Дверь в дальнем конце помещения распахнулась. Прогремели выстрелы. Ногу Сэма пронзила боль. Он на автомате прыгнул за серверный шкаф. Кто-то из дейрийцев приказал прекратить огонь. Дорм стоял в том же ряду, что и Уэллер. Его шлем помялся от попадания дробью. Пластины треснули и сместились, гель сочился наружу, титановый каркас выглядывал из шва между сегментами. Полковник знаком приказал отходить и бросил через шкафы единственную гранату.
Львы бегом направились к выходу и, оказавшись снаружи, были встречены огнём со стен форта. Дорм вскинул оружие и длинной очередью убил нескольких часовых. Он дал сигнал, и Сэм выбежал из тоннеля. Они сломя голову помчались сквозь лес.
Сэм запнулся. Его нога болела куда сильнее обычного. Он глянул вниз и увидел лишь царапину на пластине. Пуля прошла по касательной. Дорм оглянулся на заминку Уэллера и попытался помочь ему. Сэм лишь отмахнулся. Он не мог вот так умереть. У него всё ещё оставалась цель.
Сэм понятия не имел, сколько они пробежали, прежде чем запрыгнули в тот самый укрытый травой низенький грот, в котором провели ночь. Полковник снял шлем и стянул капюшон-балаклаву. Под глазом был широкий тёмный синяк, глубокий порез красовался над левой бровью. Точно такой же, как шрам над правой. Из свежей раны обильно сочилась кровь. Она проходила сквозь волоски и заливала Дорму глаз. Арут достал аптечку и принялся останавливать кровотечение. Уэллер скинул свой шлем, сел и облокотился о каменную стену.
— Надень шлем, Сэм. Мой спас мне жизнь.
«Пошёл ты».
— Сейчас подлатаюсь, переведём дух и побежим дальше. Старый маршрут не подойдёт — слишком открытая местность. Нужно сбить их со следа. Мы обязаны сбить их со следа. Обязаны сообщить всем. Сэм, надень шлем.
— Пошёл ты, ублюдок!
— Ты психически нестабилен… но я всё ещё твой начальник, поэтому делай, что говорю.
— У тебя самого крыша давно съехала. Ты ещё больший псих, чем я. Просто немного иначе.
— Делай, как знаешь, но помни, что поодиночке мы не выберемся.
Дорм не сдавался. Он закончил со своей раной и выпил таблетку обезболивающего. Затем он принялся проверять свои подсумки и оружие.
«Вот он идеальный солдат. Ничего не боится, никогда не сдаётся и ничего не чувствует. Так и должно быть? Такие на войне и нужны? А я? Мне здесь не место. Я не создан для войны. Я здорово ошибся, нацепив форму».
Дорм сидел дальше от входа, поэтому не слышал приближающихся голосов дейрийцев.
«Шлема нет. Автомат пустой, а револьвер в кобуре…»
У Сэма был шанс. Последний шанс.
«Ненавижу. Артура. Войну. Хамелеон. Форму. Оружие. Бомбы. Дейру. Берницию. Хамелеон. Бомбы. Арута. Артура. Арута. Артура. Арута. Ненавижу. Ненавижу! НЕНАВИЖУ!»
Уэллер перестал замечать оттенки. Его ненависть окрасила мир в чёрное и белое. Сэм не мог понять, какого цвета он сам, но он чётко видел ту черноту, которая окутала Дорма. Злоба к этой тьме переполнила Уэллера. Она проломила дорогу сквозь дурацкие уставы и субординацию, сквозь звания и трибунал… препятствий больше не было.
Голоса дейрийцев становились чётче. Они явно шли по следам Львов. Время ещё оставалось. Он ещё мог успеть.
Сэм тихо снял пистолет с предохранителя и аккуратно вытянул его из кобуры. Патрон давно лежал в патроннике, оставалось лишь прицелиться и…
О каменные стены грота со звоном ударилось что-то чёрное. Отскочило.
Взведённая граната упала между Арутом и Уэллером.
