созданы друг для друга. Нам просто нужно вернуться к тому, что было прежде… или, может быть, придумать что-то новое, что лучше подошло бы нам настоящим. Но мы одной крови. Так будет всегда. Я любила вас практически всю свою жизнь, Дрей. Пара недель этого не изменит.
Облегчение, которое я начала испытывать в начале разговора, теперь переполняло меня, успокаивая нервы и освобождая от тяжести, которую я несла все это время. Казалось, я сейчас взлечу.
Это была свобода. Спасение. Ответ все это время хранился внутри меня.
Андреас сжал челюсти, и в его глазах блеснула незнакомая мне эмоция. Проведя пальцами вниз по моему подбородку, он притянул мой рот к своему.
Я оказалась не готова к водовороту ощущений, который обрушился на меня при соприкосновении наших губ. Между нами вспыхнул жар, и мои пальцы так вцепились в его футболку, будто только это могло удержать меня на поверхности.
Тело охватил весь тот голод, который закипал во мне каждый раз, когда мы друг друга касались. Это заставило меня придвинуться ближе, сильнее прижимаясь губами к его губам с испепеляющей настойчивостью.
Но этого жара оказалось недостаточно, чтобы прогнать ледяной приступ паники, который охватил меня в тот же момент. Хоть я и вцепилась в Андреаса, но моя спина оставалась напряжена.
Я хотела в нем раствориться, и в то же время чувствовала необходимость вырваться прежде, чем на нас обрушится какая-нибудь ужасная катастрофа.
Андреас наклонил голову, прерывая поцелуй и прижимаясь своим лбом к моему. Он снова и снова нежно гладил мой подбородок, как делал это несколько мгновений назад, а мое сердце колотилось от бешеного выброса адреналина.
– Все в порядке, – мягко сказал он. – Видишь? Ничего ужасного не происходит. Ты ничего не можешь испортить поцелуем. Тогда это была не твоя вина, и сейчас ты тоже ничего не портишь. Клянусь.
От странной смеси тоски и нежности у меня перехватило дыхание. Он меня понимал, и… он был прав. Не слышалось ни выстрелов, ни топота ног врывающихся в дом людей.
Этот момент не казался ошибкой.
Прежде чем у меня мог появиться шанс для сомнений, я снова вцепилась в его футболку и притянула Андреаса обратно к себе. И если у меня и возникали какие-то сомнения относительно того, не поцеловал ли он меня лишь затем, чтобы доказать свою точку зрения, то сорвавшийся с его губ грубый вздох и настойчивость, с которой его рот овладевал моим, мгновенно их стерли.
Как только мы снова начала целоваться, то, казалось, не могли больше остановиться. Наши губы соприкасались снова и снова, и каждый поцелуй вызывал еще большее привыкание, чем предыдущий. Я вдыхала его, смаковала, словно сладкий коктейль, и никак не могла насытиться.
По моим конечностям текла пьянящая энергия, словно дым, который выходит из нас вместе с кровью, тянулся к нему из моих вен, чтобы стать еще ближе. Как будто он сочился сквозь нашу кожу и объединял нас воедино, дыхание к дыханию и кровь к крови – то, что не смог бы испытать ни один нормальный человек.
Андреас зарылся пальцами в мои волосы, которые он только что распутал. Другой рукой он скользнул вниз по моему телу, оставляя обжигающий след до самого бедра.
Затем он поднял меня и усадил прямо к себе на колени, поправив подол платья так, чтобы я могла его оседлать. Он прикусил мою нижнюю губу, но укол боли тут же перерос во что-то гораздо более восхитительное.
Он мог съесть меня целиком, и я бы не возражала. Мне хотелось потеряться в нем, полностью раствориться.
– Рива, – пробормотал он между поцелуями. – Я так давно тебя хотел. Так давно любил. Ты наша… и моя. Вся целиком.
Не отрываясь от его губ, я согласно застонала. Его рука скользнула мне под платье и обхватила мою обнаженную грудь.
Прикосновение его большого пальца к моему соску заставило меня задыхаться и ерзать у него на коленях. Андреас застонал и другой рукой прижал меня ближе к себе – к выпуклости, которая через одежду соприкасалась с моей киской.
Это давление вызвало во мне такую сильную вспышку удовольствия, что в голове не осталось ни одной мысли. Я не осознавала ничего, кроме рева неудовлетворенной потребности. Струйки дыма в моей крови извивались и тянулись к нему.
Я и не думала, что могу хотеть кого-то так сильно, что готова буду завыть. Стремясь утолить эту жажду, я прижалась к нему еще теснее.
– Рива, – снова пробормотал Андреас и, тихо выругавшись, опрокинул нас на кровать. Его рот касался моей шеи, плеча и ключицы, а потом он задрал мое платье достаточно высоко, чтобы прижаться губами к выпуклости на моей груди.
Я вскрикнула, и моя киска начала пульсировать еще сильнее. Проведя пальцами по его груди, я задрала его футболку и, пока он пожирал меня, гладила тонкие линии мышц.
– Дрей, пожалуйста, – выдохнула я.
– Черт, – снова прохрипел он, обдавая дыханием мой сосок, и просунул руку между нами. При первом же прикосновении его большого пальца к клитору меня бросило в дрожь.
Разлившееся по телу блаженство лишь усилило жажду чего-то большего.
Этого было недостаточно… мы могли быть еще ближе. Каждая частичка моего тела терзалась желанием.
Я не знала, что именно делаю, но успела увидеть достаточно отснятых голливудских версий этого момента, чтобы уловить суть. Нащупав ширинку на свободной талии его джинсов, мне удалось расстегнуть пуговицу.
Мы были созданы для этого. Принадлежали друг другу. Я понимала это всем своим естеством, и предвкушение того, что мы можем полностью соединиться в самом что ни на есть прямом смысле, отзывалось в самой глубине моей души.
Андреас начал надавливать чуть сильнее. Сочащаяся из меня влага сделала его пальцы скользкими, а дыхание прерывистым. Когда с моей неуклюжей помощью он освободился от джинсов и боксеров, моя рука коснулась его твердого члена.
Он был таким твердым и горячим – и все из-за меня.
В тот момент нас уже ничего не могло остановить. На мгновение Андреас напряг руки и приподнялся надо мной. Его грудь вздымалась, и губы приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, но не мог подобрать слов.
Я обхватила рукой его член и приподняла навстречу бедра. Погружаясь в меня, он лишь снова застонал.
Когда он зашел, меня охватила новая вспышка – головокружительная, жгучая и наполняющая тело новыми желаниями. Я вскрикнула, и Андреас прижался своим лицом к моему, одновременно снова толкаясь в меня.
– Я не хочу делать тебе больно, – сказал он с таким отчаянием, что оно передалось и
