– Я хотела поговорить с вами, – начала Энни, думая о том, следует ли ей быть абсолютно честной в том, что касалось ее чувств, и в конце концов выбирая полуправду. – Поблагодарить вас за все, что вы делаете. Это наверняка нелегко. – Они дошли до места, где густая поросль деревьев подступала к морю. – Мы с дядей глубоко признательны…
– Как он себя чувствует? – Джеми стоял расставив ноги, сцепив руки за спиной, глядя на залив и простиравшийся за ним океан.
– Хорошо… временами. – Энни помолчала. – Вообще-то он сбит с толку тем, что происходит. Вся эта стрельба… Сейчас с ним Израэль.
– А Израэль знает, где сейчас вы? Что вы здесь, со мной? – Он повернул голову и взглянул на нее. Энни с трудом удержалась, чтобы не отступить на шаг.
– Я… я не думаю, что Израэлю есть до этого дело.
– Кому-то должно быть до этого дело. Черт побери, Энни, вам не годится быть здесь со мной наедине.
– Почему же? – Энни надоело говорить ему в спину, и она встала перед ним. – Потому что вы пират?
– Верно, – согласился Джеми, кивая головой. – Этого вполне достаточно.
– На нашем острове мы почти месяц провели вдвоем.
– Надеюсь, у вас хватит здравого смысла не болтать об этом.
Энни опустила ресницы.
– Нет, я никому здесь об этом не говорила. – Подняв глаза, она встретилась с ним взглядом. – Но ведь это же было.
– Вам лучше забыть об этом.
– Я не могу.
Это простое заявление, казалось, вдребезги разбило решимость Джеми. Поддавшись искушению, он протянул руки и обхватил ее за плечи. Сквозь простой темный корсаж он ощущал тепло и мягкость ее тела.
– Вы совершаете ошибку, мисс Корнуэлл, о которой будете всю жизнь сожалеть.
У нее не было никакой возможности выразить несогласие. Его рот яростно слился с ее губами, и у Энни вылетело из головы все, кроме ее потребности в нем. Под шум накатывающего прибоя он крепко прижал ее к себе.
Их языки встретились, и поцелуй становился все глубже, пока наконец не осталось ни Энни, ни пирата, а только оба они, слитые воедино.
Он понемногу двигался к завесе деревьев, не желая разрушать волшебство поцелуя. Когда они ступили под укрытие пальм, тени стали темнее и бриз ослабел. Но, отрывая свои губы от ее рта, Джеми понимал, что их все еще могут увидеть.
Если бы кому-то случилось пройти вдоль берега, ни у кого не осталось бы никаких сомнений в их истинных отношениях.
Когда он оторвался от нее, Энни сначала не хотела его отпускать, не понимая, в чем дело. Потом она заметила, что он бросил беспокойный взгляд на берег.
– Идем со мной. – Она взяла его за руку и повела сквозь заросли в глубь острова. Здесь не было тропы, но Энни безошибочно находила дорогу. Когда пират стал допытываться, куда они направляются, она быстрым поцелуем заставила его замолчать, потом вывернулась и со смехом потянула дальше.
Вдруг они вышли из-под деревьев на песчаный берег, залитый последними лучами солнца. Энни посмотрела на Маккейда:
– Когда я подыскивала место для новой фабрики, я случайно наткнулась на этот уголок. Тогда я не думала, что это местечко может на что-то пригодиться. – В ее карих глазах промелькнули искорки. – Я ошибалась. Оно хорошо спрятано, и никто, кроме меня, о нем не знает.
Джеми осмотрелся. Они стояли на изогнутой в виде полумесяца полоске песка, окруженной густой растительностью. Слева и справа в море тянулись коралловые рифы. О них шумно, завораживающе разбивался прибой. Это было идеальное место для любовников. Оно напоминало…
– Я знаю, что мы уже не на нашем острове. Нам теперь надо думать о многом, не только о себе, – услышал Джеми. Она как будто читала его мысли. – Но хотя бы на одну ночь можем мы сделать вид, что ничего вокруг нас не существует?
С этими словами она шагнула в его объятия, улыбаясь, когда его руки крепко обхватили ее.
– Ты знаешь, что я хочу тебя.
Но она все еще ощущала его сопротивление.
– И я тебя хочу. – Приподнявшись на цыпочки, Энни проложила дорожку поцелуев вдоль его четко очерченного подбородка. Его глаза прикрылись, ресницы с золотыми кончиками веером легли на скулы, по телу прошла дрожь.
– Ах, Энни, я не могу тебе сопротивляться. – Его губы прижались к ее рту.
И Энни обо всем забыла.
Она глубоко вздохнула, когда он опустил ее на все еще теплый от вечернего солнца песок. Их языки встретились в старом, как само время, танце, касаясь друг друга и расходясь, – прелюдия к тому, что должно было произойти.
Потом его губы жадно двинулись вдоль ее шеи, обжигая нежную кожу.
– Энни, Энни.
Джеми прижимался к ней всем телом и как будто не мог насытиться звучанием ее имени. Или ее вкусом. Она откинула голову, чтобы ему было удобнее.
Джеми протянул руку, спутывая пальцами ее кудри, скидывая чепчик и заколки на песок. Чуть откинувшись, чтобы видеть ее в опускающихся сумерках, Джеми рассыпал спутанные волосы ей по плечам, улыбаясь полученному результату.
– Ты такая милая, – прошептал он, передвигая ладони вперед.
Когда он прижал руки к ее корсажу, ее груди напряглись под полотном, и у нее вырвался стон.
– Такая милая, – опять произнес он, медленно развязывая шнурки, стягивающие ее простое платье.
Словно обрывая лепестки какого-то исключительно нежного цветка, он раскрыл ее платье, потом потянул за ленту лифа. Ее полные груди выдавались вперед, их твердые кончики представляли собой неодолимое искушение. Джеми редко пытался преодолеть его, и теперь он наклонился, дразняще касаясь языком каждого тугого розового сосочка.
Потом с глухим ворчанием он втянул один из них в рот, посасывая и покусывая его, и Энни прожгли волны наслаждения.
– Еще, пожалуйста. – Энни обхватила золотоволосую голову, притягивая его ближе. Его густые волосы обвивались вокруг ее пальцев. Томление в ней все нарастало, пока ее не бросило в дрожь.
Знает ли он, что делает с ней?
Энни отпустила волосы и чувственно скользнула ладонями вниз, по его плечам и груди. Она продвигалась ниже и ниже, перебирая ладонями, пока он с резким стоном не оторвал губы от ее тела. Он прижался лбом к ее груди, и его вздох пощекотал влажные соски.
– Скажи, Энни, ты ангел или дьявол?
– Ни то, ни другое. – Пальцы Энни продолжали исследовать и измерять твердый, как камень, бугор под его брюками. – Просто женщина, Джеми. – Женщина, которая тебя любит, хотелось ей добавить, но она не стала. Трясущимися пальцами она расстегнула одну, потом другую пуговицу, убирая ткань, пока его плоть не вырвалась в ее ждущие ладони.
– Боже мой, Энни, ты меня с ума сведешь. – Он прикусил нижнюю губу, когда она легонько провела кончиками пальцев по вершине его члена. Он тяжело и хрипло дышал, стараясь впитать наслаждение, не совсем теряя голову.
