Норрланда, но, судя по выписке с ее счета, она нигде не заправлялась.
– И когда это было? – Боссе задавал вопросы скорее сам себе, ведь ответ был здесь, перед ними.
То самое утро, полчаса спустя после того, как Санна Мелин выписалась из номера в «Штадте».
На следующий день после того, как ГГ спускался с ней по лестнице ресторана.
Или же все было наоборот и это она последовала за ним.
Голова лопалась от мыслей. Они что, направились к ней в номер? Даже думать об этом не хотелось. А после, на машине? Это он обманул Санну Мелин или же это она обдурила его?
Он что, полный идиот?
У Эйры хватило сил только на то, чтобы отправить Силье сообщение, в котором она объяснила, почему была недоступна. «Докладывать нечего, потом созвонимся».
Эйра пыталась нащупать хоть одну здравую мысль – что она может сделать? Двинуться на восток, к Е4, и покрутиться там, проверяя каждый съезд, каждое ответвление на бескрайних просторах Норрланда? Сколько на это уйдет времени? За мостом Высокий берег раскинулась половина Швеции, площадь, соизмеримая с Италией или Францией, бесчисленное количество проселочных дорог без всяких камер. Лес. Бескрайний массив леса.
Что ей следовало сделать, так это записать допрос из дома престарелых. Только это казалось таким бессмысленным.
Боссе Ринг вышел из машины и теперь расхаживал туда-сюда с телефоном, словно с лозой для поиска воды. Одна мачта где-то в отдалении, слабый сигнал. До недавних пор в Мюккельгеншё пролегал кабель телефонной связи, протянутый сюда лет сто назад, однако «Телия»[10] срезала все медные провода.
Эйра включила запись допроса. Ее дедушка назвал бы это добросовестностью, обязанностью делать то, за что взялся. Вслушиваться в слова и длинные молчаливые паузы, записывать показания душевнобольного человека. На короткое время ей даже удалось отвлечься, перенестись обратно в Оффе начала пятидесятых.
Если женщина была психически нездорова, то тогда понятно, почему муж с ней развелся. В те времена одной лишь хрупкой любви было недостаточно. Тетя кузины Эйры добилась быстрого развода, улучив мужа в неверности. Мама Эйры всегда говорила об этом со страхом. Не перед изменой, а перед тем временем, когда суд решал, сможет ли человек освободиться от брачных уз или нет.
Послышался короткий удар – это Лилли Мелин отбросила снимок своей дочери Биргитты. Что происходило с ней, трехлетней, в ту пору?
Эйра набрала номер Янне Баклунда из Соллефтео.
– Почему вы не сказали, что у вас есть сестра?
– У меня их две, – ответил он.
– Три, – поправила Эйра.
В трубке на несколько секунд повисла тишина.
– Да-да, – торопливо проговорил он следом, – теперь я понял, о чем вы, но я никогда ее не видел. Во всяком случае, мне ничего о ней не известно, хотя мы запросто могли сталкиваться на улицах. В детстве я вообще понятия не имел, что у отца есть еще один ребенок.
– А как же вы тогда узнали?
– Во время одной домашней ссоры. Мать разорялась на полную катушку. Отец вроде как украдкой виделся с дочкой, и она желала знать, до каких пор это будет продолжаться. Обвиняла отца в вещах, которые маленьким лучше не слышать. Сказала, чтобы о своей семье заботился, а не по чужим бегал. А при чем здесь это?
Боссе Ринг вернулся обратно на пассажирское сиденье. Эйра сохранила набранный документ. Она записала почти весь допрос, во всяком случае, не оставила его мелко дрожать и трепыхать крылышками в воздухе, как это любил проделывать ГГ.
– Во всем всегда есть определенная доля логики, – заявил Боссе.
– Это ты к чему?
– Мы думаем, что мир безумца иррационален, но даже у безумцев есть своя система. – Он разминал в пальцах порцию снюса. – Места преступлений выбираются не случайно, эта дамочка не пойдет в лес наобум.
– Знаю, – сказала Эйра. Как будто она сама не думала об этом каждый час, во сне и наяву, не бродила по проклятым домам во сне и не ломала себе голову, изыскивая места, куда могло приспичить направиться ГГ. – В Оффе это был дом ее родни, в Мальмберге – дом, где провел свое детство Микаэль Ингмарссон, но, насколько я понимаю, они обыскали уже все места, к которым ГГ мог иметь какое-либо отношение: остров в шхерах, где он бывал в детстве, летняя дача родителей его бывшей жены…
– А отель теперь едва ли актуален, – подхватил Боссе. – Она ведь догадывается, что мы ее ищем, иначе не оставила бы свою квартиру.
– Куда ты собрался ехать?
– У Лилли Мелин был брат.
– Да, так сказали в приюте, но он скончался прошлой весной.
Боссе Ринг сунул в рот порцию снюса и вытер пальцы о брюки.
– Я позвонил в Налоговое управление и навел справки в отделе землеустройства. Опись имущества пока не готова. Мужчина снимал квартиру в Эрншельдсвике, и она отошла обратно арендодателю, а вот избушка до сих не продана и значится в списке имущества покойного.
– Где это? – спросила Эйра, заводя машину.
– У озера к северу от Голберга, на границе с Вэстерботтеном.
Один из соседей бросился в сторону, когда Эйра совершила резкий разворот на дороге.
Если напрямик, как летают птицы, то это было не очень далеко, однако по проложенным в глубине страны узким дорогам, петлявшим между озерами и горами, им потребовалось больше часа, чтобы добраться до нужного места.
Озеро на карте не имело названия, обычное лесное озерцо с черной застоявшейся водой. Несколько четырехугольников, отмечавших собой избушки, находились чуть дальше.
– Ты позвонил прокурору? – спросила Эйра, как только выяснила, в каком направлении ей следует ехать.
– Я знаю Берентс, она чтит букву закона, – ответил Боссе Ринг. – В принципе, я лицо гражданское, и это означает, что на деле ты действуешь одна. Думаешь, она позволит нам туда ехать? Безоружными? Ты же без оружия?
Пистолет Эйры остался в полицейском участке Крамфорса, запертый в сейфе.
– Плевать я хотела, если меня уволят с работы. Скажешь, я тебя заставила. Ближе нас здесь все равно никого нет.
Они остановились на лесной дороге. Судя по кадастровому плану, избушка должна была находиться в пяти сотнях метров дальше.
– Может, еще немного проедем?
– Будет лучше, если дальше мы пойдем пешком.
Эйра поставила машину поперек колеи – небольшое препятствие, если кто-нибудь вздумает пуститься в бегство. Ни о каком задержании речи даже не шло. Они заранее условились на этот счет: они только доберутся до избушки и посмотрят, есть ли там кто.
– По крайней мере, мы не станем зря сидеть часами в засаде, если окажется, что здесь нет ни души, –
