— Ты самый лучший на свете, — она мило улыбнулась.
— Я знаю.
— Можно я тебя в щеку поцелую?
— Нет, — отрезал я, направляясь к автобусу.
— Ну вокруг ведь столько благодарных зрителей, — тихонько хихикнула она.
— Все равно, нет. И я тебя очень прошу, на время экзамена побудь в автобусе.
— Как скажешь, — спокойно произнесла она и не удержалась, догнала в два шага, чтобы осторожно взять под руку.
* * *
Военный полигон особого значения, где проходили тренировку исключительно члены императорской семьи и великие мастера, находился в лесном массиве недалеко от Гамбурга. Там же располагался один из национальных природных заповедников, закрытый для посещения. Карл об этом месте отзывался положительно, говоря, что здесь можно не только тренироваться, но и отдыхать, купаться в лесном озерце и ловить рыбу. Он приезжал сюда время от времени, когда хотел уединиться, ссылаясь на необходимость постоянных тренировок. Вообще, судя по его рассказам, природу он любил, как и посидеть с удочкой у водоема. Говорил, что будь ты трижды великим мастером, это не заставит рыбу прыгнуть на крючок. С дядей Ринатом они бы точно нашли общий язык.
Перед полигоном, зажатым со всех сторон лесом, немцы построили десяток удобных коттеджей. К нашему появлению там уже собрались великие мастера со всего мира, устроив своеобразный саммит, где делились проблемами и секретами. Раньше для меня знакомство даже с одним великим мастером казалось достижением, а теперь я знал пятерых, если считать сумасшедшего старика Да Цзы, ныне покойного. Может, поэтому перед встречей с еще большим количеством мастеров я испытывал любопытство, а не волнение.
Собрание проходило в большом двухэтажном коттедже, где весь первый этаж представлял собой зал для переговоров. Посторонних в доме не было, только великие мастера. Перед входом в дом Карл положил мне руку на плечо, чтобы не робел.
— Главное — помнить, — тихо сказал он, — что это сборище старых и крайне недружелюбных ворчунов, тихо ненавидящих и терпящих друг друга только потому, что не в состоянии убить. Каждого нового претендента они встречают в штыки, считая, что чем меньше великих мастеров в мире, тем им лучше.
Он первым прошел в комнату, откуда доносились приглушенные разговоры. В просторной, светлой комнате за большим столом сидели семь человек, разделившись на две группы. В первой — Геннадий Сергеевич, мудрец Ма и незнакомый мне индус лет шестидесяти пяти. Из второй группы я знал японца Инабу Масаясу и американского гранда, запись выступления которого смотрел когда-то давно. С того времени американец постарел и потерял роскошную шевелюру, побрившись налысо. Следом сидел пожилой араб, высокий и худющий, словно палка. Лицо неприятное, морщинистое и, как мне показалось, злое. О великом мастере Катара я слышал, но видеть не доводилось. И последним с той стороны сидел мужчина со смуглой кожей, широким носом и весьма необычной внешностью. Если я не ошибался, то это был самый скрытный из всех великих мастеров, проживающий в Перу. Странно, что он сидел на стороне американского гранда, ведь отношения между этими странами были напряженными. Не такими критичными, как между Европой и Китаем, но все равно не самыми благоприятными. На вид старому перуанцу было лет шестьдесят пять.
Карл показал жестом, чтобы я садился за стол.
— Приветствую, коллеги, — сказал Карл, обведя всех взглядом. — Рад снова всех видеть, теперь уже у меня в гостях. Вдвойне приятно принимать вас, как мастеру, вошедшему в большую восьмерку совсем недавно. Знаю, что все вы занятые люди, поэтому не будем тянуть с долгими церемониями и праздничными мероприятиями. Нам сегодня предстоит оценить силу талантливого мужчины, ставшего не только самым юным мастером, но и поднявшимся на вершину силы в таком молодом возрасте. Уверен, что вы все о нем слышали и видели, поэтому в лишних представлениях он не нуждается. Мистер Матчин, хочешь сказать пару слов для будущих коллег?
