– Мы знаем про вас и Эрика Донована, – сразу предупредил он.
Салли беспокойно взглянула на нас – быть может, спрашивала себя, стоит ли все отрицать. Но Гэхаловуд протянул ей фото, где они с Эриком целовались обнаженными, и глаза ее наполнились слезами ужаса:
– Кто вам это дал?
– Никто ничего не знает, – успокоил ее Гэхаловуд. – И я очень надеюсь, что все так и останется. Фото нашел Джо Морган, фотограф, и передал Лорен Донован. Но поскольку он умер, а Лорен хранила тайну больше десяти лет, вы можете быть спокойны. Мы здесь не затем, чтобы вас добить.
– Вы уже это сделали, вы забрали у меня сына, сержант.
Гэхаловуд, указав на один из столиков, предложил сесть и поговорить спокойно. Салли устроилась напротив нас:
– Почему Лорен молчала, если все это время была в курсе?
– После ареста брата она нашла доказательство невиновности Уолтера. Она никогда про него не упоминала, потому что оправдать Уолтера значило сосредоточить усилия следствия на Эрике. В общем, она забрала фотографию и не хотела доставлять вам лишние страдания.
– Какая она милая, эта Лорен, – прошептала Салли.
– Да, она такая, – согласился Гэхаловуд. – А теперь, миссис Кэрри, я вынужден вас просить рассказать подробнее про эту вашу связь с Эриком. Возможно, это напрямую связано с расследованием. Обещаю полную конфиденциальность.
– Это какой-то кошмар, – разрыдалась Салли.
– Когда сделано это фото? – мягко спросил Гэхаловуд.
– В восемьдесят седьмом году. Мальчикам было по семнадцать лет, а мне сорок три. Моя жизнь была совершенно безмятежной. Магазин процветал, я была счастлива с мужем, у нас с ним и Уолтером была прекрасная семья. Не знаю, что на меня нашло в том году и как так получилось, но вот так. Эрика я знала с рождения, а с десяти лет они с Уолтером стали неразлучны. Он все время торчал у нас дома. И вот однажды летним днем они оба взялись перекрасить деревянную ограду в саду. Стояла невыносимая жара. Я пошла отнести им попить. Эрик снял футболку. Он был красив как бог. Я протянула ему стакан лимонада, наши руки соприкоснулась, и меня будто током ударило. Я вдруг поняла, что хочу это мускулистое, загорелое тело. Меня это настолько вышибло из колеи, что пришлось встать под ледяной душ, чтобы унять возбуждение. Они целую неделю красили эту чертову ограду. Я целую неделю смотрела из дома на Эрика. И когда фантазмы начинали брать верх, убегала под душ. Мне было стыдно за свои позывы. В тот момент я вовсе не собиралась переходить к делу.
Она запнулась.
– Но это случилось, – подбодрил ее Гэхаловуд.
– Да, когда я совсем не ожидала. Это было в конце августа восемьдесят седьмого года, в субботу.
* * *
Суббота, 29 августа 1987 года
В тот день Салли Кэрри была дома одна. Муж работал в магазине, а Уолтер на целый день ушел. Она решила испечь пирог, но оказалось, что у нее мало яиц. Можно было сходить к соседям или заскочить в бакалею Донованов, но ей было лень. В кои-то веки весь дом был в ее распоряжении, и она твердо решила этим пользоваться. И просто позвонила в “Продукты Донованов”. Ей ответила Джанет Донован, Салли сделала заказ и попросила оставить его в магазине, чтобы Джордж забрал на обратном пути.
Но через десять минут вдруг раздался звонок в дверь. Это был Эрик – он обычно доставлял продукты из родительского магазина.
– Ваш заказ, – сказал он.
– Спасибо, Эрик, очень мило с твоей стороны. Ты мог оставить их Джорджу, не бегать лишний раз.
– Знаю, но я был рад к вам зайти.
– Уолтера нет дома.
– Знаю.
Он смотрел на нее в упор. Она предложила ему заглянуть на минутку.
– Выпьешь что-нибудь, Эрик?
– Спасибо, охотно.
Они направились на кухню. Салли открыла холодильник. Нервничала, была возбуждена. Не понимала, что ей делать, но знала, чего хочет.
– Пива хочешь? – предложила она.
– С удовольствием.
Договор был скреплен. Предложив алкоголь несовершеннолетнему, Салли давала понять, что готова нарушать запреты.
