— На долго ли? — подумал Лаврищев. Ведь с его здоровьем, алкоголем не защититься.
Целый день его не покидало состояние двойственного чувства. С одной стороны некого драйва, с другой — гнетущей тревоги. Его грудь прямо распирало радостное вожделение, а колени тряслись противной дрожью.
Различные планы, подхлёстнутые алкоголем, со скоростью аппетита, приходящего во время еды, громоздились в его голове.
— Нет, неспроста КГБ выявляло и развивало способности именно у военнослужащих, которые были связаны присягой. Иначе бы их просто невозможно было — бы контролировать и тогда в них не было бы никакого смысла.
Несомненно, что Пейков — был именно его шанс, подаренный судьбой! И Лаврищев был ей за это премного благодарен. Он даже немного завидовал сам себе.
Станислав Кузьмич был так погружён в свои мысли, что отменил на весь день все свои изначальные планы. Даже встречу с деловым партнёром, передаренную ему Темниковым, он, извинившись, перенёс на завтра. И не заметил, как заходящее солнце оповестило, что рабочий день закончился. Об это ему так же напомнила секретарь Ниночка, которой надоела её невостребованность.
Подвозя домой Ниночку, Лаврищев задумчиво молчал всю дорогу, чем сильно обеспокоил её.
Для Нины эта поездка была непривычно короткой и неприятной.
— Неужели я так подурнела, что он не отличает меня от стенки? — переживала Ниночка. Это, безусловно, было поводом для сожаления. Ведь она не привыкла к такому свинскому невниманию к себе неотразимой.
Вечером за ужином Станислав Кузьмич окончательно дозрел и поделился с женой своими дальнейшими планами на жизнь.
— А ты знаешь, идея заманчивая, — Людмила Григорьевна затянулась сигаретой и мечтательно закатила глаза в потолок. — Тут я полностью с тобой согласна.
— Рад, что тебе понравилось, — Станислав Кузьмич ни минуты не сомневался в том, что жена его поддержит его начинания. — Но только я боюсь даже предположить, что он может с нами сделать, если случайно пересекутся общности наших интересов?
Но Лаврищева уже не слышала мужа, развивая тему дальше.
— А что, ни для кого не секрет, что испокон веков успешные и публичные люди всегда пользовались защитой и помощью колдунов и разных экстрасенсов, — Людмила Григорьевна, пропустила мимо ушей небезосновательную обеспокоенность мужа.
Оказалось, что для неё эта тема была понятна и по — настоящему интересна.
— Я случайно слышала, что у Валерия Леонтьева в группе была аккомпаниатор — экстрасенс, которая во время их выступлений всегда находилась позади него, наподобие защитного экрана на всякий неординарный случай.
И царица Александра держала при дворе провидца Распутина, не просто так.
А лечение у знахарей! Ведь врачи сами посылают к ним безнадёжно больных, когда медицина бессильна! — уже вовсю верещала супруга. — А к Джуне так вообще не попасть, даже с большими деньгами.
Всё тщательно взвесив и продумав, она взяла инициативу в свои ухоженные, но цепкие руки. Как практикующий врач и довольно коварная личность, она была уверена в своих силах.
— Только бы обошлось без последствий, — не слишком уверенно заикнулся Станислав Кузьмич, но несколько успокоился, встретив уверенный взгляд жены.
— Сначала надо поиметь пользу, а потом уже разбираться с последствиями, — вынесла твёрдый вердикт Людмила Григорьевна, вселив в мужа некоторый оптимизм.
— Будем считать, что ты меня убедила, — согласился Станислав Кузьмич, глядя на жену с восхищением.
И будто бы нарочно для них по телевизору начали показывать передачу «Битва экстрасенсов», правда очень слабо и не слишком убедительно. Но главное — вовремя!
И быстро родившийся тем вечером план, просто требовал, чтобы его привели в жизнь незамедлительно. Попусту терять время сейчас было слишком расточительно.
Через пару дней Людмила Григорьевна познакомилась с Пейковым и не церемонясь выложила ему свои с мужем планы. Лаврищева бредила быстрейшим достижением желаемого результата и ей жаль было терять время на притворство и недомолвки. Она пёрла с таким напором, что остановить её можно было, если только танком.
Артём Андреевич мельком взглянул на Людмилу Григорьевну и ужаснулся. Её лицо, с кокетливым взглядом, минуту назад бывшее таким милым и интеллигентным, сейчас исказила злобная гримаса. Из гладко причёсанной головы словно полезли змеи. Медуза Горгона приняла своё истинное обличие.
