на дому забила тревогу из-за участившегося количества несчастных случаев.
– Как я уже говорила вам по телефону, у нас нет причин нарушать обязательство о неразглашении, – сказала заведующая, пятидесятилетняя женщина с тронутыми проседью белокурыми прядями, которая ради такого случая прибыла на работу пораньше.
– Я понимаю, – кивнула Эйра, – но секретность не распространяется на ее внуков. Санна Мелин разыскивается по подозрению в похищении человека и убийстве.
– Вам обязательно рассказывать это Лилли? Ведь внучка – это единственное, что у нее осталось.
– Она часто приезжает сюда проведать бабушку?
– Ой, да! Каждую неделю или через одну, а ведь живет довольно далеко отсюда, в Хэрнёсанде.
– Когда она была здесь в последний раз?
Заведующая полистала какие-то бумаги, что лежали у нее на столе.
– Такие мелочи мы не записываем, но я слышала от персонала. Кажется, чуть больше двух недель назад. Чаще всего она приезжает по воскресеньям. Иногда она берет свою бабушку в церковь.
– Церковь?
– Ну да! У нас здесь есть очень красивая церковь.
Кто ходит в церковь со своей бабушкой после того, как запер человека в заброшенном доме? Санна была настолько черствой или так вымаливала себе прощение?
Если розыски Санны Мелин не увенчаются успехом, то придется в ближайшее воскресенье установить здесь наблюдение. Эйра представила себе затаившихся в засаде полицейских, суровых мужчин, присевших за голыми стволами на этой тишайшей березовой аллее.
– Мне она показалась вполне милой женщиной, – продолжала между тем заведующая, – человеком, который заботится о своей бабушке. Господи, да что мы вообще знаем? Но мы всегда ценим родственников, которые не забывают про
