— Может, Бернадет? — предположила я, и маэстро пожал плечами:
— Бернадет… Возможно. Она, кстати, придёт на «Корабль». Мы вчера открыли продажу билетов на премьеру, она состоится через полтора месяца. Бернадет купила билеты на лучшие места одной из первых. Я знаю об этом благодаря тому, что билеты она приобретала через кадровый отдел своего театра.
Я задумалась. Честно говоря, я не помнила, приходила ли она раньше на наши премьеры.
— В этом есть что-то необычное?
— В том-то и дело, что нет, — покачал головой Говард. — Она почти всегда приходит на наши премьеры. Но раньше мне было безразлично, а теперь отчего-то не нравится. В общем… — Маэстро вновь почесал бровь. — Что-то происходит, Айрин. Но что, я не могу понять, а значит, и к дознавателям не обратишься. Надеюсь, что хотя бы тебя не заденет, ты всё же под охраной его высочества.
— Может, вам тоже нужно обзавестись охраной? — обеспокоенно спросила я, и Говард по-доброму мне улыбнулся:
— Нет. Охрана в театре есть, и достаточно.
.
Я ожидала, что Арчибальд пришлёт букет. И напишет записку. И придёт на спектакль. В общем, на мой взгляд, он должен был сделать что-то из этого списка — всё же вчера был не совсем обычный вечер для нас обоих. Точнее, совсем необычный — сладкий, чувственный, страстный и немного безумный. Но он молчал, и мне это казалось странным.
К началу спектакля я стала беспокоиться. Нет, мне даже в голову не пришло то, что произошло на самом деле и о чём я узнала спустя несколько часов, — я думала, что во дворце вновь совершено покушение, или Геенна опять активировалась, или ещё какие-то срочные государственные дела, от которых Арчибальд не может оторваться. Это было нелогично. Уж время для того, чтобы написать на браслет связи или послать букет с запиской, всегда можно найти. Сама я стеснялась связываться — не хотелось быть навязчивой. Всё-таки он Альго, мало ли, что у них там сейчас происходит…
Спектакль я отыграла хорошо — но скорее по привычке. Сегодня в театре шла одна из самых старых пьес маэстро, мы поставили её давно, и она уже начинала терять популярность, поэтому постановка шла раз в два месяца. Вместо неё и ещё одного спектакля и должен был встать в расписание «Корабль».
Игра в этот вечер не требовала от меня больших усилий, но всё равно давалась непросто. Я постоянно думала о том, где же Арчибальд, почему нет ни букета, ни записки — ничего… Тревожно было до нервной дрожи на кончиках пальцев.
— Айрин, что с тобой? — поинтересовался Дерек, когда я после спектакля спустилась с подмостков, держа в руках один из подаренных букетов, и направилась в свою гримёрную. Ллойс сегодня не играл, а находился за кулисами и наблюдал за действием. Маэстро, насколько я знала, в театре вообще не было — он поехал в хозяйственный комитет за какими-то документами. — Вы с Говардом что-то сегодня оба сами не свои.
— Всё в порядке, — ответила я, как мне показалось, вполне спокойно, но Дерек только усмехнулся и осторожно поймал меня за локоть. Придвинулся почти вплотную и прошептал на ухо:
— Меня ты обмануть не сможешь. Я слишком хорошо знаю, какая ты, когда тебе хорошо или плохо. Сейчас тебе плохо, я вижу. И хочу сказать, что я рядом, только позови.
— Дерек… — я попыталась сделать шаг в сторону, но Ллойс крепко держал меня за локоть, не отпуская. И продолжал шептать:
— Я понимаю, что тебе нравится его высочество, но уверен — со временем ты взглянешь правде в глаза и поймёшь, что ваши дороги должны разойтись. Вы слишком разные, ваши миры очень отличаются друг от друга. Ты не сможешь быть с ним, Айрин. Ты такой нежный цветок, а Арчибальд… Он суровый человек. Даже жестокий. Для него растоптать тебя — как чихнуть…
— Ты ошибаешься, — возмутилась я, не выдержав клеветы о его высочестве. — Дерек, отпусти! Я хочу пройти к себе.
— Хорошо, — Ллойс кивнул, послушно отходя в сторону, но, когда я уже почти прошла мимо, всё-таки решил оставить за собой последнее слово, заявив: — Уверен, ты ещё вспомнишь мои слова, Айрин.
.