Но Артём Андреевич не воспринял её слова, как должное. Он ведь не работал Мерлином ни у самой Лаврищевой, ни у её мужа и исполнять любые их желания, не было его профессиональной обязанностью.
6
— Официант, подойдите! Мы хотим расплатиться, — попросили девчонки с четвёртого столика, возле окна. Они собирались уходить. Антон с удовольствием протянул им маленький поднос с, лежавшим на нем, счётом.
День был холодный и пасмурный. Моросил противный косой дождь. Многих прохожих инстинктивно тянуло в тепло и работы в переполненном кафе было много. Несмотря на это, Антон давно внимательно следил, что бы эти две свиристелки не смылись не расплатившись. Поначалу он даже не хотел обслуживать этих соплячек. Хотя лица у них хорошие. Озлобленности нет, как наверно и денег. Вроде не проститутки, откуда же у них деньги?
Но потом, приглядевшись по — лучше, он увидел на шее у тёмненькой девчонки тонкую золотую цепочку и немного успокоился.
— В крайнем случае, ею она и расплатится, — решил Антон и тут же отвлёкся на другой столик.
Минут через двадцать происходящее в кафе окончательно перестало быть похожим на настоящее.
Беленькая худышка, нагло глядя Антону в глаза, достала из стоявшего на столе стаканчика салфетку для рук и положила её на поднос.
— Вот деньги, — вкрадчивым голосом сказала она, продолжая не отрываясь глядеть в глаза официанту. — Сдачи не надо. Спасибо за обслуживание! Всё было очень вкусно, особенно чай!
Антон благодарно поклонился и так и застыл с подносом на вытянутой руке. На нём смешно торчала бумажная салфетка.
Потрясающий идиотизм ситуации странным образом не привлёк ничье внимание: ни охраны, ни других официантов, ни кого из посетителей кафе.
Так Антон и стоял до тех пор, пока хихикающие девчонки не выскочили на улицу. Лишь, когда за ними закрылась дверь, он, очнувшись, принялся убирать со стола посуду.
— Ой, Ларка, как это у тебя получается? — восхищалась проделкой подруги тёмненькая девчонка. Её глаза горели завистью и она вся дрожала от потрясения или от холода.
— Не знаю. Получается вот! Как я тебе могу объяснить вещи, в которых ты ничего не понимаешь?
Ларисе нравилось ощущать собственное превосходство, хотя сама она тоже вряд ли могла прояснить ситуацию. Просто что — то находило на неё временами, когда она с лёгкостью совершала немыслимые поступки и её это забавляло. И даже заставляло наслаждаться осознанием собственной незаурядности и пугало. Особенно, когда глядя на кого — то из знакомых, она вдруг понимала, что живым видит его в последний раз.
— Только ты смотри, не рассказывай никому! Ладно? — тем же вкрадчивым голосом Лариса теперь обрабатывала подругу. Всё же эти её игры были довольно опасны. — Чего тебе хочется больше всего на свете? Вот это?
Она протянула Светлане спрятанную в ладони солонку в виде раскрывшегося цветка, только что прихваченную её в кафе.
— Откуда ты узнала, что мне такую хочется? Ты что и мысли мои можешь читать? — даже испугалась подруга.
— Это очень легко, — засмеялась Лариса. — Думать надо по тише. Только никому не слова! Обещаешь?
На самом деле она просто заметила, как заинтересованно Алёна пялилась на эту солонку несколько минут назад.
Алёна согласно кивнула.
— А нас за это в тюрьму не посадят? — всё же беспокоилась обескураженная последними событиями подружка.
— Нет, нет, что ты! — пообещала Лариса и заразительно весело рассмеялась.
Но на другой день, проходя на перемене по школьному коридору мимо шепчущихся девчонок, Лариса услышала в свой адрес от десятиклассницы Ани, своей соседки по двору едкое «ведьма!»
Лариса вздрогнула, как от грома с ясного неба! Её щёки залились краской стыда.
— Ну, Ленка, разболтала всё таки! — разозлилась Лариса, понимая, что сама во всём виновата. Вчера она совершила ужасную ошибку, зачем — то раскрыв перед подругой свои необычные способности.
Лариса схватила портфель и в отчаянии побежала к выходу из школы. Всё что ей сейчас хотелось, это просто уничтожить болтушку Алёну, или себя — всё равно!
— Какая же я идиотка! Доигралась? Мало тебе! — ругала она себя. — Если у меня и получается что — то немыслимое, то совсем не значит, что это хорошо. И совсем не обязательно об этом кому — то знать!