— Хрен вам, он мой! — Сэм вскинул оружие и нажал на спуск.
Эпилог
Планета Верения. Материк Гефест.
27 июня 2251-го. 11:33
Выбить отпуск пораньше было той ещё задачкой, зато теперь они наконец выбрались на природу. Все вместе. Слишком долго его семья чахла в городе. И слишком долго он не навещал родные края.
Дэн взял жену за руку и улыбнулся. Сая улыбнулась в ответ, и между супругами со смехом вклинились двойняшки. Дети всю дорогу бегали и смеялись, кружили вокруг родителей, отставали и убегали вперёд. И откуда в них столько энергии?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лес совсем не изменился. Этот край остался таким же, как и двадцать лет назад. Вскоре лиственные деревья должны были полностью уступить хвойным, а после и вовсе перейти в многокилометровое поле белых цветов. Если пойти назад и чуть вправо, за заброшенным фортом протянется маленькая речушка, а на правом берегу над порогами возвысится та самая араукария, на которую Дэн с братом когда-то давно повесили качели. Скорее всего, хвойное дерево так и стояло на склоне в гордом одиночестве, отбрасывая широкую тень на кусты аккриции.
— Давайте поставим палатку здесь, — предложил Дэн. — Тут и ветра нет, и вид хороший.
— Да, отличное место, — согласилась Сая.
Они скинули рюкзаки и разрешили двойняшкам побродить по округе. Супруги принялись очищать наиболее ровный пятачок земли от камней, веток и шишек. Отец достал из своего рюкзака палатку и бросил на землю, позволяя ей раскрыться под действием пружин. Пока его жена доставала продукты и всякую мелочёвку, он вбил колышки и решил сходить за хворостом.
— Папа! Папа! — завидев его, крикнули дети. — Мы нашли пещеру!
— Пещеру? Никогда не видел здесь пещер, — произнёс Дэн. — Дайте-ка посмотреть.
Он обошёл кусты и увидел двойняшек, что сидели под каменным сводом.
— Гляди, мы пещерные люди, — улыбнулась девочка.
Мальчик же скорчил гримасу и несколько раз стукнул себя по груди, подражая террийским обезьянам.
— Это скорее грот, — поправил отец.
— Грот… — с важным видом произнёс мальчик. — А что это значит?
— Это что-то вроде неглубокой пещеры.
— А давайте заночуем здесь! — предложила девочка.
— Мы, скорее всего, замёрзнем. Да и палатка уже…
— А это что такое? — мальчик поднял что-то с земли и протянул отцу.
Мужчина взял предмет и сдул с него песок. В его руках лежал маленький светло-серый цилиндр из полимерного материала.
— Это гильза, — объяснил отец. — Наверное, с войны осталась.
— А зачем она нужна? — спросила девочка.
— В них раньше клали пули и порох. Тогда оружие было совсем другим.
— А можно нам её оставить?
— Конечно, только не подеритесь, — улыбнулся мужчина. — Пойдём насобираем хворосту.
Дети побежали вперёд, но их отец замер на месте. В грубом дне грота росли цветы. Небольшие кустики ютились у противоположных стен, в метре друг от друга. Даже в, казалось бы, столь неподходящем месте жизнь сумела не просто пустить корни, но и зацвести. Природа в который раз удивила Дэна своим упорством.
— Не знал, что здесь шли бои…
— Пап, ну ты идёшь? — раздался голос сына.
— Да, иду, — мужчина отвернулся от грота. — Не убегайте далеко.
Пока счастливая семья готовила свой маленький лагерь, в кронах деревьев скакали ящерицы-древолазы, пели листья арбортикумов, распускались молодые цветы, щебетание шаровиптериксов разносилось над кронами. Облака медленно проплывали по небу, скрывая парящую в вышине стаю драконьих мотылей. Шумели реки, горы спали под снежным покрывалом, ветер гулял по степям, а опылители, как и прежде, кружили над белыми звёздами Верении.