Не знаю, чего добивался Дерек, хотел он успокоить или разозлить меня, но в гримёрную я пришла на взводе. Зло поставила в вазу букет и принялась смывать грим — благо его было немного. Монотонные движения губкой меня немного умиротворили, и минут через десять, когда в дверь вдруг постучали, я уже не настолько желала растерзать весь мир.
Услышав этот стук, я на мгновение замерла, взмолившись — хоть бы это был Арчибальд! — и воскликнула, поворачиваясь на стуле:
— Да, заходите!
Дверь распахнулась, и через порог шагнул его высочество.
— Арчи! — пискнула я, словно взрываясь от радости, и этот взрыв подбросил меня со стула навстречу принцу. Я распростёрла руки, желая обнять Арчибальда, — но он отчего-то не поймал меня в объятия, а остановил на подлёте, держа на расстоянии от себя.
— Айрин, нам нужно поговорить.
Я съёжилась, впервые услышав у Арчибальда такой голос по отношению к себе. Ледяной, суровый, властный… Я уже слышала нечто подобное в зале суда, но тогда его высочество говорил не со мной.
Стало страшно. Я ещё ничего не предполагала, не понимала, чем вызвана подобная метаморфоза, — но страх вспыхнул внутри, наполняя каждую клеточку, как полминуты ранее меня наполняла радость от встречи.
— Да? — выдохнула я, поднимая голову. И страх усилился, преображаясь почти в ужас, — потому что выглядел Арчибальд откровенно плохо. Так обычно выглядят люди, если не спят, не едят и не пьют пару суток, а то и дольше.
Но накануне ведь всё было нормально…
— Давай сядем, — предложил Арчибальд, кивая на стул, с которого я только что поднялась. Усадил меня на него обратно почти силой, взял другой стул, опустился на него сам и сразу заговорил, даже не дав мне прийти в себя и осознать происходящее: — Накануне я говорил с братом.
Я была настолько дезориентирована тем, что Арчибальд после вчерашнего воистину прекрасного вечера вдруг пришёл ко мне в подобном состоянии, что не сразу осознала, кто такой этот брат.
Поняла, когда его высочество продолжил:
— Арен рассказал мне правду. Так что теперь я знаю, что твои чувства ко мне не были истинными.
Сердце, кажется, на мгновение перестало биться. Но почти тут же зашлось в бешеном ритме, панически стуча даже не в груди, а где-то в горле и мешая мне говорить…
А я хотела, хотела сказать хотя бы что-то в своё оправдание. Но — не могла!
— Я не виню тебя, Айрин, — между тем говорил Арчибальд, глядя на меня с ледяной болью в глазах. — На твоём месте я поступил бы так же. Тебя шантажировали опекой над Авророй, опекой, о которой ты грезила, — мне ясно, что это был выбор без выбора. И приворотное зелье было необходимо из-за специфики моей родовой магии — это тоже ясно. Поэтому, повторюсь, я не виню тебя. Но общаться с тобой больше не желаю.
После этих слов у меня вновь прорезался голос…
— Арчи, — полузадушенно прошептала я, протягивая к нему руки, — пожалуйста, не надо! Зелье уже не действует, я тебя на самом деле лю…
— Нет, — перебил меня Арчибальд, покачав головой. — Рин… — Он резко выдохнул, и я поняла: это имя вырвалось у него невольно. — Тебе просто так кажется. Эффект от зелья наложился на твою симпатию ко мне. Я понимаю, что ты хорошо ко мне относишься, это очевидно. Но это не любовь. Всё пройдёт, если ты перестанешь меня видеть.
— Не пройдёт, — возразила я, пытаясь подняться со стула, чтобы подойти ближе и обнять Арчибальда, но он, по-видимому, держал меня на месте при помощи какого-то заклинания. Мне казалось, будто я прилипла к стулу. — Арчи, хочешь, я поклянусь? Как Говард тогда предлагал дать клятву…
— Не получится. Клятвы отлично работают по отношению к действиям, но не к эмоциям. Сейчас тебе действительно кажется, что ты меня любишь, поэтому клятву дать легко. Но пройдёт время, твои эмоции изменятся, и это сильно ударит по заклинанию — оно воспримет изменения как ложь и накажет. Поэтому никаких клятв, Айрин.
Арчибальд начал вставать, а я по-прежнему сидела на своём месте, не в состоянии подняться и не зная, что предпринять, задыхаясь от отчаяния…
