своих стариков и не перекладывают свои тревоги на персонал. Ведь нам приходится куда чаще, чем вы думаете, взваливать на себя обязанности тех, кому это не под силу.
– Вы не заметили что-нибудь странное, когда она была здесь в последний раз?
– Я задаю только те вопросы, которые входят в мои профессиональные обязанности. Все было как обычно. Мы не тратим свое время на родственников. Мы просто радуемся, когда они приезжают, и уходим, чтобы не мешать.
– У нее есть еще какие-нибудь близкие люди? Родственники, друзья?
– Младший брат Лилли скончался прошлой весной. Подруг тоже больше нет. Одна Санна осталась.
В помещении сразу стало темно, словно тень набежала на солнце. Мысль о пустоте, которая ждала их внутри комнаты номер семь.
– Я хотела бы допросить Лилли Мелин. Это возможно?
– Она признана недееспособной. Это ее собственное решение.
– Но я могу встретиться с ней?
– Я, конечно, не имею права сообщать вам ее диагноз, – сказала заведующая, – но осмелюсь заметить, что наш приют не самое подходящее место для Лилли Мелин. Даже не знаю, каким это место должно быть – может, замок в горах? – Крохотная улыбка, первая за утро. – Мне проще сказать вам, чем она не страдает. Это не обычная деменция, несмотря на то что она подолгу живет в другом мире.
– В смысле, пребывает в прошлом?
– Я бы так не сказала, если только она не была когда-то принцессой Сибиллой.
Вместе с заведующей они миновали короткий коридорчик. В столовой накрывали к завтраку – звон столовых приборов, плеск воды в утренних душевых.
Лилли Мелин, проснувшаяся и уже одетая, сидела, повернувшись лицом к окну. Ее шея была первым, на что Эйра обратила внимание: не согнутая под грузом лет, а идеально прямая, красивая линия. Несмотря на тепло внутри помещения, на плечи старушки была наброшена шаль, а серебристо-белые волосы уложены в прическу. За окном – река Муэльвен, деревья с голыми черными ветками, светлеющее на востоке небо.
– Вот она, Лилли. Полицейская, о которой я тебе говорила, – сказала заведующая.
Старуха села вполоборота и протянула свою сухопарую руку для приветствия таким жестом, словно ожидала поцелуя с поклоном.
– Рада вас видеть.
– Ну, тогда я вас оставлю, – сказала заведующая.
Эйра назвала свое имя и опустилась на стул с мягким сиденьем. Мебель в комнате была старинной, но без роскоши, того сорта, что накапливается за долгую жизнь. Картины представляли собой безвкусную мазню в красивых рамах: корабль в бушующем море, маяк в ночи, портрет короля Оскара II.
Эйра положила мобильный телефон на стол и сообщила, что их разговор записывается.
– Я бы хотела поговорить с вами о Санне, вашей внучке.
– Зачем это? С моей девочкой что-то случилось?
– Я думаю, вы знаете, где она находится.
– А разве она не дома? – Растерянность старухи казалась искренней, да и с какой стати ей притворяться? – Может, она отправилась в отпуск?
– В таком случае куда, по-вашему, она могла направиться? – спросила Эйра.
– Ну, это я вряд ли вам скажу.
– Вы помните, когда Санна была у вас в последний раз?
– Не-ет, не помню, а надо? – Лилли Мелин, кажется, слегка занервничала, но, возможно, всему виной был обычный страх перед допросами, какой часто бывает у пожилых. Эйра еще не привыкла к тому, что она должна представлять собой власть. Женщина коснулась щеки. Жест был преисполнен изящества.
Кольцо на левой руке.
– Вы замужем, Лилли? – Никакими сведениями о повторном замужестве они не располагали, едва ли это могло пройти мимо шведской системы регистрации браков.
– Нет, дорогая, я вдова. – Печальная улыбка, чуть кокетливое прикосновение к волосам. – Калле погиб на войне, да упокой Господи его душу.
– Это он, ваш супруг? – На крышке бюро стояло несколько фотографий в рамочках, среди них – черно-белый свадебный снимок. – Можно взглянуть? – Эйра встала и подошла к бюро. В углу снимка значилось название фотоателье в Соллефтео. Черты старой женщины угадывались в лице невесты, чуть старше двадцати, гордая посадка головы и большие глаза. Лилли была блондинкой. Она напоминала героинь из фильмов Ингмара Бергмана – невинность и вместе с тем лукавство. Мужчина рядом с ней был облачен в военный мундир.
– Это ваш муж? Карл-Эрик Баклунд?
– Да, конечно, это было до того, как все случилось и нам пришлось залечь на дно.
– В самом деле?
– Да. То, что произошло, было ужасно. Но я не могу об этом говорить. – Палец на губах, обет молчания.
– А здесь, это ваша дочь? Биргитта? – Эйра протянула ей цветную фотографию женщины.
– Не будем о ней говорить, – сказала Лилли Мелин. – Она здесь никогда не бывает.
Эйра снова очутилась перед выбором: надо ли говорить старухе, что ее дочь скончалась три года назад, упоминать про ее рак… Ведь, в сущности, у нее не было на то никаких причин.
– Мне жаль утомлять вас своими вопросами, но я полицейская и обязана обо всем спрашивать. Я расследую несколько преступлений, в которых может быть замешана ваша внучка.
– Я не настолько тупая, – Лилли постучала себя по лбу, – и не настолько съехала с катушек, что бы они там про меня ни говорили.
– Вы не знаете, где может быть Санна? Может быть, есть такое место, куда она часто наведывается? Человек, которого она часто навещает?
– Сколько вопросов. Мне это не нравится.
– Нам крайне важно найти ее.
Лилли Мелин небрежно отбросила фотографию в сторону и поплотнее закуталась в свою шаль.
– Я ничего не сделала. Это не я хожу по комнатам и ворую вещи.
– Да при чем здесь это? Я просто хочу поговорить с вами.
– Ой-ой-ой, вы все так говорите. Просто поговорить. Просто поговорить. – Старуха ухватилась за подлокотники и встала на ноги, теперь она буквально кипела от возмущения. – Как будто я не имела права находиться в своем собственном доме! Я имею право заходить в свой дом! И не понимаю, при чем здесь полиция.
– Насколько я понимаю, теперь вы живете здесь, – терпеливо проговорила Эйра, – и я ни в чем вас не обвиняю, я только прошу вас помочь.
Она уже жалела, что отклонила помощь из Эрншельдсвика, вдвоем оно как-то лучше, но если есть дополнительные ресурсы, то они должны быть брошены на поиски ГГ. А с допросом старухи она и одна может справиться.
Так она думала.
– Он был шикарный, не находите? – Лилли Мелин нетвердой походкой приблизилась к бюро у окна, взяла в руки свадебную фотографию. Состарившиеся пальцы с нежностью погладили стекло.
– Это был красивый дом, – сказала Эйра. – Тот, что был у вас в Оффе.
– Так тебя растак, кочергой да за ногу, ядрена кочерыжка, шлюха, тварь,
