Арчибальду казалось, что мир вокруг него рушится, рассыпаясь на острые осколки, каждый из которых ранил его, разрезая кожу и вытаскивая наружу внутренние органы, чтобы посыпать их солью.
От боли сводило всё тело.
И обидно было до невыносимости.
— Прости, — выдохнул Арен с искренним сожалением. — Я не думал, что так получится. Не предполагал, что ты захочешь… Она ведь актриса, ещё и «пустышка». Мне казалось, это идеальный вариант, чтобы ты просто отвлёкся от всего. Я не желал делать тебе больно, Арчи.
Сердиться на Арена было бессмысленно — Арчибальд слишком хорошо знал брата. Но выплеснуть негативную энергию всё-таки было необходимо, поэтому он, отвернувшись, хлестнул родовым огненным заклинанием по ближайшему шкафу.
Император мог бы запросто блокировать порыв Арчибальда, но не стал этого делать.
Только сказал ещё раз:
— Прости.
Арчибальд вздохнул и закрыл лицо руками.
Позади него, весело потрескивая, горело дерево. И негромко выла пожарная сигнализация. Кажется, даже вода лилась с потолка — но это было бесполезно: огонь Альго ничем не потушить.
Арен махнул рукой, заставив родовое заклинание затухнуть, и треск с воем прекратились. По крайней мере, снаружи. Внутри же у Арчибальда всё по-прежнему выло и трещало…
— Что мне теперь делать… — прошептал он, вспоминая улыбающуюся и довольную Айрин.
Ложь. Всё — ложь. Защитник, да она же гениальная актриса!..
— Я не знаю, Арчи. Тебе выбирать. Кстати, я не думаю, что Айрин Вилиус совсем уж не испытывает…
— Не надо об этом, — резко перебил брата Арчибальд, отняв руки от лица, и свирепо на него посмотрел. — Вот не надо! Конечно, я понимаю, что негатива она ко мне не чувствует. Но и не влюблена, как я изначально думал. Демоны, и почему ты не рассказал мне это всё раньше, Арен?! Я ведь успел с ней переспать!
— Вряд ли ей этого совсем уж не хотелось. Не терзайся. Я виноват. Не ты.
Арчибальд усмехнулся. В этом был весь Арен. Все-то вокруг него были не виноваты ни в чём — один он всегда и во всём виноват.
— Ладно, — вздохнул Арчибальд, поднимаясь с кресла. — Я разберусь. Пойду спать. И тебе советую, Арен.
Брат кивнул, но его высочество, выходя из кабинета, ни секунды даже не сомневался, что этой ночью Арен не сомкнёт глаз.
Впрочем, как и сам Арчибальд…
.
Он перенёсся на север.
Его высочество делал так всегда, когда случалось что-то, с чем ему было трудно справиться. Странно, но Геенна, забиравшая жизни с лёгкостью безумца, порой была способна подарить покой. И, глядя на её вечный огонь, в эти мгновения ярко-оранжевый, а у поверхности земли словно проваливающийся в никуда, в бесконечную черноту — будто там не земля была, а продолжение ночного неба, — Арчибальд постепенно успокаивался.
Нет, он не винил Айрин, понимая, что она стала такой же жертвой, как и он сам. Сложно отказать дознавателям первого отдела, эти ребята умеют ставить ультиматумы так, чтобы не оставить человеку выбора. И Айрин, услышав предложение получить опеку над Авророй взамен на требование стать любовницей двоюродного брата императора, конечно, понимала, чем ей может грозить отказ. Сестру — в отличие от Арчибальда — она любила по-настоящему и не согласиться не могла.
Его высочество понимал: Айрин тоже было больно. Скорее всего, не менее больно, чем ему сейчас. А может, и более, потому что ей ещё и было страшно. Всё-таки у Дайда работают не только профессионалы, но и садисты — заставлять девушку со страхом физической близости становиться любовницей принца лишь садисты и могут. Для этого нужно обладать каким-то запредельным уровнем цинизма…
Да, Арчибальду было очень жаль Айрин, которая оказалась в умело выстроенной сотрудниками первого отдела ловушке. Ей повезло, что его высочество не имел привычки пользоваться женщинами, особенно влюблёнными, и вообще не относился к людям как к вещам. Он слишком хорошо знал ценность человеческой жизни и искренних чувств, чтобы ими разбрасываться.