Она откупорила бутылку и протянула ему. Он молча отпил. Он тоже нервничал. Тогда она сделала так: взяла из его рук бутылку, собираясь сделать глоток. Потом, не в силах сдерживаться, наклонилась и припала губами к его губам. Он подхватил ее и вернул поцелуй. Бутылка упала на пол и разбилась, но они, помраченные объятием, не обратили на нее никакого внимания.
* * *
– Так началась наша бурная страсть, – рассказывала Салли. – Когда мы, голые, опомнились в гостиной, нам было хорошо. Я не чувствовала ни вины, ни смущения. Меня ничто не тревожило. Когда Эрик собрался уходить, разносить продукты по другим адресам, я сказала: “Хочу встретиться с тобой снова”. Он ответил: “Я тоже”. После этого у меня была только одна мысль – увидеться с ним. Но где? Рисковать было нельзя. Конечно, был один мотель по дороге в Конуэй, но я чувствовала, что уединенное место может привлечь особенное внимание. Кто-нибудь обязательно заинтересуется, зачем это мальчик ездит туда на велосипеде. И мне пришла в голову совершенно безумная мысль. Мы с мужем тогда сами обустраивали квартиру над магазином, чтобы ее сдавать. На неделе я там бывала одна, Джордж появлялся только по воскресеньям, чтобы работа шла быстрее. Попасть туда можно было совсем незаметно, по задней лестнице. И вот там я стала назначать Эрику свидания. После школы он всегда заходил к родителям в магазин, а потом исчезал и пробирался в квартиру, где ждала я. Когда мы оба оказывались внутри, я заваливала вход мешками, инструментами и досками, чтобы никто случайно не вошел. Но я знала, что этого не произойдет. Мы были надежно укрыты от окружающих. Я отдавалась ему прямо на полу, на одеяле. Между нами было что-то очень сильное. Он заставлял меня чувствовать себя женщиной, как никто другой. Ни с мужем, ни с кем еще я не ощущала того, что ощущала с ним. Этот семнадцатилетний мальчик занимался моим сексуальным воспитанием. Я была влюблена до безумия, что я еще могу сказать. Я прекрасно понимаю, когда все это рассказываю, что это может выглядеть смешно и нелепо. Но я так жила несколько месяцев, несколько месяцев я чувствовала себя более живой, более счастливой. Более свободной. Когда подоспело Рождество, Эрик даже однажды остался у меня ночевать. Я начинала серьезно рисковать из-за него.
* * *
Суббота, 12 декабря 1987 года
Отец Джорджа Кэрри, живший в доме престарелых в Миннеаполисе, неудачно упал, и Джордж с Уолтером поехали на уик-энд побыть с ним.
Как только муж сообщил Салли эту новость, она сразу представила себя дома, с Эриком. Сколько можно прятаться в недоделанной квартире над магазином. Надо было действовать тонко. Сначала предложить поехать в Миннеаполис всей семьей. Потом, когда придет время звонить в авиакомпанию и бронировать билеты, сказать, что ей жаль закрывать магазин и упускать выручку, это же чуть ли не последние выходные перед Рождеством. Потом предложить пожертвовать собой и остаться в Маунт-Плезант. И муж только спросит: “Тебя не затруднит?”
Итак, в ту субботу Джордж и Уолтер ранним утром улетели в Миннеаполис. Магазин Салли открыла одна. День, казалось, тянулся бесконечно. Зашел Эрик, якобы справиться об Уолтере.
– Получится сегодня вечером? – спросила она.
– Я сказал, что ночую у приятеля. Родители ни за что не станут проверять.
– Я оставила заднюю дверь открытой. Приходи, когда хочешь, и будь как дома.
В половине восьмого она, закрыв магазин, бросилась домой. И увидела Эрика. Он сидел в комнате Уолтера и читал комиксы. Сперва она растерялась. Ей захотелось все прекратить. Сказать ему, чтобы шел к себе. Она почувствовала себя полной идиоткой в своем новом белье, ей захотелось поскорей снова натянуть трико матери семейства и удобные спортивные штаны. Но Эрик поцеловал ее, и страсть взяла верх. На время. Назавтра, когда она проснулась рядом с ним в супружеской постели, ей стало дурно. Она внезапно пожалела обо всем. Первый раз почувствовала себя виноватой. Словно на нее наложили заклятие, и оно вдруг перестало действовать. За завтраком он глотал шоколадные хлопья Уолтера. Наложил их себе дважды, потом шумно выхлебал молоко прямо из миски. Теперь она смотрела на него трезво. И злилась на себя. Она спала с ребенком. Пора было кончать.