Я встал, обвел великих мастеров взглядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Спасибо, что пришли оценить мои скромные силы. Надеюсь, вы не будете слишком строги в этом.
Сложив руки в уважительном китайском приветствии, я кивнул мастерам и сел обратно.
— Это тот самый мальчишка, что убил Да Цзы? — спросил американский гранд.
— Помог убийце пройти сквозь защиту, — спокойным тоном ответил мудрец Ма.
Да, вопрос был несколько грубоват, даже не по отношению ко мне, а к мудрецу Ма.
— Все равно, он слишком молод, — сказал Масаясу.
— Мы собираемся для того, чтобы оценить силу претендента, а не его возраст, — сказал индус, говоря на английском лучше, чем американец.
— Согласен, — поддержал его Карл. — Прошу всех быть объективными. Если мы откажем претенденту по причине возраста или по иным соображениям, великая сила не исчезнет и не обратится вспять.
— После прецедента с Фостером нужно убедиться, что это действительно великая сила, а не очередной обман, — сказал американец.
— Для этого мы здесь и собрались, мистер Бойер, — вставил Карл. — Чтобы не затягивать процесс, предлагаю ограничиться демонстрацией силы…
— Опять демонстрации, которые ничего не говорят о великой силе, — фыркнул мистер Бойер, грубо прервав Карла Мирбаха. — Я против. Надоело смотреть на одинаковые и бессмысленные демонстрации. Я вправе требовать поединок.
— Безрассудство! — Геннадий Сергеевич тяжело положил ладонь на дубовый стол. — Эту практику отменили еще до твоего рождения. И вы все знаете, почему именно это произошло.
— Это просто поединок, а не битва насмерть, — поддержал американца Масаясу. — Великого мастера невозможно убить, пока он контролирует силу. А поединок обычно проходит с ограниченным использованием силы и занимает не больше двадцати минут. Я за это время даже разогреться как следует не успею.
— Данную практику запретили не только потому, что она травмоопасна, — наставительно сказал Геннадий Сергеевич. — Она разрушает доверие между нами, между великими мастерами.
— Нельзя играть с великой силой, — согласно закивал мудрец Ма. — Иногда достаточно и одной минуты, чтобы покалечить или убить противника.
— Это исключает шанс проникновения в закрытый клуб таких людей, как Фостер, — вставил перуанец. На английском он говорил неразборчиво, почти непонятно.
Если о других великих мастерах я что-то да слышал, то о смуглом перуанце ничего не знал. Даже Геннадий Сергеевич о нем упоминал только вскользь. Дольше него в клубе великих мастеров состояли старик Да Цзы и араб. Представитель арабских шейхов и сейчас сидел с таким видом, словно хотел как можно быстрее со всем разделаться и уехать домой. Он понемногу терял силу, но заменить его было некем. За несколько десятков лет в том регионе никто даже близко не приблизился к силе, способной поднять тебя на верхнюю ступень мастерства.
— Если мы будем менять правила, когда нам это вздумается, — не сдавался Геннадий Сергеевич, — то скоро придем к тем самым поединкам до смерти, как это происходит в темной и необразованной Африке. А много ли Африка дала нам великих мастеров?
— Поэтому и не дала, что они не смогли пройти естественный отбор, — фыркнул американец.
— Не надо спорить, — сказал я, затем встал. — Если нужно драться, чтобы продемонстрировать силу, то я готов. Это мы умеем и любим.
— Кузьма, — тяжелым голосом сказал Геннадий Сергеевич.
— Вот это я считаю мужественным поступком, — заулыбался американец. — Нет силы без решимости.
— Только я пока плохо контролирую силу, поэтому заранее прошу меня простить, если кто-то из экзаменаторов поранится, — я виновато развел руками, извиняясь за подобный недостаток. — Давайте покончим с формальностями и побыстрее и разъедемся по домам. Будем голосовать?
Пока все смотрели на меня с самыми разными выражениями на лицах, я первым поднял руку. Мой энтузиазм разделял только мистер Бойер, но руку поднимать не стал. На лицах поддерживающих его мастеров отражалась легкое одобрение, не больше. К голосованию никто так и не присоединился.