Искренних… И всё же, несмотря на то, что Арчибальд осознавал — Айрин во многом была искренна с ним, — её чувства в основном были продиктованы приворотным зельем. Восторг, влюблённость, вспышки горячей страсти — всё, что привлекло его изначально, не было истинным. И из-за этого образ Айрин, который ранее в сознании Арчибальда был светлым и искрящимся, потемнел и перестал приносить радость.
Ему больше не хотелось проводить с ней время. Видеть её. Быть рядом, слышать голос, смотреть на робкую улыбку. Ничего этого не хотелось.
Арчибальд вздохнул и запустил ладонь в пепел, из которого состояло плато возле Геенны. Поднял руку и разжал кулак, наблюдая за тем, как с посеревшей кожи медленно осыпаются мелкие светлые песчинки вперемешку с серыми частичками пепла. Сгоревшей плотью его погибших товарищей.
Он и сам себе сейчас именно пеплом и казался.
Арчибальд горько улыбнулся и опустил руку, вновь посмотрев на полыхающую перед ним Геенну.
Ничего. Он справится. В конце концов, он видел в своей жизни смерть чаще, чем любой другой человек в Альганне, — неужели не сможет пережить очередную?
То, что произошло сегодня вечером, для Арчибальда именно смертью и являлось. Быстрой и стремительной, мгновенной, как молния, гибелью надежды, счастья и любви.
Глава семнадцатая. Конец спектакля
Айрин Вилиус
Мне было невероятно хорошо — я бы даже сказала, сказочно хорошо. Никогда не думала, что так бывает. Чтобы без особенной причины, а просто потому что рядом человек, которого ты любишь, — и он жив, улыбается, обнимает, целует… и не только…
Даже странно было вспоминать о том, что когда-то я боялась Арчибальда. Теперь я не просто совсем не боялась его — я стремилась к нему всем сердцем и душой, радуясь, когда он вспыхивал страстным пламенем, надеялась и верила в лучшее.
Не знаю, как так получилось, что я уснула. А когда проснулась, счастье захватило меня целиком и полностью с такой безграничной силой, что я и не вспомнила про то, что собиралась сделать. А ведь я собиралась всё-таки рассказать Арчибальду про приворот и предложение первого отдела. Это настолько вылетело у меня из головы, словно совсем не являлось важным.
К сожалению, в дальнейшем оказалось, что я совершила роковую ошибку.
.
В понедельник перед прогоном вечернего спектакля маэстро решил вновь заняться репетицией «Корабля», но поставить вместо себя Дерека. Я напряглась, но зря — репетировали мы только диалоги из начала пьесы. Как выяснилось, Ллойс уже успел выучить весь свой текст, поразив меня этим до крайности — он ведь с нами практически не репетировал.
— Отличная у тебя память, Дерек, — похвалил его маэстро. — Моя, к сожалению, уже подводит. Старею.
Все расхохотались — настолько горестно сказал это слово Говард.
— Старость — это не про вас, маэстро, — кокетливо пошутила Райза, хлопнув накладными ресницами. В «Корабле» она не участвовала, зато в сегодняшнем спектакле играла одну из ведущих ролей, поэтому имела право присутствовать на репетиции. — Абсолютно!
— Надеюсь на это, — хмыкнул Говард, отчего-то хмурясь. Я спросила маэстро чуть позже, почему он выглядел таким встревоженным, и он признался, что у него дурное предчувствие.
— Понятия не имею, с чем это связано, — пробормотал Говард, почесав кустистую бровь. — Но обычно предчувствия меня не подводят. — Помолчав, он добавил: — Всегда так было. Какие-то отголоски родовой магии, что ли…
— Родовой магии? — я откровенно удивилась. — Но у вас ведь её нет.
— Нет. В чистом виде точно. Но отголоски есть. Я, видишь ли, внебрачный сын одного из аристократов с ментальной магией предчувствий. Большая редкость, кстати, таких родов всего два. Члены этих семей ощущают, откуда придут возможные неприятности, и могут предупредить о чём-либо. Не в подробностях, конечно. А я просто чувствую — что-то грядёт. Но, с чем связано, понять не могу.
